Я вышел и сразу очутился в объятиях Симеонова.
- Друг, страшно рад за тебя, поздравляю, - мы расцеловались
- Ты, как, Симеонов?
- Веришь, у меня все фиолетово, лучше не бывает, женился. Угадай на ком?
- Наташа?
- Так точно, ждем сына!
- А Настя как? Я думаю, что ты на городском причале с ней объяснился… Ах, этот знойный, летний полдень, да, Симеонов. Морской ветерок развевал ей волосы, а она, - она все смотрела вдаль, - туда,туда, за линию горизонта…
Симеонов, по обычаю, впал в ступор, правда, на сей раз выпал оттуда сам, без посторонней помощи.
- Ой, я и забыл, что ты того, все видишь. Ага, тяжело мне было, но я ей сказал, что …
- …Мы не можем, просто не имеем права быть вместе…
- Ты что, подслушивал! Блин, ну, тебя… Короче, расстался с Настей
- Молодец, Симеонов, уважаю. Надо это отметить.
- Будь спок, в самолете уже стол накрыт, генерал распорядился, да… и Жанна сама не своя, как на иголках.
- Понимаю, парней тоже отпустили.
- Их уже везут на аэродром.
- И вещи взяли?
- Наверно. Тут вот еще что… Скажи мне, как друг, объясни. Наташка говорит, когда она ждала меня, сидела в парке на скамейке, к ней подошел человек, по описанию похожий на тебя…
- Вот странно, я-ж на объекте просидел.
- Да, знаю я. И этот человек сказал…
- … Ты жди его, Наташка, он обязательно вернется, - только очень жди…
- Значит, это был ты?
- Симеонов, скажи, ты счастлив?
- Да, офигенно!
- Так будь себе счастливым до конца. Какая разница, кто был, и кто чего сказал. Ты получил награду за поступок, забудь о частностях. Подумай о Наташе, о вашем сыне, о любви…
- Странный ты, я-ж тебе, как другу … а, ладно,все равно, - с меня банкет, договорились?
- Симеонов, с тобой в разведку, а уж, на банкет, так с полным нашим «хорошо».
И точно, когда я зашел в самолет, все было накрыто.
Нам отвели каюты в первом классе, но сели все в специальном отделении для банкетов. Накрахмаленные стюардессы, а особенно Жанна, не скрывая радости, хлопотали вокруг нас.
- Вадимчик, пока еще Вы трезвый, как собака, не откажите, и первый тост, пожалуйста ,что поумней, за нас, но главное, за это…, - я щелкнул пальцами
- За любовь! – одновременно выкрикнули Сява и Жанна.
И Вадя сказал.
- Люди, один умник по фамилии Хайдеггер, спьяну или с похмелюги, написал в моем сердце такие строки: «Прорывом объективированного мира является не только подлинное человеческое общение, но и сфера собственно творчества. Истинная коммуникация, как и творчество, несут в себе трагический надлом - мир объективности непрестанно грозит разрушить экзистенциальную коммуникацию. И сознание этого приводит нас к утверждению, что всё в мире, в конечном счёте, терпит крушение уже в силу самой конечности экзистенции, поэтому человек должен научиться жить и любить с постоянным сознанием хрупкости и конечности всего, что он любит, незащищенности самой любви. Но глубоко скрытая боль, причиняемая этим сознанием, придаёт нашей привязанности особую чистоту и одухотворённость....»
- Выпьем, господа, и прекратим свою замкнутость в самих себе, ибо … только любовь способна на это… так, за любовь, друзья мои!!
Самолет летел и летел ,а мы все пили и пели во славу любви, поскольку только любовь была, есть и будет единственным связующим всего и вся на нашей хрупкой планете, только любовь способна перешагнуть время и пространство, трудности и преграды, разлуки и обреченность…
На этом можно было бы и закончить, если бы не одно но. По прилету нас провели через зал иностранных делегаций, где торжественно наградили и поблагодарили, вручив памятные подарки, а затем доставили в целости и сохранности до дверей с дубовыми панелями.
Распрощавшись с гостеприимными официальными лицами, мы , нагруженные по самое «немогу», доплелись до буфета, который оказался совершенно пуст, если не считать знакомой нам буфетчицы.
- Мальчики, Сява! – звонко обрадовалась она, – радость-то какая, уж и не мечтала, не верила, что увидимся, шампанского?
- Легко, давай, за встречу, хорошо, что все на месте – и Сява усадил ее на колени.
- Чего приуныл, начальник, – Вадя, сидел расслабившись, – все будет, сам же знаешь.
- Угу, я знаю, но сердце больно ноет…
- Не в первый раз.
- Как в первый, впрочем, все неважно, все к лучшему, поверь.
- И ты не унывай, все лучшее всегда с собой
Пробило шесть часов, и в ту же минуту открылась дверь
… такая масса солнца хлынула в меня... зашла Светлана
- О, господи, Ириша!
- Да, милый, это я…
****
Vlad Advoingener
Август 2011
г.Челябинск