Жизнь...
Какое впечатление самое первое?
Невозможно сказать точно, но ведь начать надо.
I.
Раннее утро. Темно. Мама вносит меня в коридор детского сада и усаживает на раздевальный шафчик. Я предвкушаю радость освобождения от пахучего бордового шерстяного платка с машинной вышивкой , повязанного крест-накрест за моей спиной. С тех пор терпеть не могу бордовый цвет. Детей, которых раздевают мамы - много, рёв стоит нешуточный, кто-то плачет, кого-то уговаривают.
Завидую тем, у кого пуговички на кофтах - спереди, мне предстоит вытерпеть снимание колючей кофты через голову...Это было похоже на пытку - скорей бы закончилось!
Большая ясельная группа. Сегодня - поворотный момент в моей жизни, хоть бы не сорвалось! Некоторых из нас переводят в среднюю группу. Кому больше трёх лет.
Их выводят из маленького зала, переводят через коридор, как через мостик, и вводят в зал напротив. Я мечтаю оказаться в их числе. И вот я уже там...
в совсем другом мире.. Мы толпимся около воспитательницы, которая выспрашивает наши имена.
II
Мы с мамой идём через лес...Как говорила мама - " с сопки на сопку". Всё залито солнцем и разноцветьем. Надо пройти по брёвнышку через ручей...Вода в ручье прикрыта стеблями трав, кувшинками...Слышно, как она журчит. На середине брёвнышко ломается с жутким сочным хрустом. Мы с мамой ( я у неё на руках) падаем в воду. Цветастое кофейное крепдешиновое мамино платье пузырится в воде, я, зацепившись за брёвнышко, ору от ужаса:" Мама, мамочка!!" Но мамочка моя стоит в воде по пояс ( ручей оказался неглубоким) , преодолевая испуг, деланно смеётся... Протягивает ко мне свои красивые руки :" Ну, что ты, глупышка! Ничего не случилось!" Она выбралась из воды, и, сжимая меня в руках, весело продолжила наш путь. Крепко обнимаю её за шею, изо всех сил стараясь не бить её своими сапожками, отодвигая ноги под углом , как можно дальше от её живота. Самый-самый родной и самый мой любимый человек!
III
Я дома одна. В своей железной кроватке с кружевным подзором, закрывающим пространство под кроватью. Никогда не заглядывать туда! Неизвестно - что там! Вдруг ...там кто-нибудь есть?!
У меня в руках тоненькая книжка про то, как Крокодил проглотил Солнце.
Я вся искряхтелась от умственного напряжения, заглядывая с любопытством в окно на Солнце и никак не могу понять, как это возможно. Прихожу к выводу, что я просто глупая. Но осталась досада неразгаданности.
Айболит в книжке перепрыгивает со скалы на скалу, иногда садясь на орла.Представляю себя на месте этого Айболита и мне становится страшно. Хочу в туалет, но бежать через всю большую двухкомнатную квартиру мне не хочется, да и чугунный бачок вверху , когда дёргаешь железную цепочку, издаёт такие жуткие Грррохи и Урррчания, что я предпочитаю дождаться родителей.
В окне - зимнее яркое солнце, я не понимаю, как это можно было его когда-то проглотить и глубоко задумываюсь...
А что же там - за окном, за этими голубыми сопками и там, где кончается дорога?
IV
Снежная степь, ночь, тёмно-синее снежное море сливается с горизонтом, с этой ночью...Но звёзды как будто освещают это сказочное пространство, а оно огромно...Мы ( шофёр, мама и я ) едем в просторной кабине грузовика. Наверное, этот грузовик просто игрушечный в этой снежной бескрайности.
В чёрном небе - изумительные зелёные и красные , особого, неповторимого цвета огоньки самолётов мигают бабочками на фоне звёздного неба...Я завидую этим огонькам. Я тоже хочу туда - где эти звёзды, где летают эти весёлые самолётики.
Какое счастье ехать через эту снежную степь! В эту ночь мы совсем одни,
наедине со звёздным небом, наедине с Миром...
V
Впереди - тёмно-зелёный дальневосточнй лес. Вдоль него - широкая снежная дорога, уходящая далеко-далеко, заворачивающая за горизонт, дальше облаков...
Я знаю - куда.
В Москву.
Мы туда когда-нибудь уедем. Знаю это точно, потому что моя мама там всю жизнь жила, там её дом.
А я родилась здесь. На Дальнем Востоке. В городе с очень красивым названием - Находка.
На сопке, на мысе Астафьево. Рядом и под этими звёздами. Среди лесов и тайги, ароматов ландышей, лилий и стонущих протяжно проносящихся поездов...
Эти поезда мчатся в Москву.
Вдоль линии горизонта, будто отделяя её от неба.
Я слезаю с санок и стою у края дороги. Мне велено ни на шаг не сходить со своего места, пока не вернётся мама. Она намазала мне губы вазелином от мороза и я с удовольствием вдыхаю запах недавно выглаженных атласных ленточек шерстяной шапки. За нами приедет грузовик - пятитонка, мама- директор и так полагается.
Я смотрю на снежную голубоватую дорогу, сверкающую инеем, и понимаю, что я стою у начала своей жизни.
