Дорогу до станции я не запомнил – просто тупо переставлял ноги. И в голове у меня не было ни одной мысли – я даже не предполагал, что такое может быть: ни одной мысли в голове. Марсель что-то говорил, о чём-то спрашивал – я не слышал и не понимал его, как порой бывает во сне. И мне настолько хотелось, чтобы это было сном, что я почти убедил себя в том, что это сон.
- Сюда, - сказал Остин, и мы вслед за ним вошли в пустую каморку с оштукатуренными стенами. Местами штукатурка потемнела от сырости, и пахло здесь сыростью же. И кровью, ибо крови было предостаточно. Тело перенесли, закутав голову какой-то тряпкой, и она вся пропиталась, облепив контуры лица – вернее, того, что когда-то было лицом. Я видел часть щеки и пряди волос, тоже вымазанные кровью. Пальто, бывшее прежде светло-серым, сделалось бурым, руки с обломанными грязными ногтями тоже были перепачканы в крови.
- Откройте ему лицо, - велел Марсель.
- Не надо, - просипел я, чувствуя, как горло сжалось и пересохло, как будто моя слюна превратилась в песок. – Это не Холмс.
- А кто же это? – глуповато спросил Крам.
- Я не знаю, кто он. Должно быть, какой-нибудь бродяга – нищий. На нём пальто Холмса, и сложением он немного напоминает Холмса, но Холмс худее и выше, ступни у него меньше, а кисти рук тоньше и длиннее, чем у этого человека. Волосы у Холмса могут быть перепачканы и взъерошены, но они острижены аккуратно, а ногти чисты и подпилены – не так, как у этого типа. Холмс бледнее, у него не так развит верхний плечевой пояс, и талия выше и более выражена...
- Хватит! - резко сказал Марсель и сжал моё плечо. – Успокойтесь, доктор. Это не он. Сержант, тело необходимо отправить в полицейский морг и оставить там для возможного опознания. Мистер Холмс ещё объяснит нам, почему на трупе оказалось его, Холмса, пальто, но это позже. Мы устроим отдельную экскурсию.
- Да я сам объясню, - сказал я, чувствуя неудержимое желание болтать и болтать. – Холмс – добрый самаритянин, увидел нищего, подарил ему пальто, штаны, ботинки – всё подарил. Он внешне суховат – да, но на самом деле он очень чуткий и отзывчивый человек. У него доброе сердце, он...
- Успокойтесь, доктор, - повторил Марсель, с состраданием глядя на меня сквозь свои стёклышки.
- Я уверен, он даже деньги из кармана не вытащил – вот вы проверьте, проверьте. Холмс страшно щедр к тем, кому не повезло в жизни.
- Вы издеваетесь над нами?! – вспылил, наконец, Крам.
- Да ничего он не издевается, - буркнул Марсель. – Не видите, что ли, что это нервы. Пусть кто-нибудь проводит его в гостиницу. Оставайтесь в своём номере, доктор, и примите там что-нибудь успокоительное. Если мы что-то узнаем о Холмсе, мы сообщим.
Проводить меня вызвался Беллью. Должен заметить, что обратная дорога со станции отличалась от дороги на станцию только тем, что шатало меня даже больше. Но едва я открыл дверь в наш номер, я увидел Шерлока Холмса, стоящего у окна в домашней куртке с поясом, с мокрыми волосами, ещё хранящими следы расчёски и с маленькой чашечкой кофе в руке. Это было как удар по лицу, и я даже слегка отшатнулся, но потом вошёл и повесил своё пальто на вешалку, только тогда сообразив, что на мне, оказывается, всё это время не было шляпы.
- Где ты был? – спросил он.
- На станции, - я старался нечаянно не встретиться с ним глазами.
Он поставил свою чашку на стол, неторопливо подошёл к двери и пальцем провёл поверх замочной скважины, словно погладил её
- Замок сломан... Это ты его сломал?
- Я.
