совпадения имён и фамилий случайны.
28 ноября.
Презентация школы.
Наконец-то кончилась трехнедельная паническая пандемия свиного гриппа, спровоцированная предвыборной гонкой. Карантин снят, открыли свои двери садики, школы, институты. Мы с мужем ещё с сентября начали выбирать, в какую школу отдать нашего первенца Стефа. Оставили свои координаты во всех понравившихся учебных заведениях, за что и поплатились обильным количеством звонков и приглашений на вступительные лекции и собрания, которые, как назло, начинались везде в один день и в одно и то же время.
Решили на семейном совете пойти на презентацию и родительское собрание в гимназию с языковым уклоном, так как наше чадо грызло гранит науки под наблюдением репетитора с 3,5 лет и уже пыталось читать на английском лучше, чем на своём родном языке. А если вдруг наше дитя не пройдет заумные тесты при поступлении, то пойдем учиться, как и все смертные, в простую школу поближе. Присмотрели, на всякий пожарный, парочку и таких неплохих школ.
Переживаю страшно, ведь первое впечатление об учительнице очень важно. С детьми оставляю посидеть свое отца. Всегда сидит с моими сорванцами Стефом – 5,9 лет и Евой – 2,2 года моя мама, так сказать, постоянная нянька, но она гостит у моей старшей сестры заграницей. Муж, как всегда, на работе даже по выходным, так что мой папа – единственный вариант. Он – бывший педагог и редкий педант (уж не знаю, хорошо это или диагноз). Выгоняет меня на презентацию из дому в пятнадцать минут десятого, аргументируя: «чтобы не опоздала»! (Скорее всего, диагноз.) Можно было выходить и в половину, школа в 10-ти минутах езды. Отец, видимо, когда-то куда-то сильно опоздал, теперь везде приходит намного раньше.
Пришла на презентацию в числе первых, если не самая первая, осмотрелась, записалась, мне дали желтую бумажечку размером с визитку. На вопрос: зачем, объяснили, что после конференции преподаватели, берущие первые классы, будут с такого же цвета бейждами на груди. Я смогу легко найти учителя, который будет проводить экскурсию по школе группе родителей с такими же, как и у меня, желтыми карточками.
Актовый зал большой, с приличной по размерам сценой, с наклоном рядов, как в цирке. Я вошла, выбрала удобное место и застала последний прогон. Как я и предполагала, начало задерживалось на полчаса, мысленно передала привет папе и воздушный поцелуй моему недоеденному в спешке бутерброду. Когда зал почти весь заполнился зрителями, загромыхала оркестровая аранжировка какой-то украинской народной песни, директриса взяла со сцены приготовленный микрофон и, не поднимаясь на неё, начала свою речь, стоя у первого ряда. На пустой сцене тосковали включенные софиты, а директриса вещала из мрака первого ряда, то ли из-за своей врождённой скромности, то ли из-за нежелания подниматься на сцену (женщиной она была в возрасте, больших и тучных размеров). Директриса долго рассказывала о том, что эта школа ничем не примечательная, что в ней учатся обычные дети, искренне и сладко лукавя, потому что все знали, что в эту гимназию всегда конкурс.
- Не буду вас обманывать, - кладя руку на большую грудь и вздыхая как при одышке со свистом и сипом, качала головой она, - мы тоже собираем деньги с родителей! Да, стыдно, да, противно! Но что делать! – не очень искренне сожалела и раскаивалась директриса.
По залу прокатились одобряющие восклицания:
- Что ж делать!
- Жизнь такая!
- Все собирают!
- Но мы собираем взносы только из-за недостаточного финансирования, – улыбнулась директриса, ей понравилось понимание и поддержка будущих «дойных коров» (имею в виду родителей, если кто не понял аллегории).
- Сами понимаете, какое сейчас положение в стране, кризис, пандемия, выборы, – как-то не складно получился у неё этот ассоциативный ряд, это я потом узнала, что она член партии, которая сейчас находится в оппозиции, - Но, знайте, наш завхоз может отчитаться перед каждым, требующим этого! За каждую вашу копеечку! – со зловещей интонацией и оскалом вместо улыбки сообщила директриса.
