Предыдущая страница http://www.proza.ru/2010/11/05/1613
Теперь у нее дома проходили музыкальные вечера. Послушать игру и пение Екатерины Ивановны собиралось все общество. Она превосходно музицировала.
Иногда мебель сдвигали в сторону, за пианино садился кто-нибудь из офицеров, и под звуки старенького инструмента моряки и их жены, не исключая и начальника экспедиции с супругой, лихо танцевали знаменитую камчатскую «восьмерку», позабыв об усталости и бедах.
Екатерина организовала самодеятельный театр, в котором из-за нехватки артисток женские роли исполняли молодые офицеры.
Притягивал дом капитана моряков еще и своей маленькой библиотекой, чудом оказавшейся не на затонувшем «Шелехове», а на «Байкале». Исследователи брали книги в опасные путешествия, храня их также бережно, как соль, табак и спички.
Жизнь в Николаевске была тяжелой и страшной. По поселку бродили стаи больших лесных крыс, спокойно проникали в дома, пожирая все, что попадалось, нападали на спящих.
Офицеры, пока капитаны американских торговых судов не завезли на Амур кошек, ложились спать, поставив на пол свечу и положив рядом заряженный дробью пистолет. Ночью начиналась пальба по грызунам.
В конце Крымской войны генерал-губернатор Восточной Сибири генерал-лейтенант Муравьев назначил Невельского начальником штаба «войск на Амуре расположенных», оставив его фактически не у дел.
Амурская экспедиция была ликвидирована. Многие советские историки и писатели создавали из Невельского трагическую фигуру главного героя присоединения Амура, подвергавшегося гонениям именно за свой патриотизм.
Отстранение его от дел ставили в вину Муравьеву. На самом деле, генерал-губернатор увидел, что Невельской в изменившихся условиях не справлялся с ситуацией, и поступил по отношению к Невельскому благородно: щадя самолюбие Геннадия Ивановича, придумал эту ненужную должность, на которой тот дождался предписания выехать в 1855 году в Петербург.
Как это ни грустно, но Муравьев, Невельской и Василий Завойко, «начальник морских и сухопутных сил, на Амуре расположенных», – три главных деятеля, благодаря которым Россия приобрела огромные территории на востоке и одержала победу на востоке в Крымской войне, расставались неприязненно.
Завойко и Муравьев, по крайней мере, сумели переступить через взаимные обиды и обнялись на прощание, но Геннадий Иванович сделать этого не смог. Из троих наиболее благородно повел себя Николай Николаевич Муравьев. Он всегда отзывался о своих бывших помощниках самыми добрыми словами и никогда не пытался отнять у них славу.
Невельские провели пять лет на Амуре, а казалось – целую жизнь, спрессованную в эти годы. Геннадий Иванович начал свою Амурскую эпопею холостым капитан-лейтенантом, а возвращался отцом семейства, контр-адмиралом. Это была блестящая карьера, но далась она ему нелегко.
Обратная дорога была длительной и нелегкой. Сначала вниз по Амуру, затем на шхуне «Восток» в Аян, оттуда на лошадях до реки Мая и по сибирским рекам до Иркутска, более четырех тысяч верст.
Детей (у них родилась еще одна дочь), Ольгу и Марию, везли в больших плетеных корзинах, притороченных к седлу. В Петербург Екатерина Ивановна с дочерьми приехала лишь к концу года, задержавшись в Красноярске, где жила семья сестры.
Здоровье Невельских подорвали перенесенные лишения. Геннадий Иванович и Екатерина Ивановна часто болели. Ездили для излечения за границу, на воды, но все это не очень помогало.
Часто приходится читать, что подвиг Невельского замалчивался, а его чуть ли не преследовали. Все это чушь. Геннадия Ивановича назначили членом учебного отделения Морского технического комитета. В сущности, то была синекура. Дело в том, что ему трудно было подыскать подходящую должность.
В командиры соединения кораблей он не годился, поскольку не имел соответствующего опыта и знаний: единственное, чем он командовал – это маленький транспорт «Байкал». В качестве администратора он тоже проявил себя не с лучшей стороны. Поэтому место, на которое его назначили, было идеальным решением.
Его исправно награждали высшими российскими орденами, присваивали последующие адмиральские звания, он стал полным адмиралом (высшее морское звание), дали высокую, «амурскую», пожизненную пенсию в две тысячи рублей.
Словом, обижаться было не на что. Но, если по совести, то сделанного им для отечества было достаточно, чтобы обеспечить безбедное существование не только его и Екатерины Ивановны, но и их детей и внуков.
Были ли у Невельского недоброжелатели? Были и немало. О Екатерине Ивановне никто и никогда не сказал худого слова, а о муже говорили и писали разное. Главным его оппонентом был очень достойный человек, адмирал Василий Завойко, считавший возвышение Невельского незаслуженным.
Больше всего Завойко возмутила, по его мнению, ложь Невельского о том, что устье Амура судоходно для глубоко сидящих в воде океанских судов. Кроме того, он считал, что Геннадий Иванович воспользовался трудами штурмана Дмитрия Орлова, и приписал их себе.
Большинство бывших участников событий на Амуре, выступивших в печати, осуждали Невельского не только за это, но и за гибель людей в Императорской гавани. Именно он являлся виновником гибели людей от голода и цинги в Императорской гавани, считал бывший командир транспорта «Иртыш» П. Гаврилов.
Геннадий Иванович ответил своим противникам оправданиями в «Морском сборнике», а затем написал воспоминания, в которых изложил события на Дальнем Востоке так, как они ему представлялись.
Он работал над рукописью дома, в Петербурге, и в своей усадьбе в Кинешемском уезде, расположенной глубоко в лесу, вдали от населенных мест. Когда становилось невмоготу сидеть за письменным столом, Геннадий Иванович диктовал записки жене. Екатерина Ивановна болезненно воспринимала все нападки на мужа и много помогала ему в работе над воспоминаниями.
Геннадий Иванович не увидел своих воспоминаний опубликованными. Он скончался в 1876 году, в возрасте 63 лет. Екатерина Ивановна тяжело переживала этот удар, и все печальные хлопоты принял на себя генерал-майор Иван Мазарович, муж её сестры, Александры. Похоронили адмирала Невельского со всеми почестями на Новодевичьем кладбище в Петербурге.
Когда Екатерина Ивановна после похорон немного пришла в себя, она стала разбирать записки мужа. Собственная болезнь отошла для нее на второй план. Весь смысл жизни для Екатерины Ивановны сосредоточился в стремлении завершить труд мужа. Меньше всего она думала о том, чтобы подчеркнуть свою собственную роль в экспедиции.
Первый редактор записок Невельского, морской офицер Василий Вахтин, с сожалением вспоминал, что Екатерина Ивановна Невельская по своей исключительной скромности убрала из материалов для печати почти все места, в которых говорилось об ее деятельности и участии в амурских событиях.
Напряженный труд над рукописью отнял ее последние силы. Книга вышла в свет в 1878 году под названием: «Подвиги русских морских офицеров на крайнем Востоке России 1849–1855 гг. Приамурский и Приуссурийский край. Посмертные записки адмирала Невельского».
Вскоре после публикации записок она умерла. Ей было всего лишь 46 лет. Похоронили Екатерину Ивановну рядом с мужем.
Дочь Невельских Ольга, профессиональная журналистка, постоянно жившая во Франции, опубликовала в Париже под псевдонимом Вера Венд биографический очерк о своих родителях.
В нем она написала о матери: «Есть личности, которые неотразимо действуют на окружающих. Как бы они не страдали, они дела свои делают спокойно, не терзая своим стоном…».
Конец