2-е января 1988 г.
О ПРОЧИТАННОМ
Больше, чем двадцать лет, лучшая художественная литература составляет дефицит. Объясняется это тем, что издается ее очень мало по сравнению с читательской потребностью. Читателями стали все в силу всеобщей грамотности, а численность населения за сорок пять лет в нашей стране возросла в несколько раз. И хотя наша страна, считается самой читающей в мире, то это только за счет огромного количества населения в ней. Но, что могут читать наши люди, если не имеет широкой доступности лучшая классическая литература? Об этом скорблю не одна я, об этом говорят и пишут
в газетах, журналах, но ничего не меняется. И только люди страстно жаждущие читать кое-что достают, а пассивный человек вовсе лишен приобщения к этой духовной пище, ибо не издавая книг, нам нечем его увлечь. Последние 20 лет книжные магазины загружены политической литературой с коммунистической идеологией, которые никто не покупает и не читает, но они есть на самом видном месте любого книжного магазина, как первейшая пропаганда лживого социализма.
Когда –то, в конце пятидесятых годов моя мать, придя с утреннего рынка, всегда приносила в корзине вместе с продуктами хорошую книгу. В те годы моя мать собрала домашнюю библиотеку, в которой были «Подросток» Достоевского, «Звезды смотрят вниз» и «Замок Броуди» Кронина, «Сестра Керри» и «Американская трагедия» Драйзера, «Отверженные» и «Собор Парижской Богоматери» Виктора Гюго, «Джен Эйр». «Порт Артур». «Людоловы», «Овод», книги Золя, Бальзака, Томаса и Генриха Манна, Куприна и Куппера, Диккенса, Джека Лондона, Жюль Верна и Вольтера,
Вальтера Скотта, Стендаля, Марка Твена и наших Толстого, Чехова, Горького, Гоголя, Шевченко и других. Все это литература моего детства. Тогда эти книги продавались в каждом книжном магазине, в киосках «Союзпечать» и книжных прилавках на рынках. Их доступность была всеобщей, стоили они недорого. Моему подрастающему поколению, в том числе и мне, еще посчастливилось воспитываться на этих лучших, истинно жизненных книгах. Считаю, что именно широкая доступность зарубежной и русской классики дала нашему поколению вырасти с чувствами доброты и сострадания к ближнему. Не дала нашему поколению, таких глубоких изъян в душе, какие наблюдаются у теперешней молодежи. Жестокость, разврат, преступления, убийства, злоба, лень, дефицит доброты, - как все чаще мы слышим эти термины. Их размах, их неудержимый рост отношу к одной из причин – отсутствие жизненных книг в руках молодежи. Но и с периодической литературой не все в порядке, хотя и рекламируется подписная литература, однако не все могут раскошелиться на довольно подорожавшие подписные издания. В киосках, таких журналов, как «Нева», «Наш современник», «Новый мир», «Дружба народов», «Москва» и другие, «днем с огнем» не сыщешь. А ведь в них, печатаются наши лучшие талантливые писатели, будущие классики – В.Распутин, В.Астафьев, Ю. Нагибин, А.Платонов, Ф. Искандер и многие другие.
Однако радует и то, что уже третий год, как литература вырвалась из цепей «запрещенной», и мы можем прочесть М.Булгакова, Бунина, Зощенко, наконец – Солженицына. Вырвалась из закостенения, столько лет молчавшая правда жизни советского человека. Ее писали таланты, зная о том, что придет время истории и лживый показной социализм вывернится наизнанку. Выросло поколение, которое не хочет больше жить во лжи, как и руководитель нашей страны тоже молод и тоже сын советского государства, советской идеологии и только, который очевидец изнанки и, может, сам вынес на своих плечах противоборство скрытого буржуазного слоя. Той буржуазии, которая выросла под прикрытием флага социализма. Диктатура власти, но не народа – процветала во все века, но такой террористической диктатуры наш народ испытал впервые. Столько лет притеснявшаяся свобода слова, наконец, приобретает свободный и природный полет птицы, который один в мире истинен. В таком выходе всего сущего, что есть в человеке на истинную свободу, в его природную жизнь, его выход из рамок клетки, делает его творения откровеннейшим, интереснейшим разговором с людьми. И теперь, как никогда нужна широчайшая доступность литературы в руки масс. Так долго длившееся умалчивание действительности, которое держали в руках те, кому это выгодно, в условиях широкой гласности и демократии вырывается наружу и захватывает читательский интерес.
