Утро Софьи Николаевны Зареченской начиналось с того момента, когда Дунька распахивала тяжелые плотные бордовые занавеси на окнах, и солнце стремительно врывалось в спальню. Вместе с солнцем комнату, как звуки оркестра, заполняли пение птиц, цокот лошадей, шум во дворе и девичий смех.
Софья Николаевна сладко потянулась, Дунька неслышно юркнула за портьеру и покинула комнату, и по этажам загородного имения эхом разнеслось: «Барыня проснулась!». Прибрав волосы в кружевной чепчик, хозяйка спустилась в столовую. На столе уже кипел самовар, манили запахами и радовали глаз свежеиспеченные оладьи и деревенская густая сметана, варенье и мед, разложенные в стеклянные вазочки. Букет белых пионов гармонично вписывался в картину деревенского утра.
- Ну что, Яков Петрович, - обратилась барыня, нарочито окая, к управляющему имением с традиционным, ставшим похожим на шутку вопросом, - Озимые-то взошли?
- Взошли, матушка, как не взойти-то! Землица на угодьях ваша такая черная, что палку посади - взойдет!
- Ну, тогда после завтрака запрягай лошадей, поедем объезд сделаем.
- Слушаюсь, матушка, пойду велю гнедую запрячь.
Софья Николаевна свое деревенское лето в Костромской губернии любила не меньше столичной светской жизни. Раньше имением управлял муж, но после его скорой кончины все заботы пришлось взять на себя, благо управляющий был не вороватый, за домом следил исправно, народ держал в строгости. И хотя особых развлечений в деревне не было, свежий воздух, прогулки и крепкий сон приносили ей больше удовольствий, чем выходы в свет.
А еще барыня любила с ветерком, взяв вожжи в свои руки, прокатиться в экипаже по пыльной сельской дороге, осматривая окрестности и проверяя, как идут работы в полях. На опушке возле леса, в тени молоденьких берез, стайка дворовых девок, сидя полукругом, неспешно тянула песню и плела веночки из ромашек.
Пойдем, дево'чки!
Завивать веночки!
Завьем веночки,
Завьем зеленые.
Стой, мой веночек,
Всю недельку зелен,
А я, молодешенька,
Увесь год веселешенька!
- А что, девки, сплетите и мне веночек!
- Рады угодить, барыня, в раз сплетем!
Вжих! Рассекла вожжами воздух и, подставляя лицо ветру, с ромашковым убором на голове понеслась назад в имение. Устала, накаталась, можно и прилечь на мягких перинах, а уж после и отобедать. Веночек, как влетела на парадное крыльцо, так на резных перилах и оставила.
Проснулась Софья сидя за столом - почувствовала, как затекли руки, на которые положила голову, да так и задремала. На столе были разбросаны бумаги, монотонно гудел ноутбук.
- Вот тебе, бабушка, и фольклорная экспедиция, средь бела дня без сил падаю, –рассмеялась она и, вытащив из пачки сигарету, пошла на крыльцо покурить. Села на старые ступеньки некогда шикарного крыльца, затянулась и поняла, что какая-то непривычная деталь приковывает ее взгляд. Обернулась к отрытой двери. На резных перилах лежал чуть поникший венок из ромашек.