Город темнотою оправдывал холодное лето.
Темнота была сквозняковая, но уютная, скамейки пустые скрывались в ней.
Но мы нашли одну, поймали ее в густоте черноты и присели.
Ты учил меня хохотать. Я так противилась своему смеху.
Сидя напротив друг друга: мои ноги почти в лотосе, твои пальцы слышат мой пульс по шейным венам.
Блестит что-то белое в темноте бедного с протухшей ненавистью в груди города.
Это я смеюсь.