«Когда же был он в Венеции, собрались против него латинские епископы и черноризцы, и попы, как вороны на сокола, и воздвигли триязычную ересь, говоря: «Скажи нам, как ты теперь создал для славян письменность и учишь им, а их не обрёл раньше никто другой, ни апостол, ни папа римский, ни Григорий Богослов, ни Иероним, ни Августин? Мы же знаем лишь три языка, на которых подобает бога с помощью письмен славить еврейский, греческий и латинский».
Ранним утром 14 февраля 1990 года мы выехали из Мурманска. Дорога тяжёлая, как заледенелая стиральная доска. «Рафик» трясёт, бросает из стороны в сторону, заносит, того и гляди – выбросит за обочину, за чёрный сугроб, в предрассветную мглу. Нас четверо, кого судьба свела в этой машине: Любовь Карповна Видяева, работник облисполкома, Иван Никандрович Быков, водитель с 30-летним стажем, Сергей Грушанский, тоже водитель не новичок и я, автор этих строк. Перед самым отъездом из Мурманска ребята-водители попросили художника написать с обоих бортов машины: Мурманск – София – Мурманск и оттрафаретить на капоте моржа с белым медведем, чтобы все видели, откуда мы и куда. Мы едем в Софию за памятником Кириллу и Мефодию, впереди лежит дорога в долгих пять тысяч километров, а позади – воспоминания...
Четыре года назад в середине апреля мне позвонил Виталий Семёнович Маслов: «Приходи, надо помочь...» После работы я пришёл в областную научную библиотеку, где на третьем этаже в просторном зале меня уже встречал улыбающийся Маслов: «Ты понял, что здесь будет?!» - Я посмотрел по сторонам: везде книги, они стояли на стеллажах, лежали на столе , - старые, очень старые, старинные... «Здесь будет выставка старинной книги?» - «Да! – подтвердил Виталий Семёнович, - Отсюда мы начнём праздник славянской письменности! Все школьники города придут сюда на уроки слова, а лучшие студенты пединститута проведут эти уроки! Здесь проведём научную конференцию по проблемам языка! А потом... впрочем, давай, помогай!» - и мы стали развешивать на стены портреты русских писателей, критиков, издателей, - тех, кто стоял у истоков родной русской словесности , известных, малоизвестных, совсем забытых. «Нас, дураков учили, - говорил Виталий Семёнович, - что русская литература начинается чуть не с Александра Сергеевича Пушкина, а до него, смотри сколько было! А вот тут, - Маслов остановился и задумался, - надо бы повесить портрет протопопа Аввакума, но где ж его взять...»
С каждым днём в водоворот подготовки праздника втягивалось всё больше и больше людей. А 24 мая 1986 года впервые в нашей стране почти после столетнего перерыва этот праздник День Славянской письменности и культуры состоялся! Его суть – возвращение к корням славянской культуры, возрождение её традиций, обогативших и многие иные культуры. Не будем забывать, что многие народы нашей страны, и не только русские, белорусы и украинцы, получили письменность, основанную на алфавите, созданном великими болгарскими просветителями Кириллом и Мефодием.
Кончился лёд. Мчится «рафик», разбрызгивая маслянистую жижу. Мчится в Ленинград, оттуда – в Новгород, затем – в Минск, Киев, Одессу, Варну, Софию, с севера - на юг, как и сам праздник, забивший родничком у берегов Северного Ледовитого океана, и полноводной рекой разлившийся по землям российским, белорусским, украинским: Мурманск – Вологда – Новгород – Киев. В нынешнем году его центром станет Минск – течёт река и не будет ей конца!
«Когда узнал о нём римский папа, послал за ним. А когда дошёл он до Рима, вышел сам апостолик Андриан на встречу ему со всеми горожанами, неся свечи, ибо узнали, что несёт мощи святого Климента, мученика и папы римского... Папа же, приняв славянские книги, освятил и положил их в церкви святой Марии, что называется Фатие. Пели же над ними литургию...»
