Всем известны истории, когда Маша любит Сашу, а Саша любит Катю и только ее, но не все знают, почему так происходит. Маша тоже не знала, поэтому и попала в такую историю.
Маша заканчивала педагогический институт. Последний курс - такое время, когда студенческое братство распадается на отдельные семейные ячейки, и в осадке остаются непарные индивиды - слишком оригинальные или слишком умные. Маша оказалась непарной. Конечно, потому, что была оригинальна: она носила розовые очки. Не по слабости зрения, а оттого, что родилась с ними.
Она еще не понимала своей особенности, но душой чувствовала, что в чем-то не похожа на других. Это ее очень тревожило. Не зная, как быть такой, как все, в шумных компаниях Маша часто робела и все больше замыкалась в себе.
Подростковая Машина влюбленность «растаяла в тумане льдинкою» и острыми краями уже поцарапала ее нежную душу. Молодых людей в ее окружении оставалось все меньше. Чаще других она виделась с бывшим одноклассником Мишей, красивым, остроумным общительным парнем. Но именно его общительность вызывала у Маши недоверие. Ей казалось, что в любую минуту Миша может увлечься другой, более интересной, чем она, девушкой, а ее оставить в страданиях. Чтобы удержать Мишу на расстоянии, Маша однажды пришла на свидание вместе со своей младшей сестрой Светой.
По какой причине Миша пришел в тот день на свидание не один, останется тайной. Миша представил его девушкам как друга детства Олега. Добродушный увалень Олег имел заметный дефект речи: вместо звука «р» он произносил «л». Поэтому его привет прозвучал, как «пливет, девчонки!»
"Можно ли быть командиром с таким произношением? – удивилась про себя Маша, когда узнала, что Олег учится в военном училище в Коломне. - Допустим, «пли!» прозвучит у него нормально, но таким «ула-а!» в атаку не увлечешь".
Да какое значение имеет артикуляция в последний день каникул! Завтра все вернутся в свои учебные заведения: Олег - в Коломну, Миша - в столицу на свой истфак, Маша - пед родного города, а Света - в десятый класс школы.
Время отсчитывало последние часы свидания, как последние минуты перед Новым годом, когда еще можно многое успеть или многое безвозвратно упустить.
Когда парни прощались с девушками возле их дома, Олег неожиданно попросил у Маши ее адрес. Маша толком и не поняла, зачем, и назвала адрес. Олег как бы между прочим записал его на спичечном коробке. Маша между прочими делами вскоре забыла об этом.
Удивление к ней пришло, когда месяц спустя, она обнаружила в почтовом ящике письмо из Коломны. Олег писал ей о том, что его учеба идет успешно, что артиллерия – богиня войны и что он часто вспоминает совместно проведенный последний день каникул. Письмо озадачило Машу.
"Если парень пишет девушке из армии, ясно: он хочет, чтобы она его ждала. А если из училища? Чего он хочет?" – терялась в догадках Маша.
На всякий случай Маша решила прояснить этот момент: она тактично ответила, что ценит дружескую переписку, в тайне надеясь, что Олег не согласится на узкие рамки дружбы. Маша еще не понимала, что ей хочется большего. Теперь об Олеге она думала все чаще, и его забавный дефект речи казался ей очень добрым и милым.
Олег на дружбу сразу согласился, и письма от него пошли с таким напором, как вода, прорвавшая плотину. Олег подробно рассказывал о распорядке дня в училище, об успехах артиллерии в отражении танковых атак в годы второй мировой войны, об исторических местах Коломны, которые курсанты посещали во время увольнений. С точки зрения Маши, будущей учительницы, письма походили школьные сочинения среднего уровня, а иной раз, просто на сухие протоколы.
"Да, - заметила Маша, - неласковая эта богиня Артиллерия. Как холодно и одиноко Олегу рядом с ней".
Потихоньку Маша начала направлять внимание Олега на культурные достопримечательности Коломны. Сначала это было безуспешно, но вдруг - удалось. Теперь Олег стал описывать знаковые места города, где он побывал. Маша изучала их по открыткам, которые он присылал, а архитектурные постройки - по книгам, которые брала в библиотеке. И со временем у Маши сложился образ Коломны как сказочного града с гравюры Фильфердинга. Маша словно ходила туда на свидания с Олегом. И это было так приятно!
Когда же они занялись обсуждением архитектурных достоинств церкви Вознесения - памятника русского национального зодчества – то Маша прониклись такой любовью к объекту, что совершенно свободно представляла себя в подвенечном платье на открытой галерее церкви с тройным ярусом остроконечных закомар в мерцающем теплом свете свечей.
