ПАТРИОТ (рабочее название)
***
В умиротворяющей ночной темноте, дышащей свежестью из открытого окна, послышался скрипучий звук, от которого Костя напрягся, еще не проснувшись. Скрипел ветхий детский диванчик, на котором спал Данька. Обычно он скрипел вот так, сразу всеми своими пенсионными дощечками, когда его обладатель просыпался, чтобы уже не засыпать.
Костя мучительно зажмурил глаза, надеясь, что младший брат все-таки просто переворачивается на другой бок, чтобы дальше смотреть свои детские сны. А Костя бы досматривал свои. По ощущениям, часов пять, не больше. За окном что-то негромко говорят друг другу первые птицы, только-только начинает светлеть мрак ночи. И спать бы еще до звонка будильника, который своим отвратительным жужжанием напомнит о том, что до утренней рабочей смены остается один час. Тетя Лида на ночных, вернется только после восьми утра. Значит, вставать ему…
Из угла послышался долгий вздох, затем шорох. Ох, Данька-Данька, козлик ты маленький, безрогий…
- Кость… - проплыл по темной комнате тоненький голосок, остро разбавляя сонную муть.
Костя зажмурился еще сильней, прекрасно понимая, что чуда не произойдет, и встать все равно придется.
- Кость, - и вслед за короткой паузой, в течение которой Костя опять успел заснуть, из угла послышалось первое хныканье, пока тихое.
- Мхм, - подал голос Костя, давая понять, что слышит, что все под контролем. Страдальчески разлепил один глаза, затем второй. Одним движением поднял тело. Опустил ноги на дощатый, обшарпанный пол. Никак не привыкнуть. У них в спальне был ламинат. Гладкий. Теплый.
Все, забудь. Не трави душу себе и этим малявкам. Катюха вон дрыхнет, хоть из пушки пали. Хоть бы разок за ночь перевернулась. Если б не в школу, провалялась до двенадцати под одеялом. Прошвырнулась бы до туалета с закрытыми глазами, и еще до часа дня из кровати ее не вытащишь. Знаем мы эту соню. Зато потом не угомонить весь день, и ночью допоздна не ложится, пока не загонишь, вздыхает все о чем-то, или по ком-то. С кем-кем, но сердечными тайнами со своим старшим братом эта вредина делиться ни за что не станет.
Встряхнул головой, избавляясь от тумана в черепной коробке.
- Ну, Кость…
Сейчас разревется, если не подойти. Испугается, что никого нет, или чего он там себе выдумывает. Плачет не громко, но если разойдется, то потом не успокоить сразу.
Встал, потянулся с болезненным наслаждением, так, что икры свело. Читал на днях, что это признак хронической усталости. Глупость, конечно, если ты в спорте, икры будут болеть. Просто надо нормально выспаться.
- Ай-яй! Да иду я, иду…
Шаркающими шажками, словно старик, приблизился к диванчику младшего брата. Первым делом откинул одеяло, похлопал ладонью. Ну конечно, уже холодное.
- Да блин, Даня, опять ты надул! Ну договаривались же, ты обещал ведь. Ну сколько можно? Я ж тебе даже горшок поставил…
Даниил, это было его полное имя, виновато вжал голову в худенькие плечи. Хныканье прекратилось, но раздался всхлип, предвещающий затяжной плач.
- Я не успел, Кость. Я хотел, а потом мне приснилось что-то. Я проснулся, а уже все… - сообщил Данька прерывающимся голосом.
- Да ладно, ладно, - раздражение вперемешку с диким желанием поспать, перемноженное на острую жалость к этому маленькому человечку, - давай я тебя быстро переодену, и будешь спать дальше. И угомонись, ты уже большой парень, чтобы плакать. Мужики не плачут.
Напускные нотки суровости по обыкновению помогли.
- А я уже не засну один, - заявил Данька, поднимая ноги, помогая стянуть с себя пижамные штаны. Терпеливо пошмыгал носом, ожидая реакции брата.
- Хорошо, ко мне пойдешь, - проворчал Костя. Все равно уже поспать не даст, так пускай хоть рядом будет. А то начнет шариться в темноте, башку расшибет, испугается чего, только хуже выйдет.
Штаны и простынь в сторону, матрас перевернуть. Сойдет.
- Правда, что ли, памперсы тебе покупать? – проворчал Костя, сгребая брата под мышку.
- Памперсы очень дорогие, - серьезным тоном произнес Даниил, повторив сказанные на днях слова самого Кости.
- Да неужели? – усмехнулся Костя, а в темноте закусил губу. Надо же, как он услышал тот разговор с теткой, ведь вроде спал уже.
- Да, памперсы дорогие, лучше эти деньги на еду потратить, - назидательно сообщил мальчик, хватая брата за шею, - если что, там подкладывать можно гузники какие-то, только ты это… Костенька, не давай подкладывать тете Лиде мне эти самые гузники, хорошо? А то я что-то боюсь…
- Хорошо, - полуторная продавленная кровать узковата для двоих. Даньку к стене, - только там бояться нечего, это просто тряпки такие, понимаешь?
