Содержание
Пролог
Истоки
Ивонины
Гусевы
Мои родители
Фельдшерская школа
Примечания
Пролог
5 ноября 2005 года мне исполнилось 84 года. И хотя возраст и здоровье основательно дают себя знать я все еще сохраняю трезвый ум и прекрасную память. Как и все люди преклонного возраста люблю вспоминать прошлое и рассказываю интересные на мой взгляд эпизоды родным и близким. А те, отягощенные грузом собственных житейских проблем, не всегда внимательно слушают, пропускают мимо ушей и тут же забывают, вспоминая вновь лишь тогда, когда я начинаю повторяться.
Тем не менее понимая, что любое мое воспоминание представляет собой один из кирпичиков их собственной предыстории мои близкие неоднократно просили меня сесть за стол и записать то, что я рассказываю. Я бы никогда не решилась на это, но мой сын Виктор Ивонин – известный в Узбекистане ученый экономист, прекрасно владеющий пером, тоже просил изложить все, что я считаю интересным либо на бумаге, либо просто наговорить на магнитофон. А уж потом он де мол поправит и расставит где надо запятые. И вот, почувствовав за спиной такую поддержку я все же взялась за работу. Хоть и медленно, стала записывать эпизоды жизни, врезавшиеся в мою память.
У меня и в мыслях не было создавать, какое то масштабное эпическое литературно-художественное, или историческое полотно. И возраст не тот и силы не те, да и литературного таланта не нажила. Нет, это просто мои личные воспоминания, которые надеюсь помогут моим будущим потомкам понять как мы жили, что превалировало в нашем характере и что из наших воззрений и навыков передается будущим поколениям. Это совсем небольшие заметки об отдельных эпизодах моей жизни по возможности сгруппированные в хронологическом порядке. Но я понимаю, что жизнь любого человека проходит в конкретных исторических условиях и поэтому многое из того о чем я пишу накладывается на экономические, социальные и политические процессы как местного, так и глобального характера. Суть только в том, что эти процессы я видела своими глазами и рассказываю о них так, как я их ощущала на себе и в своей семье. А что происходило в это время в истории страны и в мире они могут прочитать в исторической литературе. Тогда им станет понятнее почему, что и как происходило со мной и с моей семьей.
Несмотря на солидный житейский опыт и привычку не тушеваться в любой ситуации я с трепетом следила за тем как воспримет мою писанину Виктор. На всякий случай прочитала ему вслух все сама. На удивление он воспринял все на редкость благожелательно. Возможно потому, что все это слышал от меня неоднократно и уже как говориться «был в материале». Но я еще больше удивилась тому, что он практически не редактировал текст, расставил где надо запятые, выделил абзацы, да добавил пропущенные слова и буквы. Он же приводит пояснения не совсем понятных и устаревших слов.
Мне конечно приятно. Полностью сохранился мой язык и стиль изложения. И пусть он далек от литературного совершенства, но он звучит так, как если бы я рассказывала все это сама. Остается лишь добавить так и не выветрившийся у меня за долгие годы легкий привкус характерного уральского диалекта и читая эти заметки вслух вы услышите меня. А я очень надеюсь, что здоровье и силы дадут мне возможность продолжить начатую работу и возможно вернуться к этой первой части, расширить и дополнить ее. Так много хочется еще рассказать.
Анастасия Бесслер (Ивонина)
Истоки
Ольховка или «Участок 152» – деревня на Урале в Надеждинском районе (ныне Серовский район с центром в городе Серов) Уральского округа (ныне Свердловская область с центром в городе Екатеринбург) Российской Федерации. Время не пощадило этот населенный пункт. Его больше не существует. Там давно никто не живет. И на месте деревни сейчас густой, непроходимый лес.
Когда образовалась эта деревня, я точно не могу сказать. Но вероятно, и верней всего, после 1900 года . Тогда был наплыв новых поселенцев из центральной России – из Казанской и Вятской губерний (ныне соответственно Татария и Кировская область Российской Федерации) . В то время видимо там не хватало земли для того, чтобы дать каждому земельный надел . Земля – наделы давались только на мужчин, а земли не хватало.
