Каждый будний детский день, казался выходным днем. Только школа мешала этому, с раннего возраста вовлекая, маленьких и свободных людей в социум. Навязывая режим.
Такими будними днями, Сашка подкатывал на старом велосипеде к дому Женьки Артюхова. Стоял у ворот и свистел, прокручивая педаль велосипеда, словно заводил его, как мотоцикл. Женька выходил не быстро. Заставлял ждать. Сашка первым заезжал за ним, потому что тот жил ближе к шахтам, куда они обычно направлялись, и был более инициативный. Женька первым заходил за Сашкой в школу.
Так, практически каждый день, они встречались и наклонив головы над рулем, чтобы ветер не мешал скорости, мчались на перегонки к шахтам. Там, работали их отцы. Но врятли они питали такую любовь к свои отцам, чтобы тянуться к ним изо дня в день. Без каникул.
Однажды, когда они проезжали мимо котлована, на пути к цели, Артюхов вдруг резко затормозил и крикнул:
- Смотри!
Друг нажал на педаль и остановился, оставив на земле след от покрышки.
- Что там?
- Смотри, там, у берега, что-то плавает.
У берега, плавали два трупа.
- Нифига себе!
- Они совсем синие, наверно давно здесь. – сказал Женька.
- Даа, и носа нет, - протянул Сашка, - похоже рыбы съели.
- Думаешь их убили? – Женька, повернулся к другу.
- Да ну, утонули поди.
- Кто же весной купается? – Артюхов, не унимался.
- Дураков что-ли мало?!
- Мы же не дураки, а этим столько же как нам.
- Может родителям сказать? - стоял на совем Женька, - или милиции?
- Да нафиг надо!
Оба стояли и смотрели, на объеденные посиневшие тела. В воздухе повисло напряжение.
- Поехали!- резко сказал Сашка, - опоздаем.
В пять часов заканчивалась первая смена у шахтеров, и заступить готовилась вторая. Дети знали, что в это время в буфете не протолкнуться. А значит есть шанс поживиться. Они разделились: один у входа, другой у прилавка с пирожными и лимонадом «Тархун». Оба стояли и попрошайничали. Спустя полчаса, они уже довольные сидели на пригорке, недалеко, пили лимонад и ели кексы. Некоторые шахтеры знали, чьи это дети, но молчали.
Насытившись, друзья, поехали по территории шахты. Остановились у слесарного цеха и начали ковыряться в горе выброшенных деталей. После, чумазые, как дети шахт, они прокрались мимо смотрительницы за душевой (иначе ее и назвать нельзя) в душевую и намывались. Там были рабочие. Они были уставшие и грязные. Глаза их были словно подкрашенные, чёрной тушью, как у женщин.
В тот же день, старшеклассник Витька, позвал ребят ехать с ним к буфету. Они удивились, потому что только вернулись – да и буфет в это время закрыт. Но поехали, недоумевая и одновременно сгорая от любопытства. Оказавшись на месте, Витька достал из кармана небольшой нож и еще какие-то железки, и пошел к двери с черного хода. Женьке было сказано стоять на шухере. Ребята в миг сообразили что к чему. Сашка стоял рядом со старшеклассником и смотрел как тот, ловко открывает тяжелый навесной замок. Длилось это минут пять. Витька, снял замок и шагнул внутрь, сказав Сашке чтобы тот глядел в оба.
Через десять минут все закончилось, и вор вышел с наживой. Все трое запрыгнули на свои велосипеды, и помчались что было мочи. Добравшись до укромного местечка, вдали от дома, Витька вынул из-за пазухи два мешка и вывалил их на кусок полиэтилена. Это была большая куча денег. Ребята такое если и видели то только когда их отцы, отдавали матерям зарплату. С большой натяжкой.
Воришка сунул им купюры по двадцать пять рублей. Сашка боялся брать в руки такие деньги. «Что я скажу маме?!» - подумал он. Его отцу давали деньги зелеными трояками. И взял семь железных рублей с «Лениным». Женька взял больше. Вор достал сигареты «Космос», закурил и предложил пацанам. Эти замотали головами. Отказались.
Дома, пока Сашка ужинал, мать бросила его шорты в таз для стирки, и те предательски загремели. Мать вывернула карманы, строго посмотрела на сына и спросила:
- Откуда это?
- Нашел на шахтах.
Он не ожидал такого поворота, считал что штаны еще чистые.
- Врешь! Ну говори, где ты это взял?
- Я нашел, правда. – начал хныкать Сашка.
- А ну быстро спать. – сказала мать, и отвесила ему подзатыльника.
Сашка, лежал отвернувшись к стене и думал о завтрашнем дне, о том, что они видели в котловане и многом другом, что может волновать мальчика девяти лет.