Ночь Данил провёл в лесу. Пришёл туда на закате, и до первых рассветных лучей старался уйти дальше от города. Ночной лес не уютное место, но такова тренировка. Учишься расширять восприятие, ориентироваться в незнакомой местности. Данил настолько сливался с природой, что из глубин подсознания всплывали первобытные инстинкты. Чувства обострялись. Глаза видели как днём. Нос ловил кучу запахов, и легко выделял из них: метки животных, растения, грибы. Чуткие уши воспринимали даже незначительные шорохи. Данил перемещался настолько бесшумно и ловко, что мог подкрасться к самому шустрому лесному обитателю.
С рассветом отправился обратно в город. Возвращался медленнее. В голове складывалась подробная карта. К вечеру добрался до окраины. Погода портилась. Прохладный ветер развеял дневной зной. Постепенно усиливаясь, с упорством закрывал небо тучами.
До дома оставалось всего ничего: перейти по мосту небольшую речку, пересечь городской парк, а за ним ещё пару кварталов. Поэтому парень и не торопился. Шёл степенной кошачьей поступью. Камуфляж не стеснял движений. На ремне висел охотничий нож, скрытый курткой.
Данил перешёл мост, когда сумеречную тишину парка прорезал девичий крик. Парень замер. Крик повторился. На грани слышимости различалась отчаянная просьба: « Отпустите». Направление определил без труда, и сорвался с места. Кипятком по телу разливался адреналин. Кто-то нуждался в помощи, и организм готовился к действию. Дед наставлял не вмешиваться в чужие дела, но и не проходить мимо чужого горя.
По парку передвигаться было легче, чем по лесу: трава невысокая, ни оврагов, ни густых зарослей. Из-под ног взмывали эскадры потревоженных комаров. Сколь бы аккуратно ни бежал, огибал кустарники, переступал валежник и пеньки, не зацепить приставучих насекомых не мог. Но отомстить они не успевали, нарушитель спокойствия проносился быстро.
Крики привели на полянку у самого берега, вдоль тянулась заросшая грунтовка. По ней-то и приехал сюда старый чёрный «уазик» с множеством вмятин и пятнами ржавчины. Машина первой бросилась в глаза. Вновь раздался крик. И Данил не сразу поверил в то, что увидел. Двое волокли обнажённую девушку со связанными руками. Она кричала и извивалась, рыдала. Сзади шёл третий. В одной руке держал моток веревки, в другой, судя по опущенному плечу, - полную канистру. Данил понял, что там не вода.Страшной и немыслимой казалась догадка. Не вмешаться не позволила совесть.
Стремительная тень метнулась к замыкающему. Ладонь накрыла рот, а предплечье другой руки обхватило шею. Чуть подбил ноги, и потянул на себя. Парень обмяк, потерял сознание. От неожиданности не успел даже побарахтаться. Данил кинулся к двум другим. Они дотащили девушку до высокого ветвистого тополя. Верхушка дерева нещадно гнулась под порывами ветра. Один оглянулся, и, охнув, повалился в траву. Переносицу с хрустом проломил кулак. Другой увидел нападавшего, но это не спасло. Сумерки перешли в темноту ночи. Поэтому за смазанными движениями Данила не уследил. Воин в темноте видел хорошо, да и никогда не промахивался. После серии ударов противник лежал, корчась от боли.
Далее Данил действовал ещё быстрее. Нож легко освободил запястья пленницы от веревки. А наготу прикрыла сброшенная камуфляжная куртка. Похитителей пришлось связать, и примотать к тополю. Ключи от «уазика» выкинул в реку. Одежду девушки не нашёл. Пришлось щеголять в куртке, что не доставала до колен. На удивление, девушка сразу же пришла в себя после освобождения. Перестала реветь, надела кроссовки одного из обидчиков, помогала Данилу связывать и подтаскивать к дереву. Они начали подавать признаки жизни. Один лишь тихонько стонал. С разбитого носа текла кровь. Остальные вели себя раскованно.
- Ведьма! Ты не уйдёшь от правосудия – завопил тот, что успел оказать хоть какое-то сопротивление.
- Да! Мы найдём тебя, и ты запылаешь в очищающем пламени.
