Дрожжин В.В.
Из творческой корзины 90-х.
Поджига.
В общем, как и предполагалось, с работы меня турнули. По ихнему говоря, «ушли».
Во - первых - Я уже не молодой, во вторых - ещё советской закалки, а в третьих – всё время с начальником на ножах. В конечном итоге, заполучил я 33 статью в трудовую книжку и десантировался за ворота родного предприятия, без права любезничать с ним, когда – либо, впредь.
Итог оказался удручающим. Налево пойдёшь – коня потеряешь, направо – голову, прямо пойдёшь зарплату потеряешь , но сим победиша.
Так и порешил.
Прямиком двинулся в местное бюро по трудоустройству. Однако там мне любезно объяснили, что поскольку уволен я далеко не по собственному желанию, то и пособия по безработице мне вовсе не полагается, в ближайшие три месяца.
Что делать? Как жить? На что кормить свою семью? Чем платить за коммунальные услуги в приватизированной квартире? А, кроме того, ведь, хочется и курева купить.
Деньги на дороге, конечно, не валяются, но вокруг так и шныряют, так и шныряют. Туда сюда, туда сюда. Умному да сноровистому человеку взять их плёвое дело, только руку протяни, сами прилипнут.
Конечно, первоначальную инициативу проявить надобно непременно, но успех стоит того. Ведь риск благородное дело. Кто не рискует, тот не пьёт шампанского, а кто рискует, тот пьёт коньяк.
Мне вот, захотелось русской водочки. Желательно «Московской» и, чтоб непременно горлышко ейное натуральной пробкой запечатано было и всё это, натуральным сургучом залито было, как почтовая посылка. Ну а коль, московской водочки захотелось, то с Москвы и будем брать пример.
Ведь, вот как в Москве легче всего большие деньги сколотить? Думаете, производительным трудом? Дак от трудов праведных, не построишь палат каменных, про то всяк трудяга знает. Торговлей? Ха – ха. Хотя и этим тоже. Но, всё таки, легче всего быстренько большой капитал заиметь, это стать крутым. То есть, башку побрил, спортивную шапочку до ушей напялил, фирменный кожан на грудь напялил, в карман кожана «пушку» трёхлинейку сунул и не мешкая, прямиком на рынок. А там коммерсантов пруд пруди и у каждого денег, что у дурака махорки в кармане и, у бабульки семечек в мешке.
Подходишь этак то к бабульке и говоришь: - А ну бабка, гони семечек.
А она тебе: - Бери милай сколь хошь. Сколь душа твоя пожелает. Для хорошего человека ничего не жалко. –
Лафа, а не жизнь.
Дальше, больше.
А ну дед гони баксы, а не то баки заколочу. А ну мужик, гони золотишко не то … - и так это из под тужурки трёхдюймовым стволом и поведёшь, враз всё отдаст.
Ну, думаю, дело решёное. Здоровьем Бог меня не обидел, силёнок ещё предостаточно. Правда, чихаю иногда, кашляю. Ну, там суставы поскрипывают, потрескивают. Изжога бывает, отрыжка, ревматизм, остеохондроз, в коленях щёлкает, в носу шкворчит,. А в общем, что со здоровьем до сих пор не пойму, однако думаю всё в порядке. И желание настоящим бизнесом заняться имеется.
Правда нет пока одной маленькой, несущественной детали «пушки».
Знаю, что добыть её не проблема. Проблема с деньгами, но выход есть. Надо самому сделать «поджигу». Что это такое и как её изладить, вам подскажет любой мальчишка – прогульщик.
В детстве я, как и все мальчишки, уроки прогуливал частенько и мастерить «поджигу», под крутым брэндом «пугач», в свободное от школьных мучений время, научился по всем правилам.
Правда, на этот раз решил я внести в её конструкцию существенные коррективы, сиречь модернизацию. Для этого в толстой доске, будучи дипломированным деревообработчиком, я стамеской вырубил углубление, которое по своей форме в точности копировало форму настоящего маузера. Один в один. После этого. Я сходил к своим друзьям на завод, выпросил у них металлическую трубку калибром 7,62 мм, и необходимой длины. Затем посетил заводской автогараж, где у меня тоже, было немало друзей.
После третьей бутылки, они готовы были отдать мне не только старые и никуда не годные аккумуляторы. Но и те, новенькие, что стояли на их «Кразах», «Мазах», «Камазах», «Исуцу», «Ивеко», «Мерседесах» и так далее.