Да, Олегу не хватало тепла, женской ласки, домашнего уюта. Маша замечала, с какой жадностью он ловит каждое нечаянно оброненное ею участливое слово, как искренне интересуется подробностями ее скромной жизни. И ей хотелось как-то отблагодарить его, но не в лоб, не напрямую, а, может, через какой-нибудь художественный образ.
«Вещий Олег» к ситуации не подходил, а ничего лучшего, чем "Олешек-Золотые Рожки" из уральских сказов, Маша не нашла. Так у Олега появилось новое имя – Олежек, которое нет да нет проскальзывало в ее письма. Маша чувствовала, как оно ласкало его, и ей было приятно. Письма от него приходили ежедневно, а иногда и по два в день.
Однако, какая-то неясная тревога, возникшая у Маши с первого знакомства с Олегом, так и не оставляла ее. Временами она ощущала себя рыбкой в реке, которая видит, что червячок насажен на крючок удочки, а рыбаком был почему-то всегда Олег.
Маше не с кем было поделиться своими сомнениями, младшую сестру Свету из педагогических соображений в отношения с Олегом она не посвящала.
Пришла весна со своими сумасшедшими порывами. Приблизилось время распределения после учебы. И у нее, и у Олега с этим все было еще так неясно, так волнующе тревожно. Маша понимала, что они окажутся в разных местах, но, если бы поженились, могли бы оказаться в одном. "Лучше бы в одном!" - мечтала Маша. Но Олег на эту тему ничего не писал. Письма от него приходили все реже и становились все суше.
Маша скучала на комсомольском собрании по выдвижению делегатов на последнюю межвузовскую студенческую конференцию: выдвигали не ее. А Маше хотелось интересных поездок в незнакомые места, приключений, волнующих встреч с новыми людьми… или с добрыми знакомыми.
"Вот если бы конференция проходила в Коломне и делегатом избрали бы меня, - мечтала Маша. – Да проходи бы она хоть в Москве, оттуда же до Коломны - рукой подать…. На обратном пути, может, осталось бы время и Москву посмотреть: Красную площадь, университет на Воробьевых горах, зайти в Третьяковскую галерею… или хотя бы в ГУМ".
Делегаты были избраны, собрание закончилось, комсомольцы стали расходиться. А Маше все не давали покоя "пять минут, пять минут...", оставшиеся до начала взрослой жизни. Она вдруг пошла на почту и там написала Олегу письмо о том, что ее избрали делегатом от института на конференцию, которая будет проходить через неделю в Москве. И что ей нетрудно будет, в ближайшее воскресение навестить Олега прямо в его коломенском училище.
От Олега быстро пришел ответ, где он писал, что, к сожалению, именно в это воскресение он может оказаться на учебном полигоне за городом, и Маше не стоит отвлекаться от своих прямых депутатских обязанностей на поездку в Коломну. Но Маша решила рискнуть, уж очень ей хотелось сделать Олегу приятный сюрприз, да и себе подарок. Дома она сказала, что едет на комсомольскую конференцию в соседний город.
Переполненный скорый поезд вез Машу в плацкартном вагоне в столицу. Пустовавшую недолгое время верхнюю полку над Машей на каком-то полустанке заняла молодая девушка, Машина ровесница. Ее звали Галя, и она ехала в Мурманск, окружным путем через Москву.
- Думаю, в Москве сумею достать билеты на самолет, и наверстаю время. Уж очень я спешу, - пояснила Галя.
В Мурманске Галю ждал муж. На пальце у Гали сверкало новенькое обручальное кольцо.
- Как же ты его нашла в Мурманске? – спросила Маша.
Галя простодушно засмеялась.
- Это он меня нашел. И не в Мурманске, а на Черном море.
- Вот это да! Чудо!
- Никакого чуда - обычный случай.
- Ну, расскажи, пожалуйста!
- Да все просто, тут и рассказывать нечего. Моя мама работает дояркой в колхозе. За победу в республиканском соревновании ее наградили путевкой в санаторий в Крыму. Мы с мамой никогда на море не были, и она взяла меня с собой. Сняли мне комнату в частном секторе. Спали порознь, а целый день проводили вместе. Однажды поехали на теплоходе кататься, там и познакомились с Володькой. Он – морской офицер, служит на Северном флоте, а ему тепла южного захотелось, и в первый отпуск он в Крым поехал.
И так он с нами сдружился, что не захотел расставаться, и с нами в деревню приехал. И что делать? Пришлось тут и жениться.
- А как же любовь? Без любви, что ли? - удивилась Маша.
- Почему без любви? Как раз потому и женились, что влюбились без памяти, - засмеялась Галя.
- Счастливая! - вздохнула Маша. - А как же вы так быстро про любовь все поняли?
- А чего тут понимать: с первого ж взгляда все ясно!
"Всем ясно, а мне - нет, - грустно подумала про себя Маша. И острое чувство своей непохожести на других в очередной раз больно кольнуло ее в сердце.