Уральский округ в то время слабо заселенный, особенно Северный Урал, имел много свободной земли: лесов, болот и первозданных нетронутых мест. Как эти люди поселились, по каким законам, мне не известно. Но все поселенцы имели землю. Природа Урала суровая, холодные долгие зимы, короткое, часто дождливое лето . Но за короткий летний период, нужно было вырастить урожай, собрать, обмолотить, заготовить на зиму то, что дала матушка природа: грибы, ягоды, орехи. Этого всего в лесу было достаточно, только не ленись и имей время. Мало того, в лесах во множестве водились зайцы, медведи, белка, лоси. Волков тоже хватало, а птицы и не перечесть: глухари, рябчики, гуси, утки. Деревня расположена между двумя небольшими реками – Молва, с темной торфяного цвета водой и Ольховка с песчанистыми берегами и дном. Ольховка мелководная, с очень чистой и прозрачной водой. В Молве водилась крупная рыба – щуки и налимы. Конечно же окуни, ерши и еще какая-то мелочь. Вокруг деревни на возвышенных местах пахотные поля. Выращивали пшеницу, рожь, овес, ячмень. В низких местах – лён. Это надо было видеть красоту цветущего льна, просто пересказать нельзя. Когда особенно набегает ветерок – небесная голубизна. А еще засевали поля горохом и репой.
Но вокруг деревни очень много было низких болотистых мест. Комаров были тучи. Активно помогали этим комарам кровопийцам все другие мыслимые и немыслимые виды гнуса – мошки, слепни и тому подобная кровососная нечисть. Гнуса все лето было столько, что можно с полной ответственностью заявлять, что наши места были самыми «гнусными» местами в мире.
Ивонины. Деревня Ольховка была небольшая – дворов двадцать. И вот в этой то Ольховке и поселились мои предки Ивонин Степан Андреевич, жена и два их сына. Жена умерла рано от тифа еще до моего рождения.
Старший сын Алексей отслужил несколько лет во флоте. Вернулся больным туберкулезом. Поэтому и прожил недолго, еще 4-5 лет, хотя внешне был очень видный и крепкий мужчина. У него было трое детей.
Второй сын Никанор – 1901 года рождения. Это мой отец.
Мой дедушка Степан Андреевич Ивонин родился в Вятской губернии, Тетюшинского района, деревня Пупково.
Я помню, что это был добрейший человек, спокойный, уравновешенный и очень деловой. Как и все жители вел свое хозяйство старательно и рассчетливо в основном своими силами. Иногда на сезонные работы нанимались люди со стороны, на так называемую поденную работу . Кроме того он имел углепечь, где обжигал, готовил березовый уголь. В основном он шел для самоваров . Он не дает угарного газа. Я видела – лежит как будто целое деревцо, а тронь и это угольки. Готовый уголь загружали в большие плетеные из побегов ивы короба и везли продавать.
Дедушка мой, как мне казалось, внешне не скажешь, что типично русский, чуть выше среднего роста, среднего телосложения (упитанности), слегка удлиненное лицо, нос прямой с довольно выступающей горбинкой. Это его и отличало от окружающих, в большинстве круглолицых и курносых . Дедушка имел хороший голос и его всегда приглашали петь в хор на престольные праздники . Это Рождество, Троица, Пасха, Крещение и еще другие – я их не знаю.
К дедушке в гости приезжала сестра с сыном из Вятки, но говорили по вятски – это их местный диалект русского языка.
Да еще дядя Алеша имел трех детей и жену - два сына и дочь. Старший Митя стал во время коллективизации большим активистом. Охотно всех агитировал. Имел дом, но чаще ноги в потолок . На крыльце доска прогнила. Он не трудился постелить новую.
У Дмитрия было трое детей – Александр, Алексей и Анфиса.
Второй сын дяди Алеши – Петя ушел в армию. Потом стал офицером. После демобилизации подался в Сибирь.
Дочка Тася – несчастный человек – эпилепсия после сильного испуга. Ее мать уехала куда-то. Оставила девчонку. Ей было тогда лет семь-восемь. А сноха послала ее полоскать пеленки на реку во время очень сильной грозы. Чтобы понять, что испытала малышка нужно знать, что такое уральские грозы, когда черные тучи буквально цепляются за ветви деревьев, а молнии, одна за другой бьют в землю кажется прямо рядом с тобой. После этого и началась эта страшная болезнь. Таси теперь тоже нет.