К чести сказать от новеньких аккумуляторов я отказался, а вот никуда не годные прибрал к рукам. Вывез их все на берег Щадрихи, туда где она в Енисей впадает, это место как раз за заводским конным двором, поколотил вдрызг те аккумуляторы, вынул из них все свинцовые пластины, хорошенько оббил их о валяющиеся кругом брёвна, и таким образом получив чистый свинец, отправился домой. Там жарко натопил электроплитку, поставил на неё консервенную банку, изломал свинцовые пластинки в мелкие клочки и побросал их в банку.
Пока свинец плавился, я вставил в форму трубку, хорошенько, от души, укрепил её, чтоб не всплыла, и залил форму расплавленным свинцом. Всё. Орудие устрашения готово.
Когда свинец застыл и остыл, я расколол деревянную форму и в моих руках оказался «маузер». Хоть и уделан из свинца.
Он приятно оттягивал руку, вселяя в душу мрачную уверенность и мужественную решимость.
Взвешивая его на ладони, я уже явственно слышал звон монет причитающихся мне.
Просверлив в патронной части дырочку для запала, я набил ствол спичечными головками. Пороха у меня не было. Пулю в ствол загонять не стал. Решил брать коммерсанта на испуг. Бабахнешь раз у него над ухом, он всё своё барахло задаром отдаст, даже с превеликим удовольствием и радостью. Поскольку тоже устал без конца таскать эти баулы из дома на рынок, с рынка домой.
Но, прежде чем отправиться на первое дело, я решил всё обдумать в деталях.
Вот прихожу я на рынок. Вот хожу меж прилавков, выбирая жертву. Вот наметил, подхожу и спрашиваю: - Почём бюстгалтеры
мужик? А, он в ответ: - А тебе они зачем? А, что я, в ответ?
Нет, что – то не складывается. Или складывается, но не с того боку.
В общем, подхожу к нему и спрашиваю: - Почём семечки, мужик?
А он в ответ: - А где ты видишь семечки?
Опять незадача. Что же делать?
После некоторых тяжких раздумий, пришёл я к единственно верному выводу. Необходимо идти на барахолку и действовать в ней, согласно, принципа Наполеона – ввязаться в бой, а там будет видно.
Сказано – сделано. Побрил, как и полагается, башку, за отсутствием крутого кожана, одел накрученную фуфайку, штаны х/б, чтоб не догадались, кто я, натянул на босу ногу ботинки «ЧТЗ» с лэйблом челябинского тракторного завода, маузер сунул в карман фуфайки. Та сразу перекосилась. Одна пола, то с маузером, до колена оттянулась. Другая, что с карманом для крутых деньжищь, чуть ли не под мышкой оказалась. Перекосяк получился. Сикось на кось. Слишком заметно. Подозрение может вызвать. Пришлось «пушку» за ремень заткнуть. Но тут штаны спадать стали.
Одно дело похудел, это понятно, и потому брюки на колени съезжают. Другое дело маузер тяжёлый, как никак из свинца отлит. Ну, а в третьих, ремень ещё не на все дырочки затянут.
Подтянул я ремень, о есть на последнюю дырку затянул, маузер к позвоночнику прилип. Но зато теперь штаны не спадают, держатся как приколоченные.
Оглядел себя в зеркале. Всё в порядке. Нинъзя как есть. Вязанная спортивная шапочка «Адидас» до бровей и ниже ушей, дальше следует сплошная щетина, затем крутая фуфайка застёгнутая на все пуговицы, кроме одной, чтоб удобней было стремительно маузер выхватить, когда до него дело дойдёт. Дальше брюки х/б, чтоб приняли за своего. Ну и завершают всю эту картину ботинки «четэзы», что в переводе означает Челябинский тракторный завод. Хоть и на босу ногу, но жутко крепкие, трём поколениям не сносить. Одно слово – «кирзачи».
В таком виде и отправился я на нашу Новоенисейскую барахолку под партийной кличкой «базар». Что напротив автостанции через дорогу.
Иду и напряжённо думаю: - В этом деле самое главное держать порох сухим.
У меня, правда, в стволе не порох, а наструганный со спичек фосфор. Но и его надо держать сухим.
Иду и думаю: - Только б спички мои не отсырели, всё - таки не лето на дворе.
Хожу меж прилавками, к коммерсантам – мироедам и их товарам приглядываюсь, а у самого всё время зудит: - Только б спички не отсырели.
Тут приметил я одного торгаша – барыгу, что очень бойко торговал.
