Сабакинск.
Третья половина мая на лицо.
Обухов опустил топор и рассматривая неподдающегося ни на шаг унылого бревна беляк, с которым поборолся не один час совместно, рубанул того с пыру, будто напоследок раскричавшись.
Не подействовало.
Пот знойно защекотал по шее, а бревно откатилось и замерло, как заговоренное.
Птицами загаженное поле за гаражами издало протяжного выстрела дробь. Пуганые раскатом охламоны шумно рассосались в воздухе: Кар-кар!..
Отдаленный мат старожилы «сглох» намертво.
И тишина сгустилась в ушах...
Обухов подошел к бревну, выставив его с особым нетерпением и также четко сделал завод за спину - на полный круг для удару.
Стянул зубы. И уже намахнулся, как услышал скрип тачки, с которой обычно ползает по Сабакинску Нюгинг.
Нюгинг - немец, в прошлом воевавший на русской земле и оставшийся в Сабакинске по любви и совести.
Нюгинг подтянув тачку к дереву, присел рядом.
Облокотившись о ствол, и не обращая внимания на рассматривающего его Обухова, достал яблоко из кармана и начал запросто грызть.
Обухов отвернулся.
- Я вас фашистов ненавижу. Вот откуда у тебя в мае яблоки? - Обухов посмотрел на бревно.
- Работать надо лучше, сынок. - Немец догрыз яблоко и достал второе. - Вот ты Андрей, нормальный мужик, всё у тебя славно, да?.. Ну вот чем ты сейчас занят?
- Дрова рублю. - Обухов сжал зубы и покосился на бревно.
- Это они тебя рубят. Бревна! У тебя и бревен то нет. Топор вижу. Бревно вон. Одно! Тебя взмыленного вижу. Видно, что устал, работал. А где результат?
Обухов резко схватил бревно. Выставил его и разогнавшись на два шага, с приступом и оттяжкой взмочил по бревну. То пискнуло, подпрыгнуло и легло целехоньким спокойно набок.
-Ну!.. - Обухов посмотрел на Нюгинга. - Видишь?..
-Вижу. – Нюгинг спокойно привстал, посмотрел на бревно, потом на огрызок от яблока, потом опять на бревно. - А вот давай так!
Нюгинг достал третье яблоко, испытывая своенравно и наотрез, будто слабость Обухова к яблокам показывая. И взяв в руки бревно, покачал его на вес, определяя вероятно цену, предложил просто поменяться.
- Да ты что?! Я с ним мужусь всю тропу! А ты меня на яблоко заменять! Да я тебя мордой в тачку шаз!..
Обухов поднял топорище и, не успев моргнуть, вобрал в себя всю свежесть унылого бревна, залепленного удрученно ему в лоб.
Потом Обухов легко и непринужденно повис в воздухе, накренившись в полумгле, как мистер Шмидт, и таинственно повелся к земле на посадку.
Бревно разлетелось в щепки, а скрип тачки, напомнил Обухову самого Нюгинга.
Немца, в прошлом воевавшего на чужой земле и оставшегося в Сабакинске по любви и совести.