Поскольку Петя уехал в Сибирь, то возможно наши родственники и сейчас живут где то на Алтае или в Сибири.
Интересно, что мое имя Тася (Анастасия) связано с моей двоюродной сестрой. Она родилась неделей раньше и ее назвали Тася.
Моя мама рассказывала, что когда я родилась дядя Алеша пришел к ней и говорит: - «Ты Наталья и моя жена Наталья, у тебя дочь и у меня дочь. Мою дочь зовут Тася, назови и ты свою дочь Тася. Я брат, а ты сестра, пусть у нас дочерей зовут одинаково – Таси».
Вот так я и стала Тасей Ивониной.
А теперь о других поселенцах. Гусевы.
Мой дедушка с маминой стороны – Гусев Степан Герасимович приехал в Ольховку из района города Казани из села Биябаш. Село располагалось на правом и левом берегах реки Биябаш - притока Камы, которая впадает в Волгу. С одной стороны село с татарским населением, с другой – село русское, а название одно - Биябаш.
Причина переселения та же - отсутствие земельных наделов. Приехали с семьями два брата Гусевы – Степан Герасимович и Михаил Герасимович.
Мой дедушка Степан Герасимович имел двух детей – сын Федор и моя мама Наталья. Дом в Ольховке у него был видный – высокий, по круглому крытый, с большими окнами.Расположение комнат было на редкость удобное. В доме было три комнаты и кухня.
Дедушка был мобилизован на Гражданскую войну. После длительного лечения в госпитале от контузии вернулся на костылях домой и очень долгое время не мог самостоятельно ходить.
Бабушка сама вела хозяйство. По рассказам она была яркая блондинка с густыми длинными волосами, которые заплетала в толстую косу. Дети были еще маленькими, а дедушка на костылях. Так что ей приходилось не сладко. Сама и пахала, и сеяла, и урожай снимала. А дедушка увлекся картами и однажды проиграл жеребенка и пол амбара зерна. Бабушке от этого стало плохо, а он еще ее и за косу таскал. Крутого нрава видно был человек.
Лет десяти Федя умер от дизентерии. Затем умерла бабушка от тифа. Дедушка пытался несколько раз жениться.
В конце концов поселилась женщина Матрена с двумя детьми, а маму быстренько выдали замуж в 16 лет.
Мама Наталья рождения 1903 года. Первые роды 1921 год, 5 ноября. Это дата моего рождения.
После родов мама заболела ревматизмом и очень долго не двигалась. Все суставы болели. Ну а уж потом, как следствие, больное сердце, а с возрастом и гипертония. В результате в 67 лет инсульт. Лежала два года. Умерла в Ташкенте. Она просила похоронить ее рядом с Колей – моим младшим братом, похороненным в Верхотурье.
Я ей дала слово, что где бы она ни была мы обязательно похороним ее так, как она желает. Она умерла 28 февраля 1971 года. Мы заказали оцинкованный гроб и отправили самолетом до Свердловска, а дальше поездом до Верхотурья. Она похоронена на кладбище станции Верхотурье, рядом с железной дорогой на Серов.
Мой папа Ивонин Никанор Степанович родился дата рождения 28 июля 1901 года родился в Вятской губернии – ныне Кировская область. Тоже рано остался без матери, умершей от тифа.
У моих родителей Никанора Степановича и Натальи Степановны было восемь детей. Из них одна двойня. Но они рано умерли. Троих детей, еще маленькими похоронили на Ольховке. А Петеньку полутора лет на станции Верхотурье рядом с дедушкой Степаном Андреевичем. Теперь на этом месте кладбища нет. Все сравняли. Кладбище на другом месте, где похоронены мои родители, брат Николай и дедушка Гусев Степан Герасимович.
Михаил Герасимович (дядя Миша) с семьей – жена и три сына приехал в Ольховку вместе со своим братом и моим дедушкой Степаном Герасимовичем.