- А что же сейчас ты в Мурманск едешь? Разве вы живете не вместе? - спросила Маша.
- Вместе, конечно. Володька сразу меня в Мурманск увез. Нам комнату в общежитии дали. Только сейчас он в море, а тут мама заболела - я к ней поехала. Мама поправилась, а я к Володьке спешу. Соскучилась страсть! Оставила ему записку, к какому числу вернусь, а хочу приехать раньше - сюрприз ему сделать.
Зачарованная Маша словно волшебную сказку слушала.
- Галя, - робко попросила она. - Если вдруг ... ну, вдруг ... на вокзале меня встретит мой знакомый... ты могла бы увидеть, есть ли между нами любовь? И знак мне какой-нибудь подать? Ты же можешь это увидеть, Галя, сама же говорила, с первого взгляда?
- Запросто! - согласилась Галя.
Утро для двоих пассажирок плацкартного вагона началось очень рано. Занавесившись от посторонних простыней, Маша и Галя наводили красоту. То ли оттого, что на сердце у Маши было неспокойно, то ли оттого, что поезд, торопясь к сроку, раскачивал вагон, руки у нее дрожали. Ей никак не удавалось вывести ровные стрелки глаз. Галя с удовольствием красила губы.
Под бравурные песни, льющиеся через динамик радио, скорый поезд плавно подкатил к московскому вокзалу. Две хорошенькие девушки приникли к одному окну.
- Володька! – вдруг закричала Галя.
И Маша заметила мелькнувшего за окном высокого парня в гражданской одежде с огромным букетом цветов.
- Володька! Володька! – вопила Галя, не обращая внимания на пассажиров вокруг, и бросилась к выходу, мгновенно забыв о Маше и обо всем на свете.
Маша, напротив, замерла у окна и боялась даже моргнуть, чтобы не пропустить стоящих на перроне встречающих. Не было среди них невысокого коренастого русого парня. Ни с цветами, ни без.
Уже прошли мимо Маши последние пассажиры, уже опустел перрон, а Маша все стояла с чемоданом в руке, ожидая… сама не зная чего: никто ведь и не обещал встречать ее на вокзале.
Чемодан Маша сдала в камеру хранения, узнала, с какого вокзала можно добраться до Коломны, и налегке туда отправилась.
Весна вернула Маше хорошее настроение, правда, легкий привкус тревоги оставался.
- А вдруг действительно Олега отправили на полигон? Ну, тогда … посмотрю Коломну сама. Обязательно побываю в церкви Вознесения, свечку поставлю,… попрошу новых встреч, эта же не последняя. А потом – на Красную площадь, и - ночным поездом домой". В Москве остановиться Маше было негде.
Изучив на пригородном вокзальном расписание движения электричек в Коломну, Маша выбрала ближайшую. И когда протягивала руку с деньгами в окошечко кассы, вдруг услышала за спиной знакомый голос.
- Пливет!
Лицо улыбающегося Олега пылало, как факел.
- Привет, - ответила удивленная Маша. – Ты что, бежал, что ли? Чего такой взмыленный? А ты как здесь?
- А ты?
- Я же тебе писала…
- Ах, да!
- Вы будете брать билеты? – спросила кассирша.
- Давай погуляем по Москве, - предложил Олег и отвел Машу от кассы.
Москву Олег знал, но почему-то повел Машу гулять не на Красную площадь, как она ожидала, а в промышленно- транспортный район столицы.
В Замоскворечье цвела сирень. Старенькие дворики благоухали шальным ароматом, который кружил голову. Олег выглядел совершенно опьяненным: говорил возбужденно, постоянно искал Машину руку и, когда касался ее, от него так било током высокого напряжения, так что в голове у Маши не раз вспыхивала мысль: «Какие напористые дети у этой богини Артиллерии!». И Маша инстинктивно сторонилась густых сиреневых кустов.
Обедали они в какой-то столовой на автобазе, обнесенной высоким дощатым забором. На этом заборе Маша успела прочесть крупную надпись белой масляной краской «Маша- дура!».
- Это про меня! – непонятно отчего екнуло Машино сердечко.
Потом они долго сидели на заброшенной лавочке у какой-то реки. Москва-реки? И говорили. Говорили, говорили, говорили, не смолкая. Говорили ни о чем.
Маша, как ни старалась, не могла уловить, о чем все-таки, и часто отвечала невпопад. «Точно дура», - думала о себе расстроенная Маша.
День стал клониться к вечеру, и неизбежно приближалось расставание. Тут Олег признался, что увольнительной у него нет, что он в «самоволке», и ему нужно вернуться в училище до вечерней проверки. Маша тоже сказала, что ей для отчета нужно отметиться в гостинице, где якобы проходила конференция, о которой, кстати, Олег ни разу не спросил. Они решили добраться до метро и там разъехаться по разным веткам. И тогда Олег ее поцеловал. И как! И еще, и еще!