После таких слов ни у кого не возникло желания проверить, куда же действительно будут уходить наши средства (как говорится, себе дороже.)
Директриса в легкой и непринужденной манере похвасталась отделкой зала на средства бывших выпускников. Разливалась соловьём, что они приглашают сюда актеров с мини спектаклями, цирковых артистов и кукольный театр. Под гром аплодисментов директриса умолкла и села на своё место в первом ряду, закутавшись в огромную, как и она сама, красную вязаную шаль.
Начался концерт. Дети читали стихи, пели песни. В красивом конферансе парень одиннадцатиклассник мягким баритоном представил первого выступающего преподавателя. Вышла «дама-мадама», очень представительного вида в красивом вязаном костюме с кружевной отделкой на воротнике и краю юбки. Говорила умно и по существу, не лукавя и не преувеличивая своих заслуг перед гимназией, не кладя пафосно руку на сердце. На своих плечах она несла груз ответственности за правильность изучения иностранных языков. Она возглавляла заграничные поездки, приглашала коренных носителей языков для обмена знаниями.
Начался концерт. Дети читали стихи, пели песни. В красивом конферансе парень одиннадцатиклассник мягким баритоном представил первого выступающего преподавателя. Вышла «дама-мадама», очень представительного вида в красивом вязаном костюме с кружевной отделкой на воротнике и крае юбки. Говорила умно и посуществу, не лукавя и не преувеличивая своих заслуг перед гимназией, не кладя пафосно руку на сердце. На своих плечах она несла груз ответственности за правильность изучения иностранных языков. Она возглавляла заграничные поездки, приглашала коренных носителей языков для обмена знаниями.
Снова детки пели, танцевали. Потом вышла странного вида женщина в достаточно короткой, как для преподавателя, юбке и непонятной декольтированной кофточке. Она от волнения покрылась красными пятнами, широко улыбаясь большим ртом с кривыми зубами, она пританцовывала у микрофона и от волнения начинала говорить быстро и не четко. Апофеозом её сумбурного выступления была речь обличающая директрису во лжи!
- Это не правда! - обратилась она, указывая пальцем в первый ряд, - Что мы, как все!
Зал затих, в ожидании развязки этого конфликта. Все ждали от директрисы хоть какой-то реакции, но её не было.
- Вы, лукавите! – уже непосредственно, тыкала она пальцем в директрису, - Все знают, что за нами идут первые!
Этой патриотической фразой, можно сказать даже лозунгом учительница сорвала бурные аплодисменты, от чего ещё больше покраснела. По довольному выражению лица директрисы я поняла, что это не «отсебятина» странно одетой учительницы, а продуманный пиаршиками (если такие имелись в школе) сценарный ход. Как оказалось позже, это была одна из тех, в чьи руки мог бы попасть мой сын. Фух! Пронесло! У неё был бейджик зеленого цвета.
Привели первоклашек, которые спели две песни на английском. В детской толпе я узнала Алю, первую любовь моего сына (вместе посещали уроки английского). В этот момент я пожалела, что не взяла Стефа. Он был бы очень рад встрече. Реабилитировалась я перед сыном тем, что записала её выступление на телефон. Забегая вперёд, скажу, что Стефа видео привело в восторг всего лишь на несколько секунд. Узнав Алю, он сказал, чтобы я передала ей привет, глядя на дисплей, посидел для приличия ещё полминуты и убежал по своим делам, не досмотрев номер до конца.
- «Значит, не такая уж сильная любовь», - подумала я, стирая видео.