Мама часто вспоминала, что при отъезде из Биябаша их отец все просил не уезжать, долго шел за повозкой и очень плакал. Не знаю в каком году дядя Миша и его жена умерли от тифа, а три сына остались сиротами. Их поместили в детский дом в Верхотурье. Там они жили и учились, но было очень голодно и холодно, они заболели чахоткой – туберкулезом, один из них умер еще юношей.
Старший сын дяди Миши Андрюша – мой крестный отец потом жил в Кушве. Жена Валентина, детей не было. Очень красивый мужчина, как говорят, статный, всегда элегантно был одет.
Второй сын - дядя Степа. В детском доме он переболел оспой, остались следы на лице. Тонкие черты лица, немного похож на мою маму, только у него светло русые волосы, а у мамы черные. Хорошо играл на гармошке. Какое то время работал в Доме отдыха «Актай» массовиком. Это возле Верхотурья. Потом уехал в Алапаевск. Его жена не умела писать и мы лишь случайно узнали о его ранней смерти. У дяди Степы был один сын - Юра. Но о его судьбе я ничего не знаю.
Но они тоже рано ушли из жизни.
Мои родители
Итак, поженились двое юных 16 и 18 лет. Вернее не поженились, а обвенчались в церкви, поскольку государственной записи актов гражданского состояния в то время не было. А вот официально брак заключили только 21 сентября 1951 года, когда обоим было уже под пятьдесят лет.
Нарожали быстро детей. Конечно никакого понятия не имели о предохранении.
В поте лица трудились на поле – сеяли, жали . И все вручную. Жать – серпом , косить - косой , пахать сохой . Я помню ее вид. Позднее появился плуг. Зерно отбивали на току цепами . Это к палке рукоятке приколочен ремень с короткой палкой с метр длиной, но толще, чем рукоятка. И вот так колотили по снопам. Затем зерно молотили от шелухи. А молотилку крутили руками поочередно. И так трудились почти все, но две-три семьи были хорошие лодыри, до седьмого пота себя не загоняли .
Наш дом стоял в самой середине деревни. Он, как и все деревенские дома, был деревянный. Крыша коньком, стены деревянные из толстых бревен. Большая комната, спальня, где стояла двуспальная кровать деревянная, мамина швейная машина «Зингер» , сундуки горкой, в углу иконостас и большая картина «Георгий Победоносец». Хорошая картина в золоченой раме. Я и сейчас думаю откуда эта картина, наверно дедушка привез ее из Кирова. Стены были не штукатуренные, бревенчатые, но отесанные и гладко струганные. Время от времени их мыли. Пол был деревянный, не крашеный и его мыли дресвой . В углу у окна висела моя школьная сумка из холста с одной ручкой через плечо.
На полу лежали половики самотканые – красивые. В большой комнате зимой пряли и ткали. Я тоже умею прясть и училась ткать.
А зимой в доме стояла железная печь. Топилась дровами. Очень красивое пламя. Однажды я попробовала кисточки полотенца туда всунуть, но они так быстро загорелись. Хорошо мама подскочила.
Наверху под потолком – полати . Вот там мы и спали. Большей частью матрацы из соломы. Время от времени солому меняли. Как говорят сейчас в Европе – Натур, Натур.
В комнате было три окна. На полу лежали рогожи , тканые из мочала . От них шел особый приятный запах.
Кухня. Там стояла большая русская печь, где все варили и пекли вкусный хлеб, жарили,тушили и сушили.
Печь одной стеной выходила в спальню, второй в комнату. В общем отопительный агрегат.
Стол, где часто стряпала мама из только что пойманной рыбы (налим, щука) пироги и картофельные шаньги и шаньги из брусники. На зиму в углу стояла большая кадка под воду, ведер на 10-12. Это поить скотину . Сразу из колодца вода холодная. На печи места довольно много, туда часто ложился дедушка. Говорил: - «что-то спина болит». Также на печи сушили пареное до коричневого цвета зерно. Затем его возили на мельницу молоть и получался солод . Из него готовили пиво – искристое пенистое и какую то пищу с калиной. Очень вкусную – кисло-сладкую. На вид напоминает узбекский сумаляк , если я название не забыла.
