Листья были всюду – лежали пестрым ковром на дорожке, плавно стекали с деревьев яркими янтарными бабочками. А когда набегал легкий порыв ветра, листва начинала кружиться в только ей понятном ритме.
Ванька медленно брел по парку, загребая ворохи ярких «бабочек» носами кроссовок. Пахло непонятной осенней свежестью и пожухлой травой. Небо казалось выстиранным с каким-то новомодным порошком – ни пятнышка, ни облачка…
Ванька был сегодня свободен от работы и счастлив. Точнее, почти счастлив. И почти свободен. Он мог бы брести по бесконечно длинному парку, ни о чем не думая, мог бы сесть на скамейку и наблюдать за праздными прохожими… Тихое счастье… Мог бы.
Но не мог, и тихое счастье было ему доступно лишь отчасти. Ваньку терзала одна проблема. Не то чтобы проблема, скорее, неприятность: у него третий день жутко чесалась голова. Да-да, ничего удивительного! Скажите еще, что с вами такого никогда не случалось! И сейчас он шел на прием к врачу – медленно, неторопливо, явно оттягивая неприятный момент посещения поликлиники.
Листья все падали, наполняя ранимую душу Ивана светлой ностальгией, которую время от времени прерывало яростное почесывание, сопровождаемое тихим и ненавязчивым матом. Больницы, впрочем, как и врачей, Ванька не любил стойкой нелюбовью здорового человека. Но положение было безвыходным – позорная болячка не давала покоя ни ночью, ни днем. Иван скреб кожу головы уже автоматически. Вчера поймал себя на мысли, что чешется в супермаркете, прямо у морозилки с морепродуктами. Сопровождаемый брезгливыми взглядами окружающих, он выбрался из магазина со скоростью пули…
К поликлинике Ванька добрался как раз к обеденному перерыву. С облегчением убедившись, что его визит отсрочен еще на некоторое время, он присел на неудобный стул возле кабинета дерматолога и стал размышлять о жизни, время от времени запуская руки в голову и почесываясь.
…Проснулся он от настойчивого покашливания. Иван чуть приоткрыл ресницы. Коридор был пуст, а прямо перед развалившимся на стуле Ванькой возвышалась чья-то глыбообразная туша. Иван задержал дыхание. Нет, пугливым он не был, но здоровое чувство самосохранения ему было присуще, особенно – после нескольких лет службы в СМС. Он медленно выпрямился на стуле, все еще не открывая глаз, а затем рывком вскочил на ноги. Как ни странно, туша продолжала возвышаться – Ванька уткнулся носом куда-то в область мощной грудной клетки, обтянутой белым халатом. Запрокинув голову, он взглянул в лицо стоящего и понял: пытаться убежать бесполезно.
-Вы на приём? – поинтересовалась туша.
Иван молча кивнул и почесал голову.
-Ну заходите, ваша очередь, тем более, что уже вообще никого не осталось. – плотоядно ухмыльнулся доктор (оказалось, это он и был)
На ватных ногах Ванька проследовал в пахнущий хлоркой и еще какой-то стерильной дрянью кабинет вслед за доктором.
-На что жалуемся? – угрожающе поинтересовался эскулап.
Ванька автоматически запустил пятерню в буйную шевелюру, разглядывая ассиметричное лицо врача.
-Ясно. С вами все понятно: Pediculus Humanus Capitis.
-Что?! – икнув от неожиданности, спросил Ванька, вновь почесывая голову.
-Вши, горю, у вас, батенька.
-А может - аллергия? – робко заикнулся больной.
-Вши.
-А может – хоть посмотрите, а? – Ванькины глаза становились несчастнее от таявшей с каждой секундой надежды.
-Вши! Pediculus Humanus Capitis! Несите отсюда свой pediculosis! Лечить серортутной мазью! – громадный доктор заорал и затопал ногами. – Еще лучше – сбрить волосы! Совсем! Везде! Ненавижу вшивых!!! И волосатых!!!
Ванька тяжело вздохнул и попятился из кабинета. Понуро бредя по улице, он сжимал в кармане флакончик с лекарством и недоуменно размышлял, каким образом ему удалось подцепить эту гадость. Вши. Брр…Содрогаясь от отвращения, Иван вошел в квартиру сразу же ринулся в ванную. Достав тюбик с чудодейственным средством, предложенным сердобольным аптекарем, он щедро плеснул на ладонь вязкую субстанцию, оказавшуюся невероятно дурно пахнущей. Ванька только хотел плюхнуть лекарство на свои кудри, как в голове произошло странное копошение, и откуда-то сверху раздался писклявый голос:
- Эй, чувачелло, да ты что творишь-то?!
Обескураженный Ваня резко дернулся, антипедикулезное средство расплылось пятном по кафелю, распространяя вокруг аромат ни разу не странных носков.
-Кто здесь? Эй, ты кто такой? – спросил Иван.
Он почувствовал на лбу какую-то щекотку … переносица … нос. Ванька хотел провести по лицу ладонью, но заметил на кончике носа шевелящуюся черную точку. Прикрыв один глаз (это чтобы лучше видеть, вот сами попытайтесь рассмотреть кончик собственного носа двумя глазами одновременно – бесполезно), Иван пригляделся внимательнее и оторопел: на носу сидел таракан. Его усы возмущенно шевелились, он размахивал двумя ножками, воинственно сжатыми в кулачки и продолжал верещать:
- Обалдел совсем, конь педальный! Я не позволю тебе мое семейство этой вонючкой поливать!!!