Затем вышли на сцену по очереди ещё две преподавательницы преклонных лет. Милые, культурноговорящие, без патетических припадков и убогих сценарных ходов в речи, но… я ждала чего-то большего! Они напомнили мне нянечек из детского сада, сюсюкающих и улыбающихся по поводу и без него. Позитив без вектора расслаблял публику. Последняя «бабулька», поменяв очки с близоруких на дальнозоркие, заявила, что она рада видеть на галёрке своих бывших учеников (наверное, для этого она очки и меняла…, чтоб увидеть.) Мало того, она благодарна им вдвойне за то, что они привели сюда своих детей. Галёрка зашумела, оживилась, и уже никто не слушал несчастную старушку. Бывшие выпускники стали вести себя как озорники-пятиклассники, срывающие урок.
И вот на сцену вышла элегантная, стройная женщина в строгом деловом костюме, в туфлях на каблуках. Она обвела взглядом зал и начала говорить только тогда, когда наступила полная тишина. Галёрка, разбалованная речами «бабульки», утихла и даже в страхе перестала шуршать пакетом.
- «Ну, и баба! Жесть! Маргарет Тэтчет! Спина натянута струной, речь неспешная, хорошо поставленная. Вот эта научит. Только бы не наша!» - выдало моё подсознание.
Я увидела в ней Светлану Игоревну - свою первую учительницу. Я боялась её все четыре года и не хотела, чтобы сына постигла та же участь.
- Чтобы узнать поближе наших будущих первоклассников, мы предлагаем вам, уважаемые родители, водить их к нам по субботам в течение трёх месяцев. Будут сформированы условные классы, дети познакомятся с учителем и друг с другом. Это будет способствовать более комфортному психоэмоциональному состоянию ваших малышей на вступительных тестах. Три весёлых занимательных урока по 30 минут сформируют у ребенка положительное представление о школе. Не нужно мучить детей без их воли прописями и цифрами, пусть дома больше лепят, рисуют, разукрашивают, и тогда они захотят первого сентября сесть за парту, - рассказывала она со сцены элементарные понятия педагогики, но из её уст это звучало странно.
Мне показалось, что она ходит по классу с длинной линейкой и бьёт по рукам и спине всякого, кто пишет криво и сидит сутуло. (Именно так себе позволяла поступать Светлана Игоревна Штольцер, она ходила между партами, как надзиратель по концлагерю, мы боялись дышать, когда она заходила за спину.) Я вздрогнула от такого видения. На сцене погас свет, и на проекторе стали появляться фотографии тех прописей, тетрадей и дидактических пособий для родителей, которыми пользуются и будут пользоваться педагоги этой школы-гимназии. Выступавшая учительница оказалась старшим педагогом начальной школы. Поблагодарив всех за то, что они пришли именно в эту гимназию, она закончила презентацию школы и подошла к директрисе.
- «О, Боже!» - ахнула я, увидев цвет бейджика на её груди. – «Он же желтый! Ничего», – утешала я себя, с опаской и страхом выходя из зала, – «всегда можно выбрать кого-то другого».
Рассказова Ольга Николаевна – прочитала я на желтом бейджике, когда она нас, родителей, как курица цыплят, собирала возле себя.
- Все собрались? – строго спросила она. - Мы разделили вас, уважаемые родители будущих первоклассников, на условные группы. С желтыми карточками прошу подойти ко мне. Чтобы все не толпились, мы будем вам показывать нашу школу с разных сторон.
Мне показалось двусмысленным это выражение, захотелось заглянуть туда, куда руководство школы не хотело, чтобы мы, пока что чужие для школы люди, заглядывали. Всегда есть некие места «икс». У нас в школе, например, таким местом был туалет для мальчишек на первом этаже, где курили все, кому не лень, даже учителя во вторую смену, подсобка физрука, уставленная бутылками из-под водки и каморка химика, где он любил обхаживать и пугать нерадивых учениц-старшеклассниц двойками в аттестате. Я маниакально стала высматривать какую-нибудь неприглядную сторону школы. Не могло же быть всё так замечательно.
- Начнем со столовой! – под гул и легкий смешок начала Ольга Николаевна, когда возле неё собралось народу человек тридцать. – Пройдемте со мной.