VI
Вокруг- голубой снег и я сама на голубых санках лежу лицом вниз. Под лицом моим разлетаются снежными молниями бороздки от санных полозьев.Искушение дотронуться языком до алюминиевой перекладинки, но знаю, что - нельзя. Осознаю, что переживаю счастливый момент и что буду помнить это всю жизнь...А сколько их - таких счастливых моментов! Мама моя тащит санки за верёвочку, то и дело оборачиваясь и приговаривая :" Лежи ровно, не дёргайся, думаешь, мне легко?!"
Я с наслаждением впитываю в себя запах снега, металла, дерева. Думаю о том, что скоро уже не смогу вот так лежать на санках - подрасту.
VII
В кабине шофёра - "бардачок". Там для меня - шоколадка. Мама разговаривает с шофёром и рассказывает про какую-то тётеньку, которая заставляет свою дочку сидеть в тазу с ледяной водой...У меня промелькнуло в голове:" А зачем она это рассказывает, да ещё и при мне?"
Ответ на этот вопрос у меня появился десятилетия спустя...А пока мы едем вдоль высоченного леса, где ( я-то знаю!) живут Василиса Прекрасная, Баба-Яга в своей избушке на Курьих ножках, Медведи со своей Машенькой и жуткий Серый волк, а также и Царевич.
Они все там, а мы едем мимо них.
С тех пор я обожаю запах бензина. Для меня этот запах - символ новизны жизни.
VIII
Мы жили в финских домах-коттеджах на две семьи. За стеной с нами жила семья ленинградцев. Замечательные интеллигентные люди. Наша "улица" состояла из шести-восьми таких домиков. Вдоль них - деревянный высокий тротуар. Мне скоро исполнится пять лет. В детский сад я ходила почему-то одна. По асфальтовой дороге.Слева от меня - распахивалось ковром поле жёлтых одуванчиков, над ними в яркой светлой синеве уже встало огромное Солнце. Я иду по бордюру, стараясь не упасть, ступня в ступню, поглядывая на Солнце, будто вступая с ним в разговор, уверенная, что и оно на меня смотрит... Жёлтый шёлк крошечных солнышек -одуванчиков рифмует Солнце. Без единого облачка небо. Срываю выпуклые бархатные бутончики каких-то цветов и жую их с наслаждением. Это были ромашки, как я поняла , уже будучи взрослой... Вот где была торжествующая полнота жизни...
Мысль - и это я запомню на всю жизнь. И вот, настал момент рассказать об этом. Людям.
Эти мгновения- синоним счастья, его образ.
Я увидела это позже на картинах Рокуэлла Кента. Узнала. И тогда поняла - мы с этим человеком из одной Галактики.
IX
Еду на трёхколесном велосипеде. Рядом трусит Серёжка Парфёнов, мой лучший друг. Он хнычет, просит скорей уже слезать, "неужели не накаталась?!" и дать ему велосипед. Я бесхарактерная. Мне его жалко. Слезаю с велосипеда и больше уже не вижу его до конца дня, до темноты. На моём велосипеде катаются все остальные, все подряд...А я боюсь маме признаться, что так и не покаталась сама.
"Эх, и растяпа же моя дочь!" - говорит мама.
"Всё у неё не как у людей, всё у неё отнимают, а она даже слова сказать не может."
Но зато Серёжка очень счастлив и все другие дети тоже довольны.
Оно того стОит.
X
Просыпаюсь среди ночи. Зима. Горит зелёная настольная лампа на круглом столе посреди комнаты. По потолку, с противоположной стороны от моей кроватки, по направлению ко мне ползёт паук. Я заплакала в голос от страха. Добравшись "до меня", он направляется в сторону кровати моих родителей, да так проворно, что я, испугавшись уже за них, реву во весь голос.
Меня никто не слышит. Родителей нет, кровать пуста.
Всовываю голые ноги в жёсткие валенки, морщусь от боли и кидаюсь к окну в кухне. Всматриваюсь в тёмно-синюю ночь и вижу силуэты своих родителей.
Они пилят дрова и меня, конечно, не слышат.
Я стучу по стеклу, плачу:"У нас паук, паук по потолку бегает!!!"
Ужас крика, когда никто не услышит.
XI
Просыпаюсь от запаха камфары и духоты. Надо мной - полог из голубенького пикейного одеяла, чтобы побольше поспала и попозже проснулась (болею). Родителей всё равно нет, они на работе.
Вылезаю из-под своего "балдахина".
Оба окна снаружи плотно залеплены снежными сугробами. В комнате голубой полумрак. Рядом с моей кроватью - книжка про Царя-Салтана. Не всё мне в ней понятно, но обратиться за разъяснениями не к кому. И я читаю.
Как научилась читать- не помню совершенно, но читаю с тех пор, как себя помню, с 3-х с половиной лет.
Мучительно не понимаю смысл существования мягкого знака, в остальном - вопросов не возникает. Да никому бы и в голову не пришло мне что-нибудь объяснять - ещё чего! Я это чувствовала и не приставала с вопросами.
