Не один дома. Гл. 4

Стены в коммуналке были капитальные, почти звуконепроницаемые, но даже вполне ещё активный токарь Николай, время от времени тревожно просыпаясь от вибрации в доме и поглядывая на будильник, шептал сам себе:

– Многостаночник, блин. А всё тихоней прикидывался.

Утром гостья  по-хозяйски вышла в коридор. Зиночка с супругом уже отбыли на работу. Только Полина Моисеевна, бдительно следя за дверью Игорька, варила чайную ложку предварительно замоченной овсяной крупы.

Татьяна Васильевна была строго одета, причёсана и даже успела чуть освежить польскую косметику на лице.

– Доброе утро, Полина Моисеевна, – произнесла она.

– Здравствуйте, – не поднимая головы от плитки, ответила старушка.

– Не будете ли вы так любезны, – продолжила гостья, – подсказать мне, где наш с Игорьком столик и шкафчик?

Каша возмущенно пошла пузырями, угрожающе поднимаясь вверх.

– Хочу ему что-нибудь диетическое на завтрак приготовить, – добавила Татьяна Васильевна.

Вот тут Полина Моисеевна, убрав кастрюльку с огня и продолжая помешивать, впервые посмотрела  на гостью изучающим взглядом. Та, чуть заметно улыбаясь, выдержала этот взгляд.

– Замужем? – спросила соседка.

– Никогда не была, – смутилась Татьяна Васильевна.

– Где служите? – последовал новый вопрос.

– Делопроизводителем на фабрике, – как на духу отбарабанила гостья. – На картографической.

– Жильё имеется?

– Койко-место в общежитии, – вздохнула Татьяна. – Но стою на очереди, как молодой специалист. Уже шесть лет.

– Игорьку только восемнадцать исполнилось, – привела последний аргумент Полина Моисеевна.

– Мне тоже восемнадцать, – заявила гостья. – Было когда-то. И что? Не имею права на личную жизнь?

– Имеете, – вспомнив о своей личной жизни, прошептала соседка. – Все имеют. Будешь обижать его, получишь у меня. А столик, вот он. Как Валентина, бабушка его, померла, никто им почти и не пользовался. Только я пыль вытираю. Если что нужно, я у себя.

И удалилась в  свои пенаты.

***

Игорь спал. И видел сон. Впервые после детства, когда он постоянно куда-то летел. Не помахивая крылышками и чирикая на просторе, а мешком вниз. Было страшно. Потом сны прекратились. Только ненадолго возобновились после смерти бабушки. О них лучше было не вспоминать. И вот уже почти год он опять спал без снов.

А тут ему снилось такое! Дубовик видел, казалось бы, давно забытую завуча школы Инессу Павловну, оставившую его после уроков для индивидуальной беседы. И прошептавшую, злорадно ухмыляясь и закрывая кабинет химии на ключ изнутри:

– Сейчас ты мне, Игорёчек, ответишь за всё!

И они с ней прям это самое на двух сдвинутых партах, на крышке одной из которых было вырезано перочинным ножичком «Спартачи – дебилы!», а на другой – «Рок-н-ролл жив».

Дубовик стонал и вырывался, крича:

– Инесса Павловна, я больше не буду прогуливать ваши занятия!

А Татьяна вытирала пот со взмокшего лба и приговаривала нежно:

– Намаялся, бедненький.

*** 

Гостья сварила Игорю гречневую кашу. Попросила у Полины Моисеевны в долг луковичку и сделала поджарку, вскрыв банку свиной тушёнки из бабушкиных запасов.

Пока Дубовик жадно ел, Татьяна сидела в кресле и внимательно следила за счастливым выражением его лица.

– Добавки? – спросила она.

Игорёк застенчиво кивнул.

– У тебя есть, во что переодеться? – поинтересовалась женщина.

– Наверняка, – ответил парень.

– Тогда переодевайся. Я всё, что на тебе, постираю. Не стесняйся, я уже видела тебя голеньким. И трусы, и носки снимай. И никаких шашлычных с сегодняшнего дня. Будем дома питаться.

Дубовик улыбался и согласно кивал. Он на всё был согласен в данный момент.

– Я сегодня отгул взяла, – сообщила Татьяна. – А завтра мне на работу. Поэтому нужно съездить в общагу, кое-какие вещи взять. Посидишь один?

– Можно, я с тобой? – попросился Игорь.

– Не надо, – отрезала гостья. – Там ничего тяжёлого нет. Справлюсь. А ты никому дверь без меня не открывай. Понял?

***

Дубовик и не открывал дверь. Он поел и снова заснул. Чистый и спокойный.

А открыла гитаристу Виктору Полина Моисеевна. Она пыталась не пустить его в квартиру, но вместе с дверью отъехала к стенке.

– Лежишь? – крикнул музыкант с порога. – А кто будет учиться игре на гитаре? Я ради тебя вскочил в такую рань, сюда припёрся. Подъём! Слушай, у тебя пожрать ничего нет? Каша с тушёнкой? Ладно, сойдёт.

– А когда заниматься начнём? – тихо спросил Игорь, натягивая брюки.

– А чего тянуть? – полным гречки ртом ответил Виктор. – Сейчас похаваю и вперёд.

*** 

Музыкант показал Дубовику несколько аккордов и велел закреплять навыки, спросив как бы мимоходом:

– Я за винцом сгоняю?

– Как хочешь, – зажимая струны правой рукой, пропыхтел Игорь.

– Хочу, – ухмыльнулся Виктор. – Денег дай.

– Пожалуйста, – хозяин достал из куртки купюру.

– Маловато будет, – покачал учитель башкой. – Ещё пара ребят подтянется.

*** 

Татьяна Васильевна проживала в общежитии квартирного типа, в четырёхкомнатной квартире, в компании ещё восьми женщин призывного возраста. При чём тут срочная служба, скажете вы. Нет, я имею в виду совершенно другое. Это тот возраст, когда женщины призывно смотрят на каждого потенциального кандидата.

Она приехала от Игорька весёлая и общительная. Соседки очень удивились этому обстоятельству. В обычной жизни Танька ни с кем не разговаривала, считая это ниже своего достоинства. На работе она контактировала лишь с начальником фабрики и вынужденно с теми, кто посещал его кабинет.

Поэтому говорить с простыми работницами она считала ниже своего достоинства. Да и о чём?

С солисткой Жанной она знакома была ещё с волгоградской юности. Они жили в одном дворе. Но с тех пор прошло столько лет! Позади был и оказавшийся неприступным университет, и вдруг кстати подвернувшийся экономический техникум. И пара серьёзных только с её стороны любовных историй.

– Ой, девочки, – воскликнула она, вбегая в квартиру. – Я, кажется, замуж выхожу.


(продолжение следует)