Я тоже хотела помочь по хозяйству. Однажды мама куда то уезжала, дедушка вышел проводить, вывести под уздцы лошадей за ворота. Иначе они срывались и неслись как сумасшедшие. Могли разбить кошовку-повозку.
Мама уходя сказала дедушке – вынь из печки молоко. Оно готово уже. Они за дверь, я открыла заслонку – стоят две кринки с коричневой пенкой. Взяла ухват , зацепила горшок, но не подняла, а потянула. Кринка опрокинулась. Все горячее молоко на меня. Я орала и топала ногами, дедушка вбежал. Он не знал, что делать. Моментально образовались пузыри. Дедушка засыпал все крахмалом, а потом лечили олифой . Смазывали. Она домашнего приготовления, кажется из конопляного масла густо зеленого цвета.
Дверь в доме была массивная и толстая.
Были сени и кладовая, где хранились мука, крупы и другие продукты. В сенях был и лаз на чердак .
В Троицу вся деревня собралась на площадку украшенную молодыми березками, веселилась. В это время забрел к нам в кладовую парень лет восемнадцати. Много съел стряпанного и кринку густой сметаны. После схода мама обнаружила кражу. Вскоре его нашли. Мужчины не сильно его подергали и закрыли в старую баню на конце деревни. Прикрыли дверь колом. Он дергал, дергал дверь и удрал. Только посреди пола оставил большую кучу производного сметаны и пирогов. Это был наверное 1929 год. В это время много появилось высланных из Украины и они конечно были голодные.
Двор наш был буквой «П» закрыт, под одной крышей. Сзади конюшня, сверху сеновал, слева амбар для зерна и другое здание – яма, зимой забрасывали снег, а летом как холодильник, хранили молочные продукты. Во дворе был деревянный пол. Справа в стене была калитка к колодцу и бане. Баня была в отдалении – по черному . А в бане изредка варили самогон . Это было строжайше запрещено, поскольку была государственная монополия на производство и продажу спиртных напитков. Но самогон был нужен в хозяйстве. Аптека и больница были далеко километров за семьдест в Верхотурье. Поэтому использовали самогон в основном как антисептик при травмах и согревающее при простудах. Но по большим праздникам принимали и внутрь. И вот однажды я зашла в баню. Смотрю, а там из крана что-то капает – кап, кап, кап... Я подставила пальчик и лизнула. Мне эта капелька показалась сладковатой. Так я и лизала пальчик с капельками. И нализалась до того, что так и заснула в бане.
Там же за домом были скирды соломы, далеко от бани. В конце нашей усадьбы протекала река Ольховка и большое дерево черемухи росло. Она удивительно красиво склонилась над рекой. А ранней весной покрывалась снежно белым цветом.
Мама всегда говорила, что купаться нельзя, в воде водятся пиявки и волос – которые впиваются в тело. Но я старалась увидеть эту живность, но ни разу так и не видела, но в воду не лазила хотя очень часто бегала к реке, так хотелось залезть в воду.
В нашем хозяйстве было три лошади, три коровы, овцы – штук десять, всегда не меньше двух свиней, куры, собака «Тузик». Папа ходил на охоту на белку, зайцев, разных птиц – глухарей, рябчиков. Такой вкусный суп из рябчиков и жаркое из зайца.
Дедушка занимался углепечью. Готовил березовый уголь. Около дома много бревен для нового дома заготовлено. Папа зимой уезжал в Верхотурье на заработки. Там строгали шпалы для железной дороги. Когда он приезжал домой, то привозил в повозке кету – большие рыбины, сахар головками и еще то, что нужно для хозяйства.
И вот пришел год коллективизации . Активно агитировали вступать в колхоз, объединить всю живность и сельхозинвентарь, общие поля и пашни. Сколько было слез, волнений. В общем деревня с ее жителями вступила в колхоз. Скандалов было много, кто хорошо, кто плохо работает, а трудодни всем начисляли, кто выходил на работу. Если кто долго сопротивлялся, не вступал, считался враг – мироед .