Утомленная напряжением встречи, теряясь в тревожных предположениях, Маша со стороны могла показаться бесчувственной, безучастной к поцелуям, просто куклой в руках Олега. А в самом деле, Маша была ошеломлена неясными чувствами, проснувшимися в ней, и совершенно потеряла контроль над происходящим. Хорошо, что в этот момент к лавочке подошла компания подростков, собиравшихся попить пивка, а то кто знает что могло бы здесь произойти между Олегом и Машей! Все к этому шло.
Не помня себя, Маша кое-как добралась до вокзала, купила билет на ночной поезд и, как подкошенная, упала на полку плацкарта. Обратный путь она провела в глубоком тяжелом сне. Из Москвы вернулась другая Маша, потерянная и раздавленная. В крови ее пульсировал один вопрос: "Что это было?"
Дома ее ожидало письмо из Коломны, которое не застало ее до отъезда. В нем Олег пространно писал, что в означенное время точно будет находиться на полигоне, и что он очень сожалеет, что встреча с Машей не состоится. Маша усмехнулась и отвечать не стала.
Ее тяжелое, гнетущее состояние обесцветило все краски жизни. Она превратилась в механическую куклу. Кукла могла говорить одно слово "мама", Маша могла думать одну мысль: "что это было?" Точно восстановить в памяти московские события она не могла: все плыло и кружилось в голове, как перед обмороком. Всплывали какие-то образы, детали... . С назойливым постоянством - надпись на заборе "Маша - дура".
"Да, дура, - соглашалась Маша. - Если я была бы умной, как все, разве дала бы я так легкомысленно Олегу свой адрес?" Но и на этот вопрос она не находила ответа. А ответ прост: если бы Маша была как все, Олег и не попросил бы у нее адреса! Письма от него больше не приходили.
Светлый образ Коломны, по-прежнему, маячил в ее душе огоньками своих соборов и сладким звоном венчальных колоколов. Совсем как сказочный Китеж-град на берегах чудного озера Светлояр, затерянного в густых Владимирских лесах. Десять дней, десять ночей искали к нему тропу полчища хана Батыя, и не могли сыскать, ослепленные. Искала и Маша. Но, по легенде, найти тропу к славному городу Китежу дано не каждому, а лишь чистому сердцем и душою.
На следующий день в гастрономе Маша случайно столкнулась с Мишей, который приехал домой на день рождения мамы.
- А я женился, - между прочих новостей сказал он.
И тут Маша заметила, что безымянный палец его правой руки плотно окутан широким обручальным кольцом.
- Остаюсь после института в столице, в аспирантуру поступать буду, - закончил он.
- Рада за тебя, - искренне ответила Маша.
Миша как-то странно посмотрел на нее и добавил:
- Олег тоже женился, еще в начале февраля. На дочке начальника своего училища.
Маша была ошеломлена. Миша замялся.
- А он не написал тебе об этом?
Маша молчала.
- Ладно, давай. Я побегу: мои дамы стол накрывают - продукты ждут, - заторопился Миша и ушел.
Маша стояла в ступоре: "Как так?" Окружающий мир уходил из-под ног, как мистический город. Звуки затихали, отдаленно доносились лишь глухие колокола исчезнувших в озере соборов Коломны: как - так, как - так, как - так ??
Домой Маша пришла с таким лицом, что сестра Света побоялась даже спросить ее, что случилось, и до вечера не заходила в комнату, откуда доносились сдавленные стоны Маши.
"Хорошо все же, что генеральская дочка. Рыбка ищет, где глубже, а Олежек - где лучше, - утешала себя Маша.- Хорошо начинать карьеру, получив начальный капитал". У Маши капитала не было, она была бесприданница.
К вечеру Маша поняла, что ее просто использовали. Как дуру. "Но зачем? Для чего?" - эти вопросы навсегда останутся для нее загадкой. Все же, приобретя опыт, Маша поумнела. Теперь, ей казалось, она знает, почему Маша любит Сашу, а Саша любит Катю и только ее. Светлый образ Коломны стал терять свои краски, отдаляться, пока совершенно не исчез в глубине ее души, как невидимый град Китеж в водах таинственного озера.
Правда, полученный Машей опыт оказался ненужным: ничего подобного в жизни Маше больше не случилось, а грабли оставались теми же. И розовые очки Маша не сняла: она родилась с ними.
О, розовые очки хуже дефекта речи! Сквозь них не увидишь невидимое, а увидишь лишь желаемое, которое ошибочно принимаешь за действительное. Впрочем, в очках или без них - как ни смотри, а жизнь и есть Невидимая Коломна.