А теперь о прочитанном в нашей, уже демократической литературе, которая изо дня в день бурным потоком печатается в периодической литературе, но которую по прежнему трудно достать. Однако, совсем случайно, в коне месяца в Одесском киоске, удалось купить три журнала: «Нева», «Наш современник» и «Дружба народов». Эту случайность можно отнести за счет расчетливости продавщицы-киоскера. Для выполнения месячного плана по продаже, она выложила на витрину дефицитную литературу, в чем сама мне призналась и, осчастливив меня этой выгодной для нее предприимчивостью.
Журнал «Нева» - издательство Союза писателей РСФСР и Ленинградской писательской организации. В 11-м номере за 1987 год опубликована статья главного редактора этого журнала, Бориса Никольского, под названием «Время работать». Статья о новой демократической направленности писательского труда.
«Застойные явления – говорится в статье, - психология бездумного исполнительства, с одной стороны, и бюрократического самодовольного всевластия – с другой, социальная пассивность – все это накапливалось годами, десятилетиями, и наивно было бы думать, что с подобным наследием можно покончить за какие-нибудь полгода. Все эти явления и процессы, их корни и истоки, механизм их формирования требуют глубокого художнического исследования, и потому литература, я убежден в этом, будет еще не раз и не два, обращаться к тем временам, откуда произросли многие нынешние беды и проблемы».
Интереснейшая, свободная работа ждет писателей, широкое поле деятельности! Но разве этого поля не существовало раньше? Для истинно демократичных писателей существовало всегда! Работали они в этом направлении? Думаю, да! И многим теперь предоставляется возможность вынуть из под спуда запылившиеся рукописи… А для писателей, не писавших правду жизни, но постоянно думающих о противоречиях самой жизни с укладом насильственной общественной формации, открывается успех истинного творения. Они свидетели времени, и не только, они еще и его жертвы. Но где свидетели 30-х годов? Почему они до сих пор молчат? Их же скоро не станет…
На протяжении всей своей жизни, меня не раз интересовал вопрос: пишут ли писатели ту правду, о которой их заставляют умалчивать? Пишут ли с сознанием, что от них рано или поздно народ потребует эту правду? Пишут ли и кладут в ящик, который когда-то придется открыть? Мне всегда верилось, что пишут. Да, это мы можем узнать уже теперь, когда все больше и больше на страницах печати появляется откровений прошлого. Именно таких писателей или просто людей, засвидетельствовавших на бумаге правду времени, считаю достойными людьми от современников и будущих поколений. Еще больше считаю истинными героями тех, кто несмотря ни на какие рамки запретительства, не только писал, но и стремился обнародовать эту правду, принося в жертву свою жизнь, подвергая ее тюремной опасности и лишения жизни.
Как об этом пишет Б. Никольский в своей статье «Время работать»: «… мы на наших писательских собраниях – заседаниях призывали создавать романы о рабочем классе, а вместо этого вдруг являлось «Привычное дело» В.Белова и надолго захватило общественное внимание. Мы требовали непременно батальных полотен и непременно о победном, завершающем этапе войны, а вместо этого нашу душу ранили «Крик» К.Воробьева и «Сашка» В.Кондратьева. Мы жаждали эпопей о стройках века, а к нам, как сигнал тревоги, как знак беды, приходили «Печальный детектив» В. Астафьева и «Пожар» В. Распутина».
Еще с большим уважением и со слезами на глазах преклоняюсь перед писателями - так называемыми - жертвами времени. Журнал «Наш современник» в 10-м номере за 1987 год, спустя тридцать лет, рассказал нам о писателе Александре Яшине и его рассказах «Директива». Истинно - «рукописи не горят»! Душа обливается кровью за жизнь этого автора, его высокую волевую душу, которая не сломилась перед косностью и предательской приспособленческой дорогой, на которую – то можно было ступить ради собственной славы. Но он предпочел остаться в лесной чаще незамеченным, при этом, честно и правдиво, делая свое дело для будущего. Видя, непосильную для него и никем не поддерживаемую борьбу, он стал борцом – одиночкой. Он пошел по пути истинного закона жизни – «рукописи не горят» - и не ошибся. Ибо, кто разгадывает или улавливает вечные законы и следует им, никогда не ошибается! Думаю, он был воспитан на литературе классиков, на критическом реализме прошлых столетий, а в них, как нигде описаны непреходящие законы природы человека и его жизни на нашей земле. Таким Коперникам я кланяюсь до земли и возношу их в ранг божественных личностей.