Мои родители работали в колхозе и тем не менее ночью зимой 1931 года прискакал верхом ночью на коне добрый человек предупредил, что наша семья в списке на раскулачивание и высылку.
Пока я не буду описывать решение родителей по дальнейшим действиям.
Сейчас я опишу некоторые эпизоды из моей детской жизни до шести лет. К примеру, как я выходила замуж наверное четырех лет. В этот день у нас во дворе резали борова. Это муж свиньи. Такой огромный, громадный. Все взрослые были заняты обработкой. Ну мне надоело смотреть. Я взяла свое платьице, завязала в узелок и пошла напротив к соседям. Забралась подальше на полати. Женщины занимались своими кухонными делами, а я себе там сижу. Потом видимо мама меня потеряла, пришла и спрашивает здесь ли я. Они сказали, что я на полатях. Мама спросила, что ты здесь делаешь то. А я ответила, что я вышла замуж.
Летом меня постоянно оставляли дома одну. А все взрослые уезжали в поле жать или косить. Жали серпами в наклон целыми днями. А мне было полное раздолье, что хочу, то и делаю. Я решила затопить печь не дома, а в огороде, где были наметаны скирды соломы, вблизи конюшен. Взяла спички, чиркнула. Спичка загорелась, но соломинка вспыхнула и быстро потухла. Тогда я пошла к скирде со снопами ячменя. Сделала углубление между снопами. Взяла кусочек бересты и зажгла. Огонь так быстро побежал по всем снопам и конечно огромное пламя и дым. Я так испугалась прибежала домой и спряталась в дальний угол под табуретку . Прискакали с полей люди. Конечно поняли чьих рук дело. Но меня ни о чем не спрашивали. Наверное видели мой испуг.
Однажды без разрешения мамы мылась я с детьми в бане у соседей. Мама страшно недовольна была и не напрасно. Назавтра я вся чесалась. Подцепила от них чесотку .
Поскольку все взрослые в поле, а я одна и моя двоюродная сестра Тася тоже одна, она пришла ко мне. Мы решили играть в куклы. Сидели на лавке и делили, тебе – мне. Уже почти все поделили. Вдруг она схватила мои куклы и побежала. Я ее поймала у ворот. Она вцепилась зубами мне в руку и оставила круглый след от зубов. Прокусила. У ворот стояла корчага с дегтем и большой квач , смазывать колеса у телеги. Я схватила этот квач и ткнула в спину. Платье было новое, розовое с цветами. И со спины потекли от черного пятна дорожки. Вечером пришел дядя Алеша и так вежливо, но веско высказал маме недовольство. А мама подвела меня и показала мою припухшую руку. На том разговор и окончился.
Иногда я ходила к своему дедушке Гусеву в гости. Правда без приглашения. И особо желанной не была, так как бабушка Матрена не родная и не ласковая. Всегда говорила, что я поздно пришла и что она стряпала шаньги или пироги и вот только что съели. И так всегда. Это ее любимое изречение. Правда она однажды сказала мне «комплимент»: - «Тася, ты не ходи в конец деревни. Там остановились цыгане. Правда они тебя не украдут. Ты некрасивая». Вот все ее ласковые слова. А дедушка как будто этого и не замечал.
Цыгане действительно зимой останавливали свои крытые брезентом повозки на несколько дней. Цыганки, пестро одетые, бегали по деревне, предлагали ворожить. А то что плохо лежит тоже прихватывали. А в повозках было много цыганят.
Иногда в деревне ехала повозка с разным шара бара , всякой мелочью – кнопки, пуговки, крючки, резинки, мыло, гребни, краски. Так называемый старьевщик менял эту мелочь на какие то вещи старые, возможно шкуры. А мне так хотелось иметь краски для рисования. Они как большие пуговицы были приклеены на картон с отверстием. И однажды вижу во сне – в животе у лошади лежит много красок. Я так обрадовалась. Взяла одну и положила в свою сумку. Впечатление от сна такое было сильное, что когда я проснулась, побежала к сумке посмотреть краски. Все пересмотрела, а красок нет. Почему их не купили. Возможно когда я их так хотела, у старьевщика в то время не было.