- Все равно не надо, Костенька, - подумав, сказал Даниил, - мне мама никогда этих гузников и тряпочек не подкладывала.
- Подгузники. Называются так.
- Все равно, ты же не дашь тете Лиде мне их подкладывать, и мне не надо их знать. Правда ведь?
- Ну да, - усмехнулся Костя.
Положил братишку на спину, а тот уже перевернулся лицом к лицу, и коленки упер в живот Косте.
- Костя, а когда мама с папой вернутся?
Ну вот, опять началось. Главное – голос ровный, слова заученные, по накатанной, тогда отстанет.
- Так управятся с работой на своем острове – и вернутся.
- А когда работа кончится?
- Ох, не знаю, работы там много.
- А чего они не пишут, и не звонят? А, Кость?
Костя промолчал мгновение, сглатывая комок, невольно подступивший к горлу.
- Данечка, так ведь остров же, никакой связи нет. Ты поспал бы, а?
- Нет, Костенька, а вдруг мама и папа вернутся именно сегодня? А мы спим тут. Они обидятся. Вдруг сегодня!
Такая яростная надежда прозвучала в голосе мальчика, что Костя отвернулся, скрывая душившие его слезы. Тяжело, очень медленно вздохнул, чтобы брат не заметил.
- Не, Дань, они же на большую землю когда прилетят на вертолете, то сразу позвонят нам оттуда. И скажут, когда их ждать надо.
Главное, голос ровный. Еще ровнее, дыхание выправить. Хорошо, что темно еще, не видно лица. Днем как-то эти разговоры переносятся легче.
- А вертолет большой?
- Очень большой! Очень. Там ведь много народа на этом острове работает. И других родителей тоже ждут. Знаешь вот, мы мало ждем, а другие намного дольше ждут.
- Да? А если нам тоже очень долго ждать придется? Как тем, другим детям?
- Ну подождем, ладно. Мы ведь уже взрослые, сами справимся. Так ведь?
Данька с сомнением промолчал.
- Это ты, Костенька, взрослый. А я еще маленький, а Катька вредная, никакая она не взрослая. И вчера меня с Танькой своей опять Кащеем пугала. И я плакал. Она звонила Кащею, а я слышал.
- Вот ведь морда! – искренне возмутился Костя, - ну я ей… я поговорю с ней.
- Не надо, Костя, она еще что-нибудь придумает, или чаще Кащею звонить будет. Видишь, как плохо, что тебя нет рядом. И папы с мамой нет. И поэтому Катька такая злая. Вот был бы папа и мама…
Опять за свое, ну что ты будешь делать с этим ребенком?
- Кость?
- Ну?
- Кость, а что если мама с папой не вернутся. Совсем…
Ну вот, и голос задрожал.
- Данечка, зайчик мой, ну что ты ерунду опять говоришь, ну сколько можно одно и то же повторять?
- Да-а, а вдруг не прилетит вертолет, и не сможет их забрать. У них работа кончится, они к нам захотят, сильно-сильно, а вертолет не сможет прилететь. И они плакать будут… Ну, папа не будет, а мама будет. А мне ее так жалко, Костя, я тоже плакать буду.
- Прилетит вертолет этот, прилетит, Дань. Давай поспим, а? Пожалуйста. Еще сорок минут до будильника.
- У тебя противный будильник, - сказал Данька, но уже более спокойным тоном, - ты спи, а я маму с папой ждать буду. Вдруг они позвонят. Я твой телефон в руке держать буду. И будильник сразу выключу, ты только кнопочку снова покажи мне, какую нажимать, а то я забыл. Выключу, и так, тихонько тебя потолкаю. А то ты так вскакиваешь, что мне тебя жалко.
- Ах ты, жалостливый мой, - тихонько засмеялся Костя, прижимая брата к себе, - всех тебе жалко.
- Не всех. Катьку мне не жалко, потому что она злая, - серьезным тоном ответил мальчик, - ты спи, Костя, тебе еще целый день работать. Я тебя разбужу. И, если хочешь, Костенька, ты мне можешь свой телефон оставить, я всегда буду ждать, когда мама с папой позвонят. Я с вещами аккуратный, ты сам говорил. И Катьке давать звонить не буду. И заряжать я умею. Оставишь?
- Нет, Данечка, - в подушку сказал Костя, - мне телефон самому нужен. Как же я без телефона?
Данька в ответ только вздохнул.
- Мама сейчас тоже не спит, она думает обо мне, я знаю. Это потому что я – ее любименький сынок…
Костя изо всех сил стиснул зубами наволочку. Не вздохнуть, не выдохнуть. Перетерпеть, сейчас отпустит, главное, чтобы тело не вздрогнуло. Чертовы родители, как вы смогли… чертовы… неужели нельзя было хоть одному из вас остаться тогда? Проклятые, да лучше бы вас не было никогда. Я-то ладно… да, ладно, а ему это за что, за что это?!
- Если ты, Костенька, зубами скрипишь, то это у тебя глисты. Тетя Лида говорила, она точно знает. Чеснок надо есть… А на острове глисты есть, а, Кость?