Старалась "не лезть, когда не спрашивают". Айболит мне машет с обложки,сидя верхом на летящем орле, но я избегаю смотреть, боюсь высоты и вида пропасти.
XII
Большой "выход". Мы поехали погулять на Зелёный Мыс. Это парк такой. Такая как будто гора, а у подножия горы - море. Светло-голубое. Лето. Играет духовой оркестр. Гуляющие очень оживлены, нарядно одеты. На мне моё любимое крепдешиновое платье чайного цвета с чёрными бархатными "мушками" и чёрными шёлковыми шнурочками-завязочками на груди с пелеринкой. Рукавчики-"фонарики", это было в то время очень модно. Прелесть! На голове - неизменная белая панамка.
В руках - только что купленная книжка Маяковского " Конь- Огонь", которая мне очень не понравилась.
Во-первых, как может конь быть огнём?! Что за ерунда?!
Во-вторых, книжка очень большая, а произведение только одно всего. Маловато для такой большой книжки. Мало читать. Плохо, когда почитать нечего. И потом, опять эти непонятные мягкие знаки, напоминающие о моём умственном несовершенстве.
Я же понимаю, как надо правильно прочесть про коня. Зачем эти мягкие знаки?
Нас сфотографировали всех троих. Мне неприятно, что приходится держать в руках такую глупую книжку.
Мои родители счастливы. Редкая минута.
XIII
Мне четыре с половиной года. Конец 1957-го года.
Зима. Уже ночь на дворе.
Из детского сада я пришла одна, что бывало очень часто. Веранда дома закрыта и я присаживаюсь на крылечко. Надо дожидаться родителей, когда они вернутся с работы.
Надо мной - только небо, всё в звёздах. Я прыгаю в сугроб и лежу в своей цигейковой шубе, раскинув руки...Только небо и я. Мы понимаем друг друга. Совершенно не чувствую своего тела, парю в межзвёздном пространстве, где я - у себя, в своём Мире...
С наслаждением вдыхаю морозный воздух и пристально-пристально вглядываюсь в звёзды... Ближе, ближе...Вот, кажется мне, что совсем отчётливо их вижу...
Осознание : я сама - оттуда. Я ТАМ была совсем недавно и туда же когда-нибудь уйду...
Здесь я - временно. Пока. А вообще-то жизнь моя - настоящая, всегдашняя - ТАМ.
Как бы получше рассмотреть эти звёзды... Ну-ка, ну-ка...
Не вон с той ли я прилетела, вот она, жёлтенькая такая, ведь точно ! я там была и всё там знаю, как ... Господи, жить-то как здОрово!
И здесь, на Земле!
Послышались шаги по смачно и тревожно хрустящему снегу.Отец.
У меня всё оборвалась внутри. С тех пор, как себя помню, я боялась его панически. Высокая фигура в длинном чёрном пальто неотвратимо приближалась к дому. Молниеносно выскочив из сугроба ( в шубе -то валяться нельзя - будет шуба мокрая, совсем забыла!), поднялась по ступенькам веранды - и стою у двери. У отца какое-то странное лицо. Он с яростью смотрит на меня, открывая дверь и молча подталкивает в дальнюю комнату.
- А почему это у тебя шуба вся в снегу?! Тебе сколько раз говорили, чтобы ты в снегу не валялась?! Ты понимаешь или нет, что тебе говорят?!
Я уже поняла, что жить мне осталось секунды.Сердце колошматилось так, что во рту стало сухо-сухо.Ремень его брюк молнией свистнул у моего лица и он начал наотмашь, как бы с наслаждением , крест-накрест, хлестать меня по всему телу... Остальное происходило будто уже и не со мной. Под ударами я почему-то была отброшена в угол родительской кровати, почувствовала, как стали мокрыми мои зелёные колючие шаровары отвратительного грязно-травянистого цвета, промелькнула мысль, что хорошо, что ещё на ногах были валеночки и по ногам не так больно было...И одновременно, в то же мгновение я с ужасом увидела в лице отца такое отчаяние, такую боль, что как-то поняла, что я - лишь повод, на мне он отыгрывается, он как раненый затравленный зверь...Так бывало часто, я это как-то остро чувствовала...подсознательно понимала.
Какой-то инстинкт подсказал, что ГЛАВНОЕ - НЕ ПЛАКАТЬ!
Категорически нельзя было плакать!
Хоть задохнуться, но ни в коем случае не плакать.
Иначе он зверел.
Хоть умри, но не имеешь права показать, что тебе что-то не нравится, что тебе больно. Терпи - с улыбкой.
В прихожей скрипнула дверь,мама влетела в комнату и повисла на руке у отца...
"Ты с ума сошёл!"- выкрикнула она.
Этот страх перед отцом остался со мной на всю жизнь.
В то же время я отдаю себе отчет в том, что его поведение - это поведение человека, охваченного животным страхом за своего ребенка...
Я у отца была шестым ребенком в его жизни.
И меня мой отец любил, как говорят, больше жизни - вот это правда.
Первый его ребёнок, мальчик, умер, когда ему был один годик, о чем я узнала от мамы за неделю до того, как она ушла из жизни.
*** *** ***
( A suivre)