Ванька хотел сбить наглеца щелчком, но таракан внезапно жалобно произнес:
-Деток, деток моих, тинейджеров неразумных, пожалей, жену – клёвую чувиху – не губи… Стёпой меня зовут, я хороший!
Иван замер.
Пять минут спустя на кухне мирно беседовали Ванька и таракан. Ванька – с бутылкой пива в одной руке, с увеличительным стеклом – в другой. Таракан – сидя на блюдце и зажав в лапках крохотную самокрутку.
-Как вас угораздило в моей голове оказаться? – поинтересовался Иван, отхлебывая ледяное пивко.
Таракан затянулся сигаретой, на секунду задумался и ответил:
-Мы раньше в студенческой общаге тусили. Но там невыносимо: еды нет, грязно … И тапками в нас кидали, и дротиками на спор убить пытались. Убить-то не убили, но здоровье не то уже… Издевались над нами, как могли: то клеёнку на стол скользкую постелить додумаются, бежишь-бежишь и – бац! Уже на полу. А мелки?! Мелки для борьбы с тараканами? Просыпаешься утром, а по стенам надписи: "ТАРАКАНЫ - КОЗЛЫ!" , "TARAKANY GO HOME!". Каково?! А перегар? Постоянный перегар в общаге, от которого у моей жены обмороки делались? Невыносимо! Кстати, там же я и курить научился. – Стёпа вновь нервно затянулся.
Ванька во все глаза глядел на странного собеседника. Внезапно Стёпа завопил:
-Жена! Бери детишек и спускайся.
В Ванькиной голове вновь началось движение, и через несколько секунд на столе уже рядком выстроилась семья таракана Стёпы: жена и маленькие, едва различимые невооруженным глазом, тараканята.
О сердобольности Ивана недаром ходят легенды. Недолго думая, он сыпнул на блюдце горсть крошек и стал удовлетворенно наблюдать, как к угощению сбежалось тараканье семейство. Услышав звуки неясного происхождения, Ваня обернулся. Таракан Стёпа плакал в три ручья, размазывая слёзы лапками и всхлипывая по-детски.
-Никто и никогда нас не угощал! Ничем! А только прогоняли все, травили, били… Мы ведь хорошие, преданные, верные. Мы ведь - тоже домашние … животные. За своих хозяев и в огонь, и в воду, и в «Дихлофос»! Мы вон даже пожрать им приносили из комнаты №402. А они?! Кошечек, собачек блохастых любят, жалеют, а нас? Короче, мужик, не стало совсем жизни. Голодно, холодно, обидно. Решили мы уйти. – продолжил Стёпа свою печальную сагу. – А куда пойдешь-то? Где нас, сирот безродных, ждут? А тут ты как раз ты ночевал у друга в нашей комнате … Помнишь, вы еще разговаривали про тараканов в голове? Ты тогда сказал, что тараканы в голове – это, конечно, не очень хорошо, но без них скучно как-то. И печальный ты был такой отчего-то. Ну, мы с женой посоветовались, и я решил: надо к тебе перебираться. Собрали мы манатки и потихонечку переселились. У тебя хорошо. Чисто, сухо, тепло. На ночь мы выбираемся из волос и бежим на кухню. Кстати, давно хотел тебе сказать, что ты правильно питаешься, нам нравится! Не то что студенты – водка с чипсами и сигаретами… Да еще был у них праздник «Мама приехала – пожрать привезла», после которого нам никогда ни крошечки не доставалось! Понравилось нам у тебя. Детки довольны, жена рада. Только вот … Не знаю прямо, как тебе и сказать … Детки-то – они еще несмышленые, рано им еще это видеть…
Лицо Ваньки стало цвета коммунистического флага, который сосед сверху вывешивал на балконе на 1 мая и 7 ноября. Он вспомнил вторник и свидание с Мари (вообще-то, ее звали просто Марусей, работала она продавцом и была отличной подругой). Ванька смущенно кашлянул.
- …а ты как сядешь у телевизора – и давай смотреть новости. А там! Катастрофы, войны, политика! Разве можно детишкам – такое?! Ты уж как-то постарайся не показывать моей семье всех этих гадостей! – продолжал Степа разглагольстовать.
Иван облегченно выдохнул и незаметно отер пот со лба.
Таракан Стёпа что-то говорил, но Ванька слушал вполуха. Сытое Стёпино семейство мирно посапывало в блюдечке с синеньким цветочком посередине. За окном начало смеркаться. Прилетевший откуда-то ветер кружил охапки разноцветных листьев и швырял их в прохожих. В комнате мирно тикали часы. Стёпа наконец замолчал и, кажется, задремал. Ванька поднял было по привычке руку к шевелюре, но, улыбнувшись, остановился. На цыпочках он подошел к книжному шкафу и, поискав глазами, выдернул из ряда книг потрепанный томик, подаренный Правдомиром на день рождения. «Гадание на тараканах. Том первый». Иван сдул пыль и открыл наугад: «Поймайте таракана. Если таракан не ловится – значит, вы не у себя дома. Если он худой и болезненный – побейте жену, она вас плохо кормит. Если …»
Иван Ёлкин опустился в кресло, держа в руках книжицу. Он был свободен и счастлив…