- Так вот, господа - голос Самойлова почему-то напомнил Петеру картинку из норвежского букваря: старый покосившийся домик лесника, -
Я хотел предложить вам сыграть в моем новом фильме.
Франц поднял голову:
- О чем он?
- О войне, - Самойлов говорил радостно и спокойно.
- С нацистами? - мрачно ответил Петер.
- Да! Конечно! С кем же еще!
Петер грустно опустил голову и жалобно посмотрел на Франца, ожидая, что тот, ответит.
- А на какой сюжет? - спросил Франц, заметив взгляд друга.
- Там два нациста переходят на сторону русских. Фильм о том, как они знакомятся с русскими традициями и убегают от пытающихся их поймать немцев.
Примерно так.
- Ясно.
- Мы подумаем над вашим предложением... - голос Петера прозвучал слабо и сдавленно. Актер закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Пахло табаком и жасмином. Все молчали. Вскоре тишину нарушил Ковальский.
- Знаешь что, Франц, - сказал он, - ты очень похож на своего отца...
Петер резко повернулся и посмотрел на режиссера прямым упрекающим взглядом. Ковальский, этого не заметил, а Франц только вздохнул в ответ.
- Где Вы видели его? - спросил он тихо, проговорив вопрос как хорошо заученную фразу.
- В гостях у одного моего знакомого.
- Это было двенадцатого марта у Джеймса Брауна?
- Ну что ты... Я не помню таких точных дат... Но где-то вроде того. И у Брауна. Да.
- В таком случае, это было именно тогда. И Ваш знакомый - убийца. - вдруг отчетливо, недовольно и со злостью сказал Франц, поставив чашку кофе на стол.
Режиссер онемел и молча смотрел на Фраца.
- Что ты сказал? - спросил он через минуту.
Тогда Самойлов, посмотрев на лица актеров, тихо сказал Ковальскому, чтобы тот замолчал и не говорил больше на эту тему.
Петер слабо улыбнулся, будто бы выйдя из состояния волнения, но лицо Франца по-прежнему выражало злость и недовольство.
- Вы оставите нам свой адрес, Юрий? - спросил Петер.
- Да, конечно. Вот моя визитка, - Самойлов подал актеру маленькую карточку. Тем временем Франц, локтем столкнул чашку с кофе и пролил его на руку Ковальскому. Несмотря на то, что это был умышленный поступок, - он выглядел случайностью. Режиссер вскрикнул и тут же отдернул руку.
Франц естественно извинился и предложил режиссеру проводить его в ванную. Вскоре оба оттуда вернулись. Рукав снова белой рубашки был закатан. Петер и Самойлов были увлечены разговором, но увидев руку Ковальского, актер замолчал. На запястье режиссера было изображение креста, увитого змеей. По виду Франца было понятно, что он добился того, чего хотел. Он стоял в дверях и спокойно смотрел на друга.
Самойлов не совсем понял, что произошло, и поэтому молчал.
- Господин Ковальский,- сказал Франц, - мне будет трудно с Вами работать, зная, что Вы были причастны к смерти моего отца.
- Боже мой,Франц! Что ты говоришь?
- У Вас крест на запястье.
- И что?
- Двое сектантов. Одним был Джеймс. Имя другого неизвестно. Раз Вы были в тот вечер у Брауна - вторым были Вы. Третьим, и, по вашему общему мнению, лишним человеком стал отец. И вы решили, что можете использовать его для своих обрядов. Ведь это правда?
Ковальский молчал.
- Правда или нет? - повторил Франц.
- Да.
- Мне очень жаль.
- Ты позвонишь в полицию?
- Конечно. Джеймс наверняка скучает по Вас в камере.
Режиссер опустил глаза. Прошло несколько часов, и его увели в наручниках. Петер, стоя сзади, обнимал Франца за плечи и вместе с ним смотрел, как Ковальский садится в машину, дверь захлопывается и полицейский отряд уезжает. Самойлов стоял в стороне и молча наблюдал. Ему было нечего сказать.
- Поцелуй меня! -строго и тихо сказал Франц, повернувшись к другу. Петер покосился на Юрия.
- Черт возьми, он режиссер! Он и не такое видел. К тому же, он русский. - Франц говорил почти шепотом и очень нетерпеливо.
Петеру ничего не оставалось, кроме как сделать то, о чем его просят.
- Что ты имеешь против русских? - спросил он, оторвав губы.
- Ничего. Потом объясню.
- Вот это был шикарный конец всего, что я только что увидел! - раздались апплодисменты Самойлова, - Вы сможете повторить это в фильме?
Актеры переглянулись и рассмеялись.
- Конечно!
- Вот! А я-то думал, чем бы закончить этот фильм. Спасибо за подсказку.
Все трое улыбались.
- Кстати, Юрий, ты сам видишь. Поскольку Ковальского увезли, в театре пока что нечего делать. И мы можем заняться работой с тобой, - сказал Петер и взглянул на Франца, одобрительно кивнувшего головой, обнимая друга за талию.
- Вот и хорошо, - сказал Самойлов, доставая ключи от машины.
- Ты уже уезжаешь?
- Да. Прошу прощения, мне пора. Нужно встретиться со сценаристом в половине пятого. Господин Гартнер? - режиссер к Францу.
- Франц. - ответил тот.
- Я рад, что все закончилось.
- Я тоже, - актер вздохнул, на минуту прижался к Петеру и отошел.
- Ну. Всего доброго, - крикнул Самойлов, заводя машину.
- Удачи, господин Самойлов.
- Называй меня, Юрий, - голос раздался уже издали.
И снова остались только солнце, пыль и Петер рядом.