Девчонка невольно замерла от их воплей. Подонки имели наглость угрожать, и говорить о правосудии. Канистра оказалась доверху заполненной бензином. Сжечь хотели. Внутри начала бродить ярость. Он знал, что не имеет право судить. Но захотелось просто развязать, и не дозировать силу удара. Легко бы справился, атакуй они, как поодиночке, так и скопом. А может наплескать вокруг них горючки, пусть глянут на огонь изнутри?! Пыл остудила гроза.
Сверкнула разлапистая трещина в небе, осветив ночную лужайку. Заложило уши страшным грохотом, толкающих друг друга туч. Первые тяжёлые холодные капли устремились вниз. Одна весомо шлепнулась на выдающийся, ломаный нос, успешно погасила мысли о возмездии.
- Давай со мной. Я здесь недалеко живу. Подберем тебе какую-нибудь одежду, переждём грозу. А потом придумаем, как домой тебя доставить.
Она, чуть замешкавшись, кивнула, и даже взяла протянутую руку. И нежданный спаситель повел прочь из парка сквозь нарастающий ливень. Оставался позади чёрный «уазик», брошенная канистра, высокий тополь. Привязанные к нему неудавшиеся палачи кричали в след, из-за грома и ветра было не разобрать.
Вышли в город, и стихия совсем сорвалась с цепи. Пришлось бежать под нещадно хлеставшим дождём. Ветер подгонял в спину. По асфальту текли мутные пузырящиеся потоки. Взявшиеся за руки парень и девушка даже не пытались переступать лужи и ручьи. От лихой пробежки захватило дух. Насквозь промокшие, ворвались в нужный подъезд, сухой и теплый. Теперь не куда спешить. В тусклом свете небольшой лампочки впервые могли рассмотреть друг друга. Легкая стройная фигурка в прилипшей от воды куртке, а напротив ладный, словно вытесанный из дерева молодой воин. Оба расхохотались. Пока поднимались на третий этаж, познакомились. Девушку звали Надя, и у неё были большие карие глаза.
***
В квартире нисколько не стесняясь собственной наготы, быстро скинули истекающую водой одежду. Благо Данил не успел в прихожей включить свет. Хотя без труда разглядел красивое, стройное тело девушки. Она не казалась хрупкой, скорее натянутой, как струна. Движения лёгкие, гибкие, пластичные. Надя заметила взгляд, или заминку, темно всё-таки. Смущённый прошлёпал в комнату, откуда принёс большое махровое полотенце, чистые шорты и футболку. Протянул девушке, стоящей на пороге ванной, где уже горел свет, и ещё более смущённый отправился одеваться.
За окном перестало греметь и сверкать, лишь с тихим шелестом продолжал лить дождь. Одна лампочка на кухне перегорела, тускловатый свет добавлял уюта. Они сидели за столом. Данил достал из холодильника масло, остатки колбасы, огурцы, что дед прислал из деревни, мёд, варенье. Нарезал хлеба, и вскипятил чайник. Ему большего и не надо было, а девушка неизвестно, сколько не ела. Надя заверила, что хватит. Она забавно смотрелась в его одежде. Сидела на стуле, поджав ноги по-турецки. Мокрые тёмно-русые волосы свисали волнистыми ленточками. Поблескивали изумрудом маленькие сережки в форме капелек.
- А ты смелый – заявила она, жуя бутерброд.
- Да ну – отозвался парень, - любой бы мимо проходил, влез.
Надя отрицательно замотала, и добавила:
- Не любой. И ещё, ты сильный. Троих одним махом. Я тебя и не сразу увидела. Ты где-то учился драться?
- Дед научил – ответил Данил.
- А он у тебя кто?
- Мужчина. – не любил таких разговоров. – А мужчина должен быть воином. Неважно, землю он пашет, или дома строит. Так исстари было, нынче только подзабыли.
- Ух, ты – девушка даже кружку поставила, глаза загорелись янтарным блеском. – Впервые такого встречаю. Ты прям витязь из прошлого. Щита с мечом нигде не завалялось?
И рассмеялась звонко, что теплее, чем от чая стало. Не хотел испугать девчонку, потому не расспрашивал пока. Поболтали, посмеялись, да решили спать укладываться.