Духовно меня воспитывал дедушка. Положит рядом с собой на печку и учит молитве «Дева Мария». Выучила слова некоторые. Не сразу получалось. А он терпеливо повторял. И с этой молитвой дожила сейчас до 84 лет.
Дедушка брал меня с собой в церковь. Он пел в хоре, а я оставалась среди людей и тоже молилась. Однажды мы пошли с ним пешком за 18 километров в большое село Меркушино на реке Туре.
Это был какой то пост, летний. Дорога была прямая как стрела, с обоих сторон густой смешанный лес . Я уставала и садилась на пенечек. Деда терпеливо ждал и так ласково спросит: - «Что устала?». Я же без всяких жалоб вставала и шла дальше. Дедушка взял меня с собой наверное для того, чтобы я отмаливала свои грехи. Вышли из дома рано утром, а пришли к закату солнца. Вошли. Там посреди села стоит большая белокаменная церковь с золотыми куполами.
Дедушка ушел молиться, а меня оставил в сторожке – комната для приезжих. Я так хотела есть, а он видимо забыл дать перекусить, или хотел чтобы я постилась.
Сижу. От голода подташнивает. А спать тоже не могу. Напротив нашей открытой двери открыта дверь в другую комнату. И вижу там ставят ржаной хлеб нарезанный, солонку и в большом блюде поставили что-то круглое красное. Сели монахи все в черном и ели это красное слегка подсаливая. Это как видно были помидоры. Монахи выращивали их в своих теплицах . Так я и заснула.
Утром снова молиться, молиться, потом опускаться на колени и делать поклон. И так время от времени. Я встану на колени, поклон сделаю, встану на ноги, а ноги дрожжат. Сил нет от голода. Опустилась в очередной раз на колени и думаю зачем я буду вставать, подожду когда все снова встанут на колени. А стояла рядом одна старуха. Дергает меня за платье – вставай ленивая. Я встала, потом тихо, тихо ушла в сторожку. Там приехала женщина с ребенком. Развязала узел с пирогами масляными. Видимо я так смотрела на пироги, что она предложила: - «Хочешь?». Я не отказалась. Пирог большой как чебурек , с морковью. Хотя я и терпеть не могла морковные пироги, но съела. Вскоре появился дедушка. И мы отправились обратно. Но вероятно кто-то нас подвез, так как я не помню как мы шли пешком назад.
И был такой случай. Мой средний палец на правой ноге не хотел ходить по полу, а торчал прямо как солдатик. Это мы с девчонкой гонялись друг за другом по их дому. Я споткнулась о порог и он вывернулся. Пришла домой и забралась в полог (холщовая накидка над кроватью от комаров). Мама поняла, что что-то неладное, увидела мою ногу, подхватила под мышки меня и понесла к соседней бабушке. Та намылила ногу и так ловко поставила палец на место, что я и не почувствовала.
С шести до десяти лет началась школьная эпопея. Училась я в Усть-Хмелевке, в 12 километрах. Это считался центр. Там был сельсовет, церковь и школа, в которой я окончила три с половиной класса и где не научилась даже писать ручкой. Я не помню учителя и чему нас учили, но из класса в класс переходила. Каждый понедельник привозили в школу после выходного дня, праздников или каникул.
Там была церковь небольшая, с зелеными куполами и наверху крест. Еще там я впервые смотрела черно-белое немое кино.
И вот после того как к нам ночью в трескучий мороз прискакал всадник с предупреждением родители мои стали спешно собираться на выезд. Той же ночью выехали на двух повозках. Одну для детей, а нас было пятеро. Самая старшая я, только-только исполнилось десять лет. Вале – пять, Сереже - четыре, Коле – два. И грудной Петя. Обтянули короб из под угля пологами, внутри перины, и подушки. Вторая повозка с сундуками и пищей, несколько ведер брусники, которую в Верхотурье потом мама продавала стаканами.