Я не смогла стать писателем, потому что мне, может, не хватало таланта, а если и были какие-то проблески природного умения, то я не сумела их развить, а на это, между тем, тоже нужен талант. До сих пор я остаюсь графоманкой, и все потому, что не пошла учиться в специальные школы или литературные институты, о чем теперь глубоко сожалею. Но самообразованием занималась всегда и продолжаю заниматься, ибо этому учению не бывает конца. Я пробовала писать, и многое написала, однако мои творения оставались не опубликованными в силу многих причин.
Мне всегда хотелось писать о том, что болело во мне и в каждом из нас в те годы, потом и теперь. Но, написав и пробуя опубликоваться, я получала отказ, что о подобном писать нельзя и публиковать нельзя. От этого утрачивалось желание писать, но все же я говорила себе: «ладно, пусть лежит, переделывать не стану, приспосабливаться не буду, всему свое время, еще придет час, когда из под спуда выйдет на суд общественный и не такое, что известно мне. Только время это придет, думалось мне не очень скоро, я ждала его лет через сто, уже после своей смерти. И только эта мысль давала мне надежду снова и снова брать в руки перо и бумагу и писать только ту правду, которую мне пришлось знать и испытать от жизни. Но и сожалею, что работала мало, угнетаясь обстановкой в писательском мире и не идя в его массы, из-за отсутствия предоставления творческой свободы. Но когда и в какие времена была эта творческая свобода? Ее может предоставить сам себе только автор! Предоставляя сама себе творческую свободу, при этом, оставаясь никем, я превратилась в доморощенного, графоманского писателя. В этом мое заблуждение. Надо было хотя бы пойти учиться, этого никто не запрещал. Но куда учиться? На факультет журналистики не принимали без опубликованных прежде работ, оставалось только на филологический факультет педагогического института. Такой маленький выбор высшего образования для профессионального литературного творчества. Однако и до сих пор высшего образования для будущего писателя нет. Только прикладное обучение, а стать писателем - художником – это дело самого человека, его природного дара. Этому никто не научит, это только Божье провидение, которое диктуется самим Богом.
В былые времена существовала система обучения «вольного слушателя», но при нашем социализме такой системы не стало существовать в любом вузе. Конечно, всем известно, что таланту не обучаются, но мастерству обучаются и, даже люди с незначительным дарованием, могут достигнуть много, обучаясь.
Главная беда в моем одиночестве состоит еще в том, что не имею личного общения с писателями, тем кругом людей, без которых ты, как дикарь в дремучем лесу. Но на это общение тоже нужен не кусочек, а огромный кусок времени. И хотя уже поздно, но может быть, осталась последняя минута и секунда, когда я успею на свой последний поезд, который уйдет и с моим словом, все остальные мои поезда давно ушли…
Иду к литераторам, ищу их, не только для учебы, но уверенно ступаю туда в силу открывшейся демократии не только в стране, но и, что самое главное, в литературе.
Многие придут теперь, но этот поступок уже не героизм, напротив, он даже постыден, потому что идешь тогда, когда увидел открывшуюся дверь, а не боролся прежде за ее открытие. Борьба у закрытых дверей сложнее, она требует крови и синяков. На таком пути были наши, теперешнего пятидесятилетия писатели. Многие расшибли себе лбы, многие утратили свободу и жизнь, но за это их не забудут потомки, они станут героями будущих времен. А я и не подумала им помогать, оставаясь пассивной в их живой человеческой борьбе. Оставаясь сама в себе со своими переживаниями, пусть даже об общественном, эти переживания стали эгоистичными, потому что никому никакой пользы не принесли, а мне лишь разрушали нервное здоровье.
Продолжу свои комментарии статьи, Бориса Никольского «Время работать». Цитируя его мысли, принимаю как свои: … а что, разве раньше когда-либо мы говорили, будто надо писать неправду? Разве, даже, допустим, во времена бесконфликтности мы не клялись в том, что именно, жизненная правда, должна быть непременной основой литературы? И разве знаменитое шукшинское «нравственность – есть правда» не прозвучало задолго до нынешних дней и не цитировалось с тех пор неоднократно? Но разве все это, тем не менее мешало многим из нас грешить против правды в своих книгах, говорить так называемую полуправду? Более того, разве самые суровые обвинения в отступлении от жизненной правды, в ее искажении не доставались, как раз на долю наиболее честных, наиболее остро чувствовавших народную жизнь писателей, таких, как например, Федор Абрамов, Александр Яшин, Василь Быков?... Значит, главное дело, наверное, не в декларациях, не в риторических заявлениях, не в громких заверениях. Дело в той общественно-политической атмосфере, которая немыслима без гласности и демократизма, которая не отвергает, а поощряет слово правды».