Народ около него шибко толпился и всё чего - то там покупал и покупал. Денежки так и мелькали из рук в руки.
Ага, думаю, вот тебя то я и буду брать. Подождал, пока народ схлынул, а он денежки принялся считать, подхожу, руку под фуфайку сунул, … только б спички не отсырели …, маузер сжал в руке и тихо, но этак угрожающе говорю, глядя ему прямо в глаза: - Мужик, гони спички. А он: - Тебе сколько пачек. Я говорю: - Два лимона. А он говорит: - Переведи. А, я: - По - нашему, говорю, это два мильёна значит. А, он говорит: - Ага, понял. Есть у меня и для тебя товарец. И с теми словами, нагибается и выхватывает из - под прилавка интересную штуковину, размером в пол оглобли. И той самой штуковиной меня про меж ушей по шапке «Адидас» и перетянул. Звон такой в голове пошёл, что очнулся я только за воротами базара. Темняет. Народу никого, но автобусы ещё ходят.
Ну автобус, ни автобус, а до дому ноги меня донесли. Дня три отлёживался, но голод не тётка поднял на ноги. Да и курить хотелось, аж замшивел весь. Как мох зелёный стал.
За три дня вынужденного прогула, из – за тяжкой производственной травмы, я, тщательно проанализировал свою неудачу, и решил действовать иным методом. То есть, всё как и прежде, кроме одного. В тот самый момент, когда я скажу, мужик гони «баксы», надо будет маузер в руке держать,
нацеливши ствол жертве в лицо. Так верней будет.
Сказано – сделано.
Прихожу на рынок, хожу меж торговых рядов приглядываюсь, прицеливаюсь. Только бы спички не отсырели.
Гляжу, мужик мясом торгует, да бойко так, ходко. Народу рядом с ним полно, денежки так и мелькают. Он торгует, а я радуюсь.
Давай, говорю, давай я тут, рядом с тобой, недалече. Сам рукоятку маузера под фуфайкой сжимаю, … только б спички не отсырели.
Кончил он торговать, денежки подсчитывает, много денежек.
Пора, говорю я сам себе и резко этак к нему подскакиваю. И уже зловеще этак рычу: - Мужик гони окорочка, - а сам ему чуть ли не под нос поджигу, то есть маузер, нацелил.
Он едва в дырку ствола глянул и говорит: - Щас. А сам за топор хватается. Но я его опередил. Коробок спичек выхватил, запал чиркнул и как моя поджига прифундюрит. Грохот, дым, в глазах искры, в ушах звон и треск. Очнулся за воротами базара. Как раз напротив автостанции.
Очнулся за воротами базара. Темнеет, народу никого, но автобусы ещё ходят. Уж и не знаю, как домой добрался.
Цельную неделю отлёживался. Ребра так болели, будто по ним честной базарный люд целый день разгуливал.
Не знаю, чем тот мужик мне меж бровей угодил, а только зенки мои всю неделю, пока я отдыхал, в кучу собрамшись были. Так бы и крякнул, если б не друзья. Спасибо им не забывали, заходили. Кто огурчик принесёт, кто хлеба принесёт на закуску, а кто и бутылочку распить зайдёт. Рюмочку завсегда наливали. Так и подняли меня на ноги.
Как почувствовал в себе силёнки, снова на базар засобирался. Неудача только окрыляла.
Ну, думаю, на этот раз промашки не дам. Теперь они меня в лицо знают. Стоит мне только им показаться, враз всё отдадут и не пикнут. Правда, маузер я после второго случая не нашёл. Запропастился он куда то. Да я и не огорчался особенно. Главное меня уже знают как крутого мэна. А это всему делу венец.
Сгонял я на комбинат, тырснул из под бункера толстый торец, выстругал из него новый маузер, покрыл его «кузбасслаком» и получился у меня тот маузер, как настоящий. Ну, совсем не отличить.
В воскресенье, с утра пораньше, сунул я маузер за пояс и прямиком отправился на рынок.
Целый день ходил. Всё высматривал, кого б мне «наколоть».
А они то, эти самые куркули – мироеды, взглядами меня сопровождают, и всё хмурятся и хмурятся.
Давайте, давайте, - этак злорадно про себя ухмыляюсь я и всё мозолю и мозолю им глаза. Мол, привыкайте. Это я их так психологически обрабатываю, на нервы давлю.
Как только барыши свои они подсчитывать стали, тут и я.
