ДОМ НА ПЕСКЕ (роман-хроника). Часть вторая.
3. Курс науки
Ваську отдали в школу. Шел ему уже десятый год, но ростом он был маленький, голова лобастая, круглая, кудрявая, волосы потемнели и сделались русыми, шелковистыми.
Учился Васька прилежно, с интересом. Память у него была цепкая, учеба давалась легко.
Сельский учитель Федор Матвеевич, чистенький старичок с круглой подстриженной седенькой бородкой и в пенсне на черном шнурке, часто говаривал:
— Дети, смотрите, как надо писать — и показывал Васькину тетрадь. — Чисто. Красиво. Аккуратно. Такая работа, без сомнения, заслуживает пятерку с плюсом. И я поставил ему высший балл.
Похвала была лестна для Васьки, и он еще больше старался. На уроках сидел тихо, внимательно слушал учителя.
— Это у меня растет волостной писарь, — с восхищением говаривал отец. — Все перед ним шапки ломать будут. «Василий Иваныч! Василий Иваныч!» А он посмотрит и важно спросит: «Что угодно-с?»
Не в каждом селе, даже большом, имелась школа. А вот в Булаевке была. Открыл ее местный священник, отец Григорий, на третьем году своей службы в этом приходе. Построили ее на мирские деньги. Обучение шло по книгам, указанным святейшим Синодом, в ведении которого находилась школа. Учителя состояли из церковного причта, но допускались и гражданские лица, получившие образование в духовных учебных заведениях, однако каждая кандидатура утверждалась архиереем. В школе имелось два класса, и нужно было учиться в них четыре года, по два года в каждом. Окончившие школу освобождались от воинской повинности.
Закон божий все годы вел отец Григорий, но последнее время у него плохо стало со здоровьем, и свои обязанности законоучителя он переложил на дьякона Филиппа. Однако общее руководство сохранил за собой. Он вмешивался в каждую мелочь школьной жизни, указывал, требовал. Это не нравилось причту, особенно Филиппу, и они часто ссорились. Сперва размолвка, а потом и вражда между попом и дьяконом так далеко зашли, что они не стали разговаривать, прекратили ходить друг к другу в гости, хотя раньше дружнее их никто не жил. И часто бывало даже так: если отец Григорий оказывал знаки внимания кому-нибудь из своих прихожан, то дьякон Филипп начинал сторониться того лица, считая оное другом своего противника. В число таких друзей священника попал и Иван Семенович Орлов. Кроме того, дьякон догадывался, что лодку у него, видимо, изрубил кто-нибудь из сыновей Орлова в отместку за брата. Но это была только догадка. Сам факт было трудно доказать.
Васька Орлов успешно бы закончил школу — не приключись однажды с ним беда.
Законоучитель спрашивал на своих уроках не только то, что задавал на дом, но и по всей программе, то, что учили год или два назад. В таких случаях даже самые лучшие ученики засыпались. Но Васька хорошо знал закон божий, он был уверен, что ответит на любой вопрос.
— А ну, скажи, что такое символ веры?— неожиданно спросил его дьякон.
Васька четко ответил:
— Символ веры есть краткое изложение того, во что должны веровать христиане.
— О чем говорится в символе веры?
— О боге отце, о сыне божьем, об его страданиях, смерти, воскресении и вознесении на небо, а также о втором его пришествии на землю, о духе святом и о церкви, а также о таинствах, о воскресении мертвых и о будущей вечной жизни...
— Кто составил символ веры?
— Святые отцы вселенского собора.
— А что такое вселенский собор?
— Собрание пастырей и учителей церкви, которые съезжаются со всей вселенной для утверждения истинного христианского учения.
— Сколько было таких соборов?
— Семь.
— Где и когда символ веры был составлен?
— Символ веры был составлен на первых двух соборах — Константинопольском и... забыл, как второй называется...
— Никейский собор, — подсказал дьякон. — Добро. Скажи теперя, что сказал Иисус Христос, когда пришел в Галилейскую землю и взошел на гору близ моря?
— Когда он взошел на гору и увидел вокруг себя много народу и учеников своих, Иисус сказал: блаженны нищие духом, ибо их есть царство небесное; блаженны плачущие, ибо они утешатся...
Отвечал он без запинки.
— Довольно,— остановил его законоучитель. — Точно глаголишь. Как сии слова его теперя мы понимаем?
— Как великие заповеди получения блаженства.
— Сколько таких заповедей?
— Девять.
— Молодец! — похвалил дьякон. — И последний вопрос, ежели ответишь на него, поставлю тебе пятерку. На небе, после дождя, часто бывает радуга. Что сие значит?
Васька подумал, вспомнил объяснение того же дьякона и ответил:
— Радуга — знак божий, он означает, что дождя больше не будет... Когда был всемирный потоп, сорок дней и сорок ночей лился дождь, потом перестал, Ной, по божьему велению, вышел из ковчега, который пристал к горе Арарат, и принес жертву господу богу за свое спасение. Потом господь бог благословил Ноя и сыновей его и дал ему обещание никогда больше не делать потопа. Знаком же своего обещания он положил на небе радугу...
— Похвально! Похвально! Садись.
Дьякон поставил в журнале отметку, потом подошел к парте, за которой сидел Орлов, и ласково потрепал его за волосы.
Васька не любил нежностей, особенно не переносил, когда гладили его по голове. «Я не теленок», — сердито подумал он и уклонился от ласки. Рука дьякона упала. Упрямство мальчика не понравилось духовному наставнику. Он осторожно взял Ваську за ухо.
— А ежели я тебя за ушко потреплю? Вот так?
И он больно дернул за ухо.
Ваську никогда не драли за уши. Ремня ему доставалось, и лоза частенько перепадала, но чтобы за уши драть — этого не было. Васька от боли даже вскрикнул и ухватился за руку дьякона. Филипп не отпускал ухо. Тогда Васька решился на крайний поступок — тяпнул дьякона зубами за палец. Законоучитель взвизгнул:
— Ах ты, поганец! Вон отсюда!
Вытолкнув ученика за дверь, дьякон вслед ему вышвырнул сумку с тетрадями и книжками.
Класс, затаив дыхание, смотрел на эту картину. Законоучитель долго еще бушевал...
В тесной раздевалке Васька натянул на себя тулупчик, изрядно поношенный и уже ставший ему малым, боком посадил на голову шапку и вывалился на улицу. Слезы застилали ему глаза. Было обидно, что дьякон так грубо и несправедливо поступил с ним: при всем классе выгнал из школы, обозвав поганцем. Разве он поганец? Защищался — и все. От такой обиды хотелось упасть в снег и выть по-волчьи, назло всем лежать в снегу до тех пор, пока не окоченеют руки и ноги.
Утирая слезы и едва различая перед собой дорогу, Васька побрел к брату Варлааму. Только он может пожалеть и заступиться, если нагрянут с расправой.
Продолжение: http://www.proza.ru/2011/08/14/76
***