- Я надеялся, что успею вернуться до того, как ты проснёшься... Вот вечно я что-нибудь напутаю с дозой! - он вдруг улыбнулся совершенно по-мальчишески - так, что мне захотелось ответить на его улыбку. Но я сдержался. Внутри у меня клокотало извержение вулкана, но внешне это, кажется, никак не проявлялось.
- Почему ты ни о чём не спрашиваешь? – всё ещё улыбаясь, удивился он. - Не возмущаешься, не упрекаешь меня ни в чём...
- Я не хочу тебя ни о чём спрашивать, возмущаться или упрекать. Пожалуйста, оставь меня в покое.
Он поднял голову и посмотрел мне в глаза с беспокойством:
-Ты так сильно обиделся на меня? Я не мог поступить иначе, я...
- Замолчи, не то я уйду, - сказал я. Подошёл к столу и тоже налил себе кофе. Мне вдруг показалось, что он слегка пахнет плесенью и кровью
- И ты не выслушаешь меня? – удивление Холмса нарастало в геометрической прогрессии.
- Нет, - я попытался поднести чашку к губам, но рука задрожала так сильно, что я побоялся всё пролить.
- Что случилось?
Я не ответил, и он шагнул ко мне и поднял мою голову за подбородок – мягко, но властно:
- Что случилось?
Теперь его тон был уже совершенно другим, и не ответить этому, другому, тону я не мог.
- Тот тип, которому ты отдал своё пальто, убит. Ему размозжили голову, - сказал я. – Хочется надеяться, что его убили не только потому, что приняли за тебя, и я, приглашённый полицейскими на опознание, видел не один из возможных вариантов развития событий этой ночи... А теперь и впрямь, Холмс, оставь меня в покое – видеть тебя не могу.
Он, молча, отпустил меня, повернулся и, прихватив с вешалки свой трофейный бушлат, вышел. Я с трудом удержал порыв кинуться следом. Не кинулся, только сообразив, что отправится он сейчас, скорее всего, на станцию, прямо в руки Марселю и Краму, а уж эта парочка его без присмотра никуда не отпустит.
Я постоял, медленно подошёл к окну и постоял ещё там, выпил, наконец, свой кофе, после чего опустился на стул, положил сложенные руки на стол, а голову – на сложенные руки. Мною овладело тяжёлое сонное оцепенение, но при этом я не спал, даже не дремал. Просто действительность словно подёрнулась плотным туманом, и я оказался замкнут сам в себя, как куколка зимой.
И очнулся от прикосновения холодной – с улицы – руки Холмса.
- Ну, прости меня, - сипловато сказал он.
- Оставь, оставь меня, - повторил я.
- Послушай, я ведь и раньше проделывал подобные штучки...
- Вот именно.
- Что изменилось?
- Наверное, я.
Он помолчал. Потом покашлял, чтобы привлечь к себе внимание, и снова заговорил:
- Мы впустую тратим время. Всё равно ты в конце-концов смягчишься и простишь – давай просто сократим путь.
- У меня нет твоей уверенности, - сказал я. – Знаешь, о чём я подумал, когда увидел этого бродягу в твоём пальто?
- О том, что это я?
- Нет. Я сразу понял, что это не ты. Я подумал: «Да, это не Холмс, но Холмс неизвестно, где, и не исключено, что его труп просто не обнаружен пока или обнаружен, но до Крама и Марселя известие ещё не дошло – словом, то, что этот бродяга – не Холмс – мало что меняет».
- Прости, - снова повторил он.
- Ты просто вынес меня за скобки. Ты пользуешься мной, когда я тебе нужен, а когда я тебе мешаю, ты выносишь меня за скобки.
- Но так поступают все, - сказал он, пожав плечами. – Только приёмы разные, а суть одна.
- Спасибо, ты меня утешил.
- Джон!
- Оставь меня, - ещё раз повторил я. – Оставь меня, Шерлок Эйдан Холмс, пока я ещё прошу об этом добром.
Только тогда он пожал плечами и отошёл от меня.