На Новгород 17 февраля выпал белый-белый снег. Утром в гостиницу пришёл Борис Степанович Романов, ныне секретарь Новгородской писательской организации, а в не столь и давнем прошлом – основатель, первый руководитель Мурманской. Встретил нас, как родственников, ведь мы не просто земляки, мы едем за Кириллом и Мефодием...
В 1988 году в Новгороде грянули колокола Софийского собора в честь Дня славянской письменности и культуры, совпавшего с 1000-летием крещения Руси. Это был праздник! Не чета мурманскому. Только в том-то и дело, что мурманский – первый, поэтому и памятник Мурмаенску. «Ничего, - вздыхает Борис Степанович, - у нас тоже есть памятник, на котором изображены Кирилл и Мефодий... Собирайтесь, я вам много чего покажу!»
... Как только пересекли границу Белоруссии, пошёл сухой асфальт. Ребята-водители повеселели: «Даже не верится!» Иван притормозил, и машина плавно перевалилась через железнодорожное полотно. «Через эту дорогу проходила линия фронта! – сказал Иван, - Стой стороны немцы, с этой стороны наши. Нас у матери шестеро детей было. Всю войну прятались в лесу в землянке. Однажды пришли каратели и стали прочёсывать лес. Мы с матерью побежали в болото. Легли. Кругом кочки, и головы наши, как кочки, торчат. И надо же! Двое немцев прямо на нас вышли. Один автомат поднял, хотел стрелять, да другой его остановил, махнул рукой, и они ушли... – Иван минуту помолчал, - А вообще, в этом районе каждый второй был убит...» - «Может, заедем в твою родную деревню?» - предложил я. «Моей родной деревне теперь даже на карте нет, - сказал Иван, - а вот в соседнюю деревню к отцу с матерью заедем! Слава Богу, живы ещё!» - и он с настроением надавил на газ. И мы поехали. А вдоль дороги – памятники сожжённым деревням: один, второй, третий...
«Случилось же в те дни, что Ростислав, князь моравский, со Святополком послали из Моравии к цесарю Михаилу, говоря так: «Мы Божьей милостью здоровы, и пришли нам учителя многие от итальянцев, и от греков, и от немцев, и учат нас по-разному, а мы, славяне, люди простые, и нет у нас, кто бы наставил истине и дал нам знание. Так, добрый владыка, пошли такого мужа, который нас наставит всякой правде». Тогда цесарь Михаил сказал Философу Константину: «Слышь ли, Философ, эту речь? Никто другой сделать этого не сможет, кроме тебя. Вот даю тебе дары многие, и иди, взяв брата своего игумена Мефодия. Вы ведь солуняне, а солуняне все чисто говорят по-славянски».
Нас предупреждали, что на Украине с бензином будут проблемы. Подъезжаем заправляться: «Нема!» - говорит мужчина с кавказскими усами. Сергей просит: «Мы ведь в Софию за памятником едем!» - Мужчина окинул «рафик» недоверчивым взглядом, прочитал надписи на обоих сторонах и: «Ладно! Найдём трошки!».
В Одессе мы встретились с «КамАзом», который вышел из Мурманска чуть позже. В его кузове семитонная глыба апатита – дар северян болгарскому музею «Человек и Земля». На обратном пути место апатита займёт бронзовый памятник. Знакомимся с водителями: «Громов Владимир!» - парень богатырского телосложения под стать своей машине и «Молчанов Анатолий!» - под стать своей фамилии. Мы тоже представляемся. Отсюда - вместе и до конца. Но сначала едем в Ильичевск, оттуда на пароме поплывём в Варну.
Таможенник осмотрел глыбу апатита, рассмеялся: «У них там что, булыжников нет?» - «А это не булыжник... – тихо сказал Толя, - это апатит, из него бриллианты делают...» - такая шутка могла обойтись нам боком. Таможенник перестал смеяться, но шутку понял: «Проезжайте!» - сказал он и махнул нам рукой. На этом досмотр закончился.