В столовой пахло булочками из детства, такой дрожжевой и родной запах, что захотелось купить, но была суббота. Запах есть – поваров нет. Затем был хороший, светлый и теплый спортзал с большой раздевалкой, рядом хореографический кабинет с пианино, зеркалами и станком, как в балетной школе, большая библиотека с просторным актовым залом, в котором проводятся конференции, олимпиады и сборы параллелей.
На первый даже пристальный взгляд ничего компрометирующего я не нашла. Наоборот, пришла в восторг от количества зелени в коридорах и переходах. В каждом уголке стояли роскошные цветы! И в холе, и в библиотеке, а в большом фойе вообще сделано что-то наподобие клумбы. Выложено на полу на высоте колена плиткой ограждение, в которое насыпана земля. Там разноцветной палитрой цветут пеларгонии, перемежёвываясь с сочной зеленью хлорофитумов.
Все растения выглядели ухоженными, не оборванными и не обгрызенными, как в школе, где училась я. Видно, что цветы здесь «живут» давно, а не только что воткнутыми для имиджа или отвода глаз. Я даже похвалила Ольгу Николаевну как представителя этой школы за такую красоту и домашнюю обстановку. При личном общении она показалась мне совсем не таким монстром, как Светлана Игоревна, а внимательной доброжелательной хозяйкой, принимающей у себя гостей.
Наконец-то - святая святых… Тот класс, в котором мой Стеф, возможно, начнет эту нелегкую жизненную дорогу знаний.
В классе было светло и уютно, подкупали теплые батареи, и опять же много цветов. Всю заднюю стену класса занимали новые детские шкафчики, у другой стены несколько больших шкафов для пособий и учительской одежды. Прямо напротив двери в коридор, была запасная дверь, ведущая на детскую игровую площадку. Когда я ходила беременная младшенькой мимо этой площадки и смотрела на суетящихся детей, забегающих и выбегающих прямо с улицы в класс, то мне очень хотелось, чтобы именно здесь учились мои дети. Чуть позже, когда с мужем выбирали для Стефа школу, я узнала, что эта школа-гимназия построена по кубинскому проекту, что кабинеты младших классов стоят отдельным одноэтажным блоком буквой «Ш». Поэтому у каждого класса есть запасная дверь и маленькая игровая площадка, одна на четыре кабинета. Мы по климату, конечно, не Куба, но возможность на перемене погулять на улице, когда сухая и теплая погода – это находка кубинских архитекторов.
Я подошла к окну и посмотрела на заснеженную, застывшую в зимнем оцепенении детскую площадку. Первый раз она предстала передо мной с другой стороны. Оказывается, я всю беременность ходила в женскую консультацию именно мимо этого школьного блока. Теперь я видела её в инверсии! Сбылась мечта идиотки! Помню, как присаживалась на лавочку под каштанами передохнуть, умиляясь высыпавшими на перемену первоклашками. Из четырёх открытых дверей выбегали дети в школьной форме разного цвета. Они, как чудо-горошины разных сортов, раскатывались и перемешивались по всей площадке. Залазили на горку, прыгали гроздьями на качели, визжали и кричали от радости. В следующем сентябре мой сын будет такой же «горошинкой», которую мы посадим в плодородную почву и через одиннадцать лет соберём свой «урожай».
Вернувшись в реальность из своих воспоминаний и мечтаний, я рассматривала класс дальше. У крошечных парт столешницы и спинки сидений тоже были новыми, в тон остальной мебели, очень стильно и аккуратно. В углу, возле доски за шкафом, притаилась маленькая низкая раковина, полотенце и флакончик детского жидкого мыла. Я открутила кран и пошла вода!
- «О! Не бутафория», - подумала я.
Доска, конечно, была старая, советская, поцарапанная. Это единственное, что я бы хотела поменять в классе. Родители галдели, столпившись у стола, видимо, записываясь именно к ней в класс. Я была в раздумьях и шарила глазами по классу, заглядывала во все углы и даже проверила пальцем пыль на шкафчиках для детей, но её там не было.