Было очень холодно, мороз трещал. Утром только еще встало солнце мы въехали в деревню Пуреговка. Из труб шел дым столбом , а в воздухе какой-то искристый седой морозный туман и ни одного человека на улице. Подъехали к одному дому, чтобы обогреться, войти. Ворота не закрыты и хлопают по очереди вперед-назад. Вошли, а там в комнате сплошные нары. На соломе лежат три взрослых человека и опухшие. На ногах кожа блестит как стекло. Один подал признаки жизни, а другие были уже наверное не живые. Эти люди погибали от голода. Оказывается это поселок для спецпереселенцев с Украины. В этот период с 1929 года их раскулачивали и выселяли. Шла коллективизация.
Мы быстро вышли. Заехали в другой дом. Это оказался дом где жил комендант. Там мы обогрелись. Родители купили еще большую перину и мы дальше двинулись в путь. Сколько мы ехали, наверное день и ночь.
Въехали в город Верхотурье на берегу реки Туры. Небольшой, но очень красивый, компактный городок. Масса церквей отдельных и кроме того большой мужской монастырь – за большой крепостной стеной как у московского Кремля. Конечно там перед воротами не было мавзолея . Но какая красота. Золоченые купола с цепями. Все сияло и сверкало на солнце.
В городе ограды огорожены фигурными решетками из чугуна. Вероятно это с заводов Демидова . В городе больница, школа, банки. Это был торговый город ворота между европейской Россией, Уралом и Сибирью.
Летом по реке на баржах, а зимой на санях из Сибири везли пушнину, меняли на продукты питания, табак, водку для северных народов – вогулов (манси), остяков (ханты) и других. Были скупщики этого мягкого золота, которые наживались и пользовались неграмотностью коренных северян.
В городе, там есть еще до сих пор, улица Ямская, где останавливались ямщики , а купцы в других местах. Церквей было много. Все приезжие ходили на моления. В монастыре были мощи Симеона Праведного . К этим мощам на поклонение ходили люди из Сибири и Урала. За монастырем на берегу пруда стоит дом. Деревянный, построенный без одиного гвоздя. Когда то должен был прибыть Григорий Распутин и остановиться там.
До 1937 года город имел примерно прежний вид. Были там и Торгсины . С какого времени я не знаю в монастыре организовали детскую колонию . Библиотеку монастыря разорили. Все книги, всю историю края, запечатленную в церковных книгах вывезли в ров и сожгли. Во время войны 1941-1945 гг. купола ободрали, кресты сняли, другие церкви все закрыли и только одна осталась на кладбище. Затем в Верхотурье было Отделение Североуральских лагерей - Почтовый ящик 239 .
Город Верхотурье
В городе в 1936-1937 годах я училась в восьмом классе и закончила школу.
Проехали Верхотурье и направились дальше до станции Верхотурье в шести километрах от города. Нашли себе угол для жилья. Это была старая полусгнившая баня с вросшим в землю окном, в которой раньше держали свинью. Навоза правда не было.
Сколько там квадратных метров трудно сказать, но две кровати не входило. Они стояли углом, одна в другую вставлены. А угол промерзал и постоянно был покрыт куржаком (снегом). И еще стояла скамья на стороне окошечка чуть чуть над землей. И так мы жили семь человек.
Одну лошадь у нас украли. Вторую продали. А жить как то было нужно.
Папа пошел работать на железную дорогу смазчиком. Тогда у вагонов были буксы . Они нагревались, иногда загорались при ходе поезда. Вот смазчики на остановках что-то меняли и подливали масло. Поезда ходили медленно.
В 1932 году летом с большими трудностями купили полдома с огородом и усадьбой за линией железной дороги недалеко от семафора. Напротив за линией были два пакгауза для зерна и других грузов. Стояли они на метр от земли на сваях. Станционный вокзал – это желтое здание с буфетом, кухней, залом ожидания. Довольно приличное сооружение. От нашего дома метров 250-300.
Вообще весь станционный поселок расположен на низком месте. Частенько везде лужи и грязь. От города шесть километров. Автобуса тогда не было. На станцию ходили пешком. Еще было депо для паровозов. Кроме этого никаких предприятий не было. Жить нам было непросто.
В огороде садили овощи. Для коровы косили траву. Иногда из кустов шиповника выбирали травинки, поскольку покоса не было, а корову нужно было кормить. Руки были поцарапаны.
Для того, чтобы нас одеть мама ездила на прииск . Там покупала боны (купоны) на ситец или хлