Эта история уже какое-то время мирно крутилась клубилась где-то совсем рядом, постепенно уплотняясь,
приняла нижеследующую форму:
Давно это было, примерно в VII д.н.э. на севере востоке Китая в одном, да же по меркам того времени,
заштатном городишке. Там жил пожилой и почтенный Сам Ты Кью со своей семьёй, работниками и рабами.
Лет сорок как он обосновался в этом месте после успешной торговой карьеры. По молодости он был с
отцом постоянно в Пути, в разъездах. Караванами снабжали воюющие царства провиантом и шелками.
Хорошую денежку сумел он прикопить ко времени своего прихода в этот город. Большой дом, большой
участок, сады, хозяйственные постройки, многочисленные флюгелёчки, беседки, бараки. Много чего
принадлежало его семье, в которой он был безусловным и добрым правителем. Милый был старикашка.
Слово грубого от него не дождёшься, всё лаской и по уставу. Чтобы не случилось вокруг на всё неизменная
загадочная улыбка мудреца, в лучшем понимании этого слова. Все окружающие называли его уважительно
подобострастно Учителем и из-за возраста, под девяносто ему было уже, и из-за социального положения,
и из-за богатства, и из-за доброты. Приличный был человек: никогда не врал, никогда не воровал, по чужим
бабам не ходил, да и за чем, своих только жён у него было аж восемь штук, не считая многочисленных на
любой вкус наложниц. Правда, так до конца жизни он письменной грамотой не овладел, и как бы это помягче
сказать, туповат был, или хотел таким казаться, но идеальная у него, и для его возраста то же, была память.
Воспитанный в лучших традициях того времени на сказаниях древности всё крепко засело в его плешивой
голове. Мы, когда были там экспедицией этнографической исторической, пытались померить его IQ (интеллект)
культурно свободным тестом Айзика., и никак у нас выше 90 единиц не получалось намерить.
Дедок после трудов праведных дня длинного и сытного ужина усаживался в центре двора своего на шелковую
подушечку в традиционную позу лотоса и начинал вещать разное. Любил потрепаться старый, как начнёт
чесать не остановишь. И так сыплет и воспоминаниями из собственной молодости, там много и часто звучало
слово Путь, и поучениями древних, что он почерпнул из многочисленных рассказов попутчиков, и анекдоты и
байки. Причудливым диковинным узором текла его речь завораживая слушателей, а их набиралось не мало, и
двор большой и подопечных у него было и не сосчитать. И все очень внимательно слушают, кому охота бамбуком
по голове или по пяткам; поддакивают, восхищения выражают его уму и добродетели. И был у него один слуга
из купленных грамоте обученный, каллиграф знатный и всё записывает и записывает за старцем, ни одного
слова не пропустит, а где надо и добавит. Остроумный был писарь, складно умел излагать на бамбуковых
планках Изречённое. Отточенная бамбуковая палочка для письма так и летала по планкам, так и порхала из
вечера в вечер. А сверху справа крупными иероглифами так было и подписано, торжественно и художественно:
ИЗРЕЧЕНИЯ. САМ ТЫ КЬЮ.
Долго ли коротко это продолжалось, но пришло время отправится старцу к предкам в мир Горний, Поднебесный.
Покинул, одним словом, старец свою семью и челядь.
И потомки, чтя память патриарха своего регулярно читали записанное, да и сами туда подписывали и для полноты,
и для наглядности да бы потомкам уроком назидания был сей труд. И пошёл сей труд странствовать по древнему
Китаю. Во многие библиотеки попал он, и как памятник старины и как трактат метод воспитания молодёжи. В своё
время с ним ознакомился и досточтимый Ли Эр, хранитель архивов при дворе правителя Чжоу, который в последствии
чувствуя скорую гибель Чжоуской династии, уехал верхом на «тёмном быке» в Западные страны, и остановленный
на границе, был вынужден сочинить поэму – компиляцию из Изречений Сам Ты Кью. С этим трудом ознакомился и
Лоа Дань, то же дворцовый архивист при царстве Цинь. Эти изречения читал и сын воина Шумен Хэ досточтимый
Чжун Ни, который когда вырос и заматерел надиктовал свои Изречения своим помощникам. Много достойных людей
той эпохи с радостным почитанием читали Изречения Сам Ты Кью, читали и восхищались её запредельной простоте
и мудрости, и правильности, и древности, и красивости, и объёмности. Многие читали и дописывали так, как им было
удобно, как им казалось правильным. Массой легенд и преданий обрастала простая личность старикана из заштатного
городка. Людям был нужен герой, был нужен идеал, образец и они его рисовали в меру своего понимания и желания.
И мудрость неземную ему пристрочили, и божественное конг-фу, и мастерство меча и посоха, и просветлённость и
знание Пути (тем более это слово многократно использовалось в его Изречениях). Через пару сотен лет вокруг этого
уже образовалась целая школа, ключевым моментом которой было понятие Пути. Масса последователей жаждавших
запредельной поднебесной мудрости пошли по этому Пути, каждый в том направлении, который мог осилить и понять
. Так и стало много позднее это учение и называться «Самтызм» или по простому, по народному – «Кьюизм»,
а последователи – Самтысты и Кьюисты.
В конце девятнадцатого века и в Западной Европе появились первые переводы этого Учения, публика была
заворожена экзотикой и неизречённой мудростью Востока. Появились и кружки последователей. Вскоре это
Учение завалилось и в Россию, уже в переводах с английского, французского и немецкого, в самых разных
переводах, с самыми разными названиями, с самым разным толкованием. На любой вкус и цвет.
Но особое развитие это Учение получило в России тогда, когда случайно в страну проник забугорный Интернет.
Сразу, моментально стали образовываться группы тонких знатоков, страстных почитателей, упорных последователей
Самтызма. Самтысты и Кьюисты так и начали плодиться и размножаться со скоростью размножения тараканов.
И стали они друг с дружкой спорить, дискутировать, эстетствовать, важно друг дружке поддакивать, многозначительно
улыбаясь, сложив руки ноги в нужном положении. В дань уважения древнему и запредельному знанию многие из них
изменили свои имена на древнекитайский манер. Был, например, Василий, стал Вась Иль Ий; или был Николай, стал
Ник Ой Ла. Уподобляясь древним стали они полировать свой дух до возвышенного через упражнения в каллиграфии,
через практики медитации и позы, самой разнообразной, даже такой, что в европейском понимании считается
неприличной. А что поделаешь, традиция требует, сердце алчет высокого. И теперь они штудируют труды древнего
старца вдоль и поперёк, как жёлтая вода прикажет, как внутреннее духовное зрение направит. И трактуют так,
как принято было в традиции, т.е. в удобном положении для себя. Такое вот гибкое широкое комфортное учение,
главное загадочно улыбаться, часто говорить слово Путь, желательно с древнекитайским акцентом, при случае и
невозможности понять самому и объяснить посторонним – многозначительно кивать на Запредельность и нелогичность
древнего Знания недоступное для понимания вопрошающего, и естественно, впитанное и понятое самим адептом.
И поэтому их чаще всего можно увидеть и идентифицировать по многозначительной доброй улыбке и всеобъемлющему
мудрому молчанию. Правда, когда вы их достанете своими глупыми вопросами что да как, они могут банально вас
послать на традиционном русском мате и банально дать вам в морду тупую. И будут правы, ибо традиция не терпит
низкого понимания, традиция требует удобности для адептов, ведь Учение, что дышло, как повернут, так и вышло.
А тут вы со своими неудобными вопросами.
И совсем недавно, прямо на днях, мы с экспедицией были в месте постоянного пребывания досточтимого Сам Ты Кью,
встречались с ним, выглядел как огурчик, всё тот же возраст под девяносто.Принял он нас как родных. Напоил чаем.
Душистый, ароматный. Правда, сахара не дал, нет его там в Заоблачном. Мы опять настояли на измерении его IQ,
за прошедшие ндцать веков его интеллект значительно вырос и теперь уже стал составлять аж целых 95 единиц.
И Сам Ты Кью всё так же был активен, весел, правда, его многозначительная улыбка сменилась на улыбку живого
человека, не утратив при этом своей многозначительности. Немного посетовав, что нет рядом его любимой
двадцать седьмой юной наложницы, божественной Ли Сю Бянь, которая особенно правильно и праведно чесала его
жёлтые пятки, он горячо интересовался всякими земными новостями, в том числе как дела обстояли у северного соседа
Китая. Рассказали мы ему, да и с подробностями. Что, мол, любят его в России, чтут, группы поддержки ему создают.
Не очень понял он о чём мы. Удивлялся. А когда ему рассказали про то, что вытворяют наши доморощенные его
приверженцы, долго хохотал до коликов, чуть нас не покинул, устремившись в ещё более Горние миры,
еле за ноги его удержали.
(с) 2010-2013