Подхожу к одному, вынимаю из под фуфайки маузер, перекладываю его в левую руку, а сам правую над прилавком то и протягиваю. И этак, зловеще: - Гони мужик «баксы». А он: - Да провались ты. На, забери. Надоел хуже горькой рюмашки. И подаёт мне круглый как бочонок газетный свёрток в руку.
И тут меня так стало трясти, словно в ладонь мне 380 вольт электрического напряжения вложили. Стою, как гвоздями прибитый к земле, а сдвинуться не могу. Зубы ляскают, голова подпрыгивает и из стороны в сторону шарахается. Тело всё в конвульсиях дёргается, а глазами то всё фиксирую.
Вижу как мужики то, те самые куркули – мироеды мешочники со всех сторон сбегаются, кто с кольями, а кто и просто так. Что ты будешь делать. И рад бы ноги унести, а не могу, к земле присохли.
Ох, и бить же они меня взялись. Поначалу, чем попадя верхнюю половину туловища, что в фуфайке была, месть принялись, а уж только после добрались и до той половины, что была в брюках х/б. Потом сразу, одновременно и фуфайку и брюки х/б топтать стали. И так то меня за ворота базара на пинках то и вынесли.
Лежу. Светло ещё, автобусы ходят, шапка моя крутая кверху воронкой рядом валяется. А у самого подняться, сил никаких нету. Уж больно добросовестные мужики попались. По первое число уделали.
Тут тебе и поджига, говорят, тут тебе и баксы, а тут тебе и базарный день.
Лежу. Вздыхаю, рядом кверху воронкой шапка валяется. Старушки мимо идут, деньги в шапку кидают. Ишь, говорят, до чего мужик дошёл. Глянь, совсем от голоду обезножел. Того и гляди не сегодня, завтра на погост снесут. И кладут в шапку кто сотенную, кто двухсотенную, кто «полтинник», а кто и пятисотрублёвую И всё вздыхают, и вздыхают. Уж больно сердобольные оказались.
Поначалу, я безо всякого внимания лежал, а потом как шапка то деньгами наполнилась, да они через край то сыпаться стали, тут я и забеспокоился.
Да, что это, думаю, лежу то я. Не ровён час, рэкетиры проклятые нагрянут, да всю выручку то и огребут. Ищи их потом, свищи.
Шибко взволновался я, однако,. Собрал последние силы, кое как дополз до шапки и вцепился в неё зубами.
Ну, думаю, только попробуй, кто хоть пальцем моей шапки коснуться, по локоть руку отхвачу.
Так и лежал со стиснутой в зубах шапкой.
Автобусы ходили, старушки из них высаживались, мимо проходили, вздыхали, денежку в шапку кидали.
Потом стемнело. Автобусы ещё ходили, но старушки уже больше не приезжали. Да и я в себе силы нашёл до дому добраться.
На неделю тех денег с лихвой хватило.
Окорочков набрал, грамм двести сервилату купил, сыру немного, ну и хлеб, само собой всю неделю на столе был.
В общем, худо – бедно, а за неделю слегка отъелся, отлежался.
Ну, а в воскресенье с утра пораньше на базар. Дело ведь надо до ума довести. Не могу я так, чтоб начать и не кончить. Не привык к такому непорядку.
Одежду намарафетил и отправился на базар. Правда маузера брать не стал. Толку с него, что с козла молока.
Пришёл на базар. Меж прилавков походил. На мужиков – куркулей знакомых посмотрел. Они все на меня пялятся и вижу сатанеют от злобы. Даже про товар свой забыли.
Ну, думаю, чем они меня на пинках за ворота выносить будут, уж лучше я сам добровольно туда выметусь.
Сказано, сделано.
Вышел я за ворота, присел рядом с ними у забора, кверху воронкой шапку наземь бросил и принялся ждать.
Автобусы ходят. Старушки пенсионерки из них высаживаются, мимо проходят, в шапку деньги какие никакие кидают.
Так и прожил я эти три месяца. А после мне на бирже и другая работа сыскалась. Зарплата пошла.
А вот тот «бочонок», что мужик мне в ладошку сунул, хитрым электроразрядным устройством оказался.
И всего - то в нём хитрости – батарейка «Крона» на 9вольт, мощный конденсатор, мультивибратор, да миниатюрный повышающий трансформатор напряжения. Но током бьёт стерва, что те мужики. Ох, и крутая штуковина. 380 вольт у неё напряжение на выходе. Вот так то.
Новоенисейск.
15 января 1996 года.