На полянке лесной, не жалея силенок
Наслаждаясь весной, скачет юный козленок.
Его мама-коза так чужда воспитанью
Густо красит глаза пред вечерним свиданьем
Забывая о чаде, с нетерпеньем ждет ночи
И слывет в своем стаде неустойчивой очень.
Его ж детский напор словно тащит к ограде.
А за ней – скотный двор. Его тети и дяди.
Воздух всклоченный ором, кто-то блеет, визжит,
За высоким забором идет взрослая жизнь.
Он просунул бородку в щелку между столбами -
Поддалась загородка: «Вот родные! Я с вами!»
Пять огромных козлов, все с кривыми рогами
От таких его слов стали топать ногами:
«Как ты смел, сосунок, называть нас родными
У тебя между ног не пиписька, а вымя!
Недоразвитый шкет, не козел, а овечка!
Тебя в грязном мешке утопить надо в речке!»
И стихами и прозой эти тети и дяди
Закопали в навозе чувства бедной дитяти.
И весь двор утонул в его жалобных криках
Он едва не воткнул среди родичей диких.
И здоровью урон несли тети, дЯдья.
Удирал в дебри он под пинки и проклятья.
Он едва уцелел, хоть и больно досталось
Каждый мускул болел, с ног валила усталость.
Старый ворон седой пожалел бедолагу:
«Ты мой друг молодой, плюй всегда на отвагу.
К этим мерзким козлам не ходи в огорожу
Жрут они разный хлам, бьют друг друга по роже.
Уж навозом икают, в них живое испрело
Каждый день убирают чье-то дохлое тело.
Ты иди на лужок, не всегда прок от старших.
И держись, мой дружок, от козлятников дальше».