Наде у себя постелил в комнате, а сам думал на диванчике улечься. Перед тем как ко сну отойти, в дверях комнаты спросил всё-таки:
- Можешь не отвечать, но почему они хотели тебя…это…
- Сжечь?
Девушка подошла вплотную.
- Потому что я ведьма – проговорила она. – А их принято сжигать.
Парень прыснул:
- Это кто ж так решил?
- Да какая разница?! Ведьма я, понял? – вспылила, маленький кулачок бессильно стукнул по широкой груди. – И гореть должна в огне.
Две дорожки слез побежали по заалевшим щекам. Глаза стали темнее и глубже. Не издала ни звука, лишь глядела на него, и прерывисто дышала.
И тогда он не удержался, наклонился, и губы коснулись теплых приоткрытых губ. Она не ответила, и не оттолкнула. Данил поцеловал ещё раз. И тогда захлестнуло, накрыло обоих с головой, и унесло далеко. Целовались, будто пили из одного колодца, и напиться не могли. И воздуха не хватало, и оторваться друг от друга не в силах. Вот и сухая одежда в сторону полетела. Закружила страсть, окутала сладким жаром. Мир исчез, остались только он и она, казалось, вечно так будет.
***
Не помнил Данил, как вырубился. Проснулся, когда небо светлеть начало. Нади не было рядом. По комнате гулял сквозняк, нагло задирал к потолку шторы. Хотя балкон вроде закрытый был. С невероятным трудом приподнялся на постели. Тело ныло, как после тяжёлой работы. С изумлением уставился на балкон. Там, на перилах по струнке вытянулась нагая девушка. Ветер трепал длинные волосы.
- Надя – говорить тоже было тяжело. – Ты чего?
Она легко обернулась, будто стояла не на узкой полоске металла, а на твёрдом полу.
- Быстро же ты очнулся – произнесла она.
- Ты чего делаешь? – попытался встать, но руки-ноги не слушались, бессильно опустился на локти.
- Даже не пытайся. Тебе ещё долго восстанавливаться.
- Что ты со мной сделала?
- Ничего – жутковатая улыбка пробежала по лицу. – Силу только твою забрала. Мне сейчас очень нужно. А то, знаешь ли, надоело ножками бегать. Теперь хоть полетаю.
Такая же красивая, но в глазах бушевал огненный вихрь. Данил вдруг понял, что она старше, чем казалась.
- Так ты и вправду ведьма? – спросил он.
- Не знаю. А как меня назвать если от других отличаюсь, умею то, что другим не доступно? Ведьмой или отродьем дьявольским, а может тварью смердящей. Как хочешь теперь, так и зови.
- Не уходи. Останься – всё же встал, но у порога на балкон рухнул. – Не пущу.
Девушка восхищённо смотрела на него:
- Ну и силища в тебе, другой бы ещё неделю отлёживался – и добавила. – Зачем я тебе, всю жизнь от меня горе инквизиторов отгонять? Да и лет мне сколько, ты бы знал.
Тяжело дыша, ещё чуть приподнялся, со вздохом вырвалось:
- Я всё равно найду тебя!
- Тоже охотиться будешь? – усмехнулась Надя. – Мстить может? Хотя нет, ты же добрый.
Она чуть оттолкнулась от перил, и, раскинув руки, повисла в воздухе. Засмеялась звонко, как на кухне.
- Прощай, витязь. Не ищи меня. Судьба сведет, если ей так нужно будет.
Крутанулась, и унеслась в небо, растворилась в предрассветных сумерках. Данил напрягся, пытаясь встать, крикнуть в след хотел. Не вышло, потерял сознание, обессилил.
Ближе к обеду проснулся. Встал с трудом, покряхтывая. Вышел на балкон, вниз посмотрел, вверх – потом. В синем небе ни облачка, и солнце яркое слепит, теплом и силой наливает. Будто и не было ничего. Приснилось, может? В квартиру вернулся. Да, нет же. В раковине две кружки стоят, в прихожей чужая пара кроссовок валяется. А постель убирать начал, сережку нашёл с камешком зелёным. Улыбнулся тут Данил, в ладони безделушку зажал, и тихо произнёс:
- Найду. Всё равно найду.