«Другие же говорят: «Зачем создал тридцать восемь письмен, можно и меньшим числом писать, как греки двадцатью четырьмя буквами пишут». А не знаю точно, сколькими пишут греки. Есть ведь у них двадцать четыре буквы, но письмо их не полно с этими буквами и добавили 11 двоегласных и цифры три – «шесть», «девяносто» и «девятьсот» и собирается их всех вместе 30 и восемь. Подобно тому и по тому образу создал святой Кирилл 30 письмен и восемь...»
Въехав в Софию, остановились у первого поста ГАИ и позвонили: «Встречайте!»
Фонд «13 веков Болгарии» по роду своей деятельности напоминает наш Фонд Культуры, только с большим опытом и стажем. Кирилло-мефодиевский вестник «За буквите», издающийся Фондом, в 1986 году напечатал материалы, связанные с мурманским праздником. С тех пор между мурманской писательской организацией и Фондом завязалась дружба. Тогда же Фонд предложил подарить Мурманску точную копию бронзового памятника Кириллу и Мефодию. И такая копия была отлита на деньги, пожертвованные частными лицами и организациями. По количеству тепла и доброты бронзовая копия могла бы считаться золотой... Представитель Фонда «13 веков Болгарии» Иван Попов до самого отъезда из Софии не расставался с нами, оказывая всяческую помощь. За четыре дня мы стали настоящими друзьями.
Около здания Музея Камня семитонная глыба апатита улеглась на землю. Она станет первым экспонатом Музея под открытым небом, экспонатом Сада камней. Директор музея погладил минерал рукой, не скрывая радости: «Какой замечательный экземпляр! Он будет первым экспонатом нашего музея! Пойдёмте, я покажу вам все камни...»
В тот же день памятник погрузили на «КамАз». «Наилучшим образом! – сказал Анатолий, - Я за груз расписался, можно ехать! Только справку нужно взять, что груз негабаритный, а то наше ГАИ будет на каждом шагу останавливать!» Справку такую взяли.
3 марта – День независимости Болгарии. Этот праздник отмечается в честь освобождения страны от османского ига. В Софию прибыла официальная советская делегация в составе министра культуры РСФСР Ю.С.Мелентьева, народного депутата СССР митрополита Волоколамского и Юрьевского Питирима, заместителя председателя мурманского облисполкома А.С. Дубровина, писателя В.С.Маслова и других для торжественного принятия болгарского дара.
Наша группа отправилась к Софийской национальной библиотеке, где установлен оригинал памятника. Чуть позднее сюда же прибыла официальная делегация для возложения цветов. Наши пути пересеклись, но не надолго. После возложения цветов мы все оказались свидетелями торжественного подписания акта передачи памятника Мурманску. С болгарской стороны присутствовали Генеральный директор Фонда Недялко Пятков, министр культуры Крестно Горанов, автор скульптуры Владимир Гиновски и другие. С обоих сторон прозвучали тёплые слова. Мне запомнилось, сказанное митрополитом Питиримом: «К сожалению, мы утратили дух славянства. Может быть, сегодняшний акт станет началом его возрождения...»
«И потому ещё славянские письмена более святы и более достойны почитания, ибо создал их святой муж, а греческие – язычники эллины. Если же кто скажет, что дело его несовершенно, ибо и теперь его ещё доделывают, то на эти речи такой ответ: так и греческие работы много раз доделывали Аквила и Симмах и потом иные многие. Ибо легче после доделывать, чем сначала создать».
На следующий день выехали из Софии в Варну. Теперь нас на одного больше, с нами до Мурманска отправился корреспондент центральной болгарской газеты Васил Попов. «КамАз» с «рафиком» въехали на паром «Герои Шипки», и капитан парома Анатолий Якутин приказал поднять флаги расцвечивания в честь Кирилла и Мефодия.
В Одессе тот же таможенник с уважением посмотрел на памятник: «Накрыли бы брезентом, чтобы дождик не мочил или снег...» - «Так брезент тереть его будет!» - объяснил Володя, - «Ну-ну, счастливого пути!». В городе встретились ещё с двумя мурманскими поэтами Владимиров Смирновым и Виктором Тимофеевым, специально прибывшими в Одессу. Теперь нас будет ещё больше.
7 марта «КамАз» с негабаритным грузом поставили около памятника Тарасу Шевченко, одному из основателей кирилло-мефодиевского братства. На борту повесили болгарский и советский флаги, эмблему Дня славянской письменности и полотно с изображением Кирилла и Мефодия, всё было заготовлено заранее ещё в Мурманске. Положили на столик около памятника журналы «За буквите» - вырученные деньги пойдут на установку памятника.
Людей собралось много: школьники, студенты, горожане Одессы. Одним из первых взял слово руководитель одесской писательской организации Иван Михайлович Дузь. И полилась певучая украинская речь... А потом выступал архимандрит Тихон, и говорил на русском языке. Потом выступали писатели, школьники, руководители, журналисты. И снова украинская речь сменялась русской, а русская болгарской. И все говорили о солунских братьях, о величии их подвига, о значении культуры и языка для славянских народов и для народов вообще.
Через двое суток мы в Кмеве. «КамАз» с «рафиком» въехали в софийский храмовый музейный комплекс. И в этот миг ударили в колокола на колокольне Софийского собора. Впервые за 60 лет зазвучали! В честь Кирилла и Мефодия! В честь праздника. И разлтлся колокольный звон по Киеву, и людей собралось великое множество, огромные тысячи. Фотографы даже на крыши домов позалезали, чтобы увидеть всё и запечатлеть для истории. А когда замолчали колокола, слово взял народный депутат СССР, писатель Борис Ильич Олейник. И опять зазвучали слова благодарности Кириллу и Мефодию, дорогим братьям болгарам, всем, кто уберёг в своей душе славянский огонь. А людей прибывало всё больше и больше. Запел хор Владимирского кафедрального собора., и вслед за ним началась служба – благодарственный молебен святым равноапостольным братьям Кириллу и Мефодию. Закончилась служба крестным ходом и освящением памятника. Но и после этого люди не разошлись, а, напротив, окружили машину плотным кольцом. В мгновение ока весь «КамАз» оказался заставленный куличами, в которых горели свечи. Сотни нагрудных крестиков висели на нитках, шнурках и цепочках, накинутых на то, за что они могли зацепиться. Люди трогали памятник руками, вставали на цыпочки, чтобы прикоснуться к нему лбом, поднимали высоко на руки малышей и даже грудных детей и прилагали их к святыни. И плакали, и молились, и снова плакали. Скажу честно, что именно этот день стал переломным днём в моём сознании. Вот только тогда, стоя у памятника и прижавшись спиной к машине, я ощутил неразрывную связь между собой и людьми, между верой и Богом. И понял, что отныне лично я должен отвечать и за сохранность родного языка, и славянской культуры, и веры православной...
В этот день в Киев прилетела, став членом нашей группы, Калина Канева, журналист болгарского еженедельника «Антени». Она подошла к плачущей женщине и спросила: «Скажите, что вам дал сегодняшний праздник?» - «Вы привезли нам счастье...» - просто ответила та.
Уже в Минске к нам присоединился Виталий Семёнович Маслов, зачинатель праздника, председатель Фонда культуры Мурманска. «КамАз» и «рафик» встали у Минского кафедрального собора. На этом месте был когда-то монастырь и храм Кирилла и Мефодия, но время стёрло их следы. Сам же собор в 1987 году был заново отреставрирован. И вновь зазвонили колокола, приглашая к торжественной службе...
Когда служба закончилась, мы вышли на улицу. Шёл мокрый липкий снег. Он осторожно ложился на бронзовые фигуры и тут же таял. К нам подошла пожилая женщина, протянула руку: «Вам ещё так далеко ехать! Вот возьмите... день на дорогу...» - Было тепло и трогательно. Мы поблагодарили, но от денег отказались...
На следующий день мы въехали в старинный русский город Торжок. Первое, что бросилось в газа, красота неописуемая. Обилие старинных построек и храмов. Куда ни глянь, везде на возвышенностях красовались купола церквей. Купола, купола, купола.
Дорога дальняя, трудная. Тяжело без движения сидеть в мелком «рафике», уже набитым до отказу. А тут – раздолье и приволье. И воздух чистый, прохладный. И настроение само вверх вздымается. «Скажите, бабушка! – обратились мы к первой встречной пожилой женщине, - А много ли здесь у вас храмов?» - «Сорок будет!» - «И все действующие?» - «Нет, действующий только один...» - «А с остальными что?» - «А где что! В мужском монастыре – тюрьма, в женском – швейная фабрика... А вы кому-то памятник везёте?» - «Да это Кирилл и Мефодий,..» - «Те, что азбуку придумали?»...
«Ведь если спросишь книжников греческих, говоря: кто создал вам письмена или книги перевёл, и в какое время, то мало кто из них это знает. Если же спросишь славянских книжников, кто вам письмена создал или книги перевёл, то все знают, и, отвечая, говорят: святой Константин Философ, названный Кириллом, он письмена создал и книги перевёл, и Мефодий, брат его...»
В Новгороде подъехали прямо к Софийскому собору. Люди уже собрались. Хор священников прибыл. Но молчат, молчат колокола собора, те, что так радовали новгородцев в 1988 году. «От их звона, - говорит Борис Романов, - у некоторых руководителей кресла трясутся!» Пасмурный выдался тогда день, и ветер – холодный, пронизывающий. А людей всё равно много собралось. И стоят, и смотрят, и слушают. Фольклорный ансамбль нас хлебом-солью встретил, да с песней. «И как вам не холдно в таких костюмах, сарафаны да косоворотки?» - «Так ведь тепло же от людей идёт!» И снова звучат слова о болгаро-советской дружбе. Это говорит архимандрит Гавриил, глава русского подворья болгарской православной церкви в Москве, специально нас встретить прилетел.
И ещё было одно торжество, предпоследнее, в Петрозаводске, у здания Карельского филиала академии наук. И последние километры на пути в Мурманск...
Проведение ли нам помогало или тёплое солнце, но дорога на глазах из ледяных бугров превращалась в мокрый асфальт. Сколь мы пробыли в пути? Чуть больше месяца. И вот осталось ещё лишь несколько часов, и чем ближе было до дома, тем гркстнее становилось на душе, потому что близился час расставания. С верными друзьями, с памятником, который стал теперь уже совершенно родным...
18 марта «КамАз» с его драгоценным грузом был поставлен у Свято-Никольского храма. «За памятник можете не беспокоиться! – сказал игумен, отец Никодим, - Наши бабушки его будут охранять лучше всякой милиции! А колокола звонят, это в честь Кирилла и Мефодия...»
Потом ещё были и митинг, и телевидение, и цветы, и горячие слова, и счастливые лица, и гордость за большое дело, которому все оказались невольно посвящены. Что ещё добавить? Великим просветителям славянским, святым равноапостольным братьям Кириллу и Мефодию суждено теперь вечно стоять в центре Мурманска около областной научной библиотеке. ..
«Если же спросишь... кто вам письмена создал или книги перевёл...»
* В путевых заметках приведены отрывки из книг: «Житие Кирилла», «Житие Мефодия», «Сказание черноризца Храбра о письменах».
Послесловие: сейчас, двадцать один год спустя, я снова и снова перечитал эту, утраченную мной некогда рукопись. В памяти всплыли прошлые события и люди. Многих из них уже нет в живых. Этими заметками я хочу почтить их память: Виталия Семёновича Маслова, Владимира Александровича Смирнова, Бориса Степановича Романова, Дмитрия Александровича Тараканова – тех, кто стоял у истоков возрождения Дней Славянской письменности и Культуры в Советском Союзе... И тех, кто им помогал: Александра Миланова, Викдана Синицына, Николая Скромного, Октябрины Вороновой, первой саамской поэтессы...