Он помнил это чувство светящейся глубины ещё с того давнего времени, когда был рыбой. Большой рыбой, спокойно и размеренно скользящей по песчаному дну, то приближаясь к берегу, то уходя далеко в море. Озёрная вода была тёплой и очень светлой, совсем как песок, белевший на дне, только ещё прозрачней. Сквозь мелкие волны можно было видеть яркое небо и зелень вековых сосен. Их иголки падали на берег и поверхность озера и отбрасывали ничего не значащие тени на его дно.
Он хорошо помнил, каково это, скользить по дну и ощущать аромат воды и хвои, и северного солнца. И ещё – это чувство ослепительной свободы. Той свободы, когда все желания исполнены, и нет их больше, а есть только счастье плыть, плыть, плыть и плыть…
Вчера был всё тот же разговор о вере, которой нет.
- Есть догмы и правила, которые спасут мир! – кричал его друг. – Есть только они, и всё, что кроме, неправильно!
- Есть, - соглашался он, - но вовсе не догмы и правила, а просто выверенные тысячелетиями законы Природы.
- У природы есть имя! И имя ей – Бог, а правила – религия.
Что было тут ответить? Когда-то, когда он был рыбой, он знал, почему вода в озере тёплая и искрящаяся. Потому что само Солнце грело её в своих ладонях. Он знал, почему ночами всегда находил дорогу, в каких бы морях он не оказывался, ведь впереди него неизменно струилась улыбка Луны.
Но как это передать словами, как рассказать другу и ещё тысячам таких же, закованных в сети своих же правил и запретов, с возведёнными на пьедестал героями, служащими для устрашения и одобрения, и изобличения?
Слепая вера…
Ненужность слов…
Забытость истины…
Нетерпимость к иному…
Непонимание…
И нежелание понимать.
Однажды он плыл по кромке изумрудного озера, выходящего в море через маленькую речку. В те времена были страшной силы шторма и грозы, и ливни, и волны.
Волна выбросила его на мокрый песок и забыла там. Он лежал и смотрел над собой, пытаясь нащупать взглядом границу неба и воды, но всюду были тучи и дождь.
А потом шторм перестал, и небо прояснилось. И Луна вышла на ночную прогулку. Он видел и Луну и Звёзды, слышал их переливчатый звон и шелест ночных ветров. И сосновые иглы мягко шуршали, опускаясь на песок…
А потом по берегу прошёл человек. Он взял рыбу на руки, зашёл в ледяную после ливня воду озера и бросил свою ношу далеко в глубину. Ещё на миг загорелись звёзды, и Луна улыбнулась своей вечной и прекрасной улыбкой. И всё поглотила волна.
Таких, как его друг, много. Их тоже можно понять и извинить. Они просто никогда не были рыбами. Они не знакомы с Солнцем и Луной, и Звёздами. И люди вокруг них тоже иные…
Он опёрся рукой о шершавый ствол сосны и прислушался к шуму прибоя. Может, это то самое озеро? И, возможно, иголки именно с этой сосны падали вокруг него на послештормовой песок? Кто знает…
Знает Луна. Она выплыла на свой неизменный путь, прекрасная и невозмутимая как всегда.
Песок хранил остатки дневного тепла, и северная ночь медленно выпивала из него солнечный свет, даря прохладу и покой, и безмолвие.
Лунный свет дорожкой лёг на лёгкую рябь воды и снова указал дорогу. Как всегда. И невесомый шёпот ветра промчался по кронам сосен.
Он разделся и медленно вошёл в воду. Теперь он и рыба, и тот человек, что когда-то бросил его в озеро. Теперь он сам отнесёт себя в воду, ведь рядом никого нет. Его шаги отзывались невидимыми волнами, обнимая желанным холодом и свободою. Он поплывёт.
Луна покойно улыбнулась ему, и эту улыбку увидел он серебристым светом уже под поверхностью зеркального озера.
Ослепительная свобода – плыть, плыть и плыть… Ведь все желания уже исполнены. И это счастье.