Появилось непреодолимое желание сесть за парту, я так и сделала, с трудом поместившись в её тесноту. Народ постепенно рассасывался, а я тайком следила за Ольгой Николаевной - и она мне всё больше нравилась. Говорила с каждым родителем отдельно, внимательно смотрела в лицо, дружелюбно отвечала на все вопросы. Фантом Светланы Игоревны, приклеившийся вначале к Ольге Николаевне, растаял как мираж. Любезность и доброжелательность учительницы одержала победу над моей детской фобией.
Когда в классе осталось человек пять, и я смогла из окружающего шума вычленять человеческую речь, то моё внимание привлёк один разговор. Высокая молодая женщина обливала словесным «елеем» с ног до головы Ольгу Николаевну, но это было так коряво и неумело, что вызывало у меня оскомину.
- Можно именно к вам в класс? Вы гарантируете, что вы будете учить моего Павлика? – наседала она.
Ольга Николаевна вежливо пожимала плечами, не поддаваясь на провокацию.
- Пишите заявление и сделайте пометку, что хотите ко мне , а там видно будет, – обтекаемо говорила учительница.
В это время чей-то мальчик помалевал на доске, вынул из кармана машинку и со звуковыми эффектами провез её по всем шкафчикам от угла до угла. На этот скрежет обернулись все взрослые, колесики машинки были металлическими, и после них на всех шкафчиках по полировке остались борозды-царапины. Ольга Николаевна недовольно глянула на мальчика, потом обвела взглядом оставшихся в классе людей, ища родителя этого хулигана. Ещё бы! Кому понравиться, чтобы тебе портили имущество класса? Эта женщина, подлизывающаяся к Ольге Николаевне, спохватилась и окликнула:
- Павлик! – мальчик развернул машинку и собрался проделать обратный путь по шкафчикам, не реагируя на женщину. - Паша! Иди сюда. Так «низя»! – подбежала она к нему и приволокла за рукав к учительскому столу, но тот вырвался и выбежал в коридор.
- Не поймаешь, не поймаешь! – дразнил он мать, показывая ей язык.
- Ах, ты шалунишка, сейчас догоню! - мамаша деланно рассердилась и шутливо притопнула на него, но потом беспомощно развела руками и виновато улыбнулась Ольге Николаевне. - Дети, что с них взять!
Учительница, поджав губы, тихо сказала:
- Дети, есть дети, но всё-таки следить за своим ребенком надо!
Я подошла к столу и сказала, что я ещё не записалась. Что-то мне подсказывало - либо сейчас, либо никогда. И точно! Я была в списке под 28-мым номером, и за мной кончались линеечки в её разлинеенном вручную листочке.
- А сколько набираете в класс? – смущённо спросила я.
- 28 посадочных мест, – без выражения сказала Ольга Николаевна, обведя рукой парты.
Она все ещё переживала по поводу порчи шкафчиков, и это было заметно.
Мамаша Павлика, тем временем пытаясь реабилитироваться, воодушевлённо «заливала» оплошность сына, пока он бегал по коридору и орал своё «не поймаешь!»:
- Мы узнавали обо всех педагогах вашей школы, и нам посоветовали именно вас, Ольга Николаевна. Мы по протекции, очень хотим у вас учиться.
- Да-да! – неожиданно для себя поддакнула я. – Мы тоже наслышаны о вашей опытности и компетентности в вопросах педагогики, а особенно воспитания.
С чего это я это всё ляпнула – сама не пойму!!! Я не очень-то люблю «лизать». Просто что-то подталкивало меня заговорить с ней в этот момент. Хотелось, чтобы она меня запомнила как что-то хорошее на фоне этого непослушного и неадекватного мальчика Паши. Я без ребенка – это, во-первых. Дети, как говорит мой папа, – профессиональный раздражающий фактор. Во- вторых, я говорила, не лебезя и расстилаясь, как мама Павлика, а с чувством собственного достоинства. Я убеждена, что подхалимов не любит никто.
Первое впечатление, как всегда, обманчиво. Моя душа уже была расположена к Ольге Николаевне, и в предвкушении чего-то светлого и доброго я отправилась домой. Осталось дело за малым, чтобы учительница понравилась моему сыну.