И тут вырывается из души крик: как же именно бывшая общественно-политическая атмосфера покалечила будущие судьбы писателей! Сколько литераторов ушло, сколько сошло с ума, скольких сгноили в психиатрических заведениях, тюрьмах, сколько покончило собой и сколько вообще не пришло в литературу? А среди них, ведь, истинно талантливые люди, но им изранили сердце, покоробили души. И теперь мы их обвиняем за то, что не устояли, не выжили? Может быть, они не выжили, но они не предали свой долг перед народом. Ну, а те, кто отступился? Кто пошел на поводу лозунгов, деклараций, заверений? Разве они виноваты? А теперь больше всех их обвиняют. Я согласна в какой-то их вине, но она не только зависела от них. Никольский прав, сказав: «писать – то правду, кто мог запретить?» Здесь играет личная совесть и нравственность. И многие писали, как уже говорилось мною, держа свои творения в ящиках. Но те, кто обязан был публиковаться, мог ли он по своей воле написать то, что воспрещалось? Не мог! Более того, он должен был вплетать в свои произведения хоть мало-мальски лозунги пропаганды лживой советской идеологии, чтобы его произведение опубликовали. Петь дифирамбы правительству и власти прежде, чем разместить свои лирические произведения в одной книге. И оратор, у которого из трибуны прозвучали слова на заседании писательского актива: «теперь, когда нам разрешили писать правду…», сказал именно правду! И за это его не стоит обвинять, потому что так и есть – пришло свыше разрешение печатать правду, а следовательно и писать! А те, у которых она написана, лишь теперь смогут ее опубликовать!
Давайте будем честными до конца: ведь кому, как не литературе быть честной, ведь не литература сама по себе провозгласила «открыть окно» в правдивый мир, не автор романа «Не хлебом единым», не писатель Федор Абрамов, Александр Яшин, Василь Быков провозгласили принцип демократизма и гласности. Они только сами следовали ему в своей работе и это их подвиг, их заслуга в честности перед народом, этому да, можно и нужно поклониться. Но они-то свои произведения написали давно, а их не провозглашали, их не публиковали – их убивали. Значит прав автор сказавший: «р а з р е ш и л и писать правду»! (разраядка моя).
Почему Никольский четыре, пять лет тому назад не привел этот пример, разве о нем не знали? Знали, но обязаны были умалчивать… А что, если завтра нам снова запретят что-то писать? Что тогда? Кто возьмет слово с трибуны?
Конечно, провозглашение демократизма и гласности очень радует. Оно открывает путь к истинам прошлого и сегодняшнего, можно сказать прорыв истин жизни, но все же он снизошел к нам сверху… А еще потому, что у руля государства стал человек, тоже выросший в противоборстве слова с делом, того слова, которое шло сверху его предшественников и делом, которое жило в жизни.
В настоящее время с неприхотливых печатных листов газет мы воочию читаем высказывания: « И действительно, когда одной рукой мне издавали, допустим, воспоминания о Ленине, свидетельствующие о категорическом неприятии Владимиром Ильичом любого возвеличивания отдельной личности, об отвращении его ко всякого рода славославиям, а другой – в тоже время раздували кадило славославия во имя куда менее значительных государственных деятелей, когда одной рукой писали сочинения на тему «Человек проходит как хозяин», а другой послушно и бездумно, с механической готовностью роботов голосовали за решения и инициативы, спускаемые сверху; когда с трибуны говорили: «все для человека, все во имя человека», а потом шли, например, в поликлинику и видели, как этот самый человек томиться в бесконечной очереди, - могло ли все это не подрывать доверия к нашим идеалам, к нашим ценностям?» Все это звучит, наконец, истинной правдой и это радует, радует, что мы можем говорить виденную жизненную правду!
Но кто же все-таки виноват в нашей роботовой послушности? Сам народ? Или тот, за кем он идет, кто его ведет? А ведет его не один человек, а многие – целая элита государственных деятелей, среди которых есть и Берии, и Керенские, вот о чем, мне кажется, забыли. Один государственный деятель, стоящий на самой верхней ступени руководства государством, сам тоже не виноват. Он, как человек, желал бы своими побуждениями лучшего для народа, но его возможности становятся не осуществимыми из-за противоборства живущей и плодящейся, прикрытой знаменем социализма, буржуазии, гены которой живучи и довольно сильны. В.И. Ленин предупреждал: « не дать вырасти советскому капиталисту». И он вырос, яростно борясь за свой «живот».
Вот где надо искать причины и культа личности прежних государственных деятелей, которые не сами себя возносили, а их возносили буржуазные «животы» для своего благополучия, ради того, чтобы оставаться «животами» и при социализме.
Не настораживает ли тот факт, что уже пятого руководителя советского государства обличают в культе личности, обвиняют в ошибочности направленности следования идеям Ленина. Почему? И почему, именно тогда, когда они сошли или их свергнули с пьедестала? Где же мы были тогда, когда они служили? Почему тогда не видели ошибочности, а превращались в «послушных роботов» – одни и, делавших свое дело «буржуазных животов» - другие?
Постыдным должно быть, как полное разоблачение предыдущего деятеля, так и «славославное кадило» существующего руководителя. И то и другое – абсолютизм, и то, и другое – ненормальность, перегиб, плоский взгляд на пластические возможности социалистического государства.
По принципам социалистической идеологии - руководство государством в руках народа, но этого не существовало в действительности. А наши государственные деятели, разве не выходцы из народа? Один только Хрущов – сельский свинопас! А остальные? Они стремились бороться за строительство социализма, и каждый в своей мере что- то дал и сделал для этого. Но его всячески тормозили слои буржуазии, которая есть и не надо на это закрывать глаза. Она, буржуазия так расплодилась в советском государстве, что уже не просто есть, а пожирает социализм. Вот на кого надо развернуть дуло оружия и, в первую очередь, литературное дуло. А это осуществимо только с позиций демократизма и гласности.
И еще, коль в такую точку, наконец, пришла наша страна, то уже нельзя от нее отвернуться, всяческими силами необходимо не дать никому приглушить ее, ибо это единственный путь – через демократизацию и гласность добиваться осуществления всех ленинских и энгельских идей построения социализма.
Общественная социалистическая формация – это хорошая формация для общественной жизни всех людей в мире. Но, чтобы жить в ней, как таковой, соответствующей ее формулам, надо за нее постоянно вести борьбу, бороться с болезнями, которые и ее населяют, как и любой живой организм. Постоянно наводить порядок, как порядок в квартире, которую если не убирать, она превратится в гору мусора и рассадником нечистот и заразы. Надо следовать природному закону, что жизнь любого общества – это еще и борьба за его здоровье и жизнь, проще говоря, природному закону «жизнь – борьба». А также знать, что природное равновесие наделило жизнь добром и злом, ядом и противоядием, болезнями и лекарствами от них, наконец, благородными травоядными и хищниками – паразитами. Ко всему не забывать, что человек относится к самому хищному млекопитающему в природе.
От этих основ диалектического материализма и строить социалистическое общество и, может даже, изменить некоторые его постулаты, и некоторые принципы, которые на деле не оправдали себя и требуют поправки. Это становится виднее будущим поколениям и они, следуя принципу общенародного правления государством, вправе это делать. А мы пока жили и живем руководствуясь материализмом, но идеалистической и диктаторской идеологией, потому что слова расходятся с делом, и наше общество в глазах других стало выглядеть не материалистическим, а идеалистическим.
Задача литературы никогда не отступаться от критерия демократизма, следовать и придерживаться его в любой общественной формации, вот тогда и будет ее вечное служение народу, людям, для кого она, литература, и предназначена. Это вечный закон и отрадно, что были люди, которые писали правду жизни, несмотря ни на какие ущемления власти. Отрадно, что такие люди есть и теперь – именно им оставаться в памяти человеческой на века.
Продолжая рассуждать по поводу статьи Бориса Никольского «Время работать», хочу ответить на следующие его строки: « сегодня не может не беспокоить, с каким старанием некоторые литераторы обходят в своих статьях и публицистических выступлениях слово «советский». «Отечественный» - да, «русский» - пожалуйста, «национальный» - сколько угодно, но только не «советский»!
А это, от того, что советский писатель не утратил чувство совести и не хочет лгать, а потому изворачивается. Он не видит соответствия той жизни, которая существует в действительности и той, которая по праву должна быть в советском обществе.
Все свои рассуждения теперь хочу закончить с помощью слов Федора Абрамова, приведенные в той же статье, о которой вела речь.
«Человек, который идет в литературу, должен раз и навсегда знать – он идет на сложное, может быть, на самое трудное дело, которое может предстоять молодому человеку, и даже человеку вообще. Потому что литература – это всегда борьба…»
И от себя хочу добавить; никогда, никогда об этом не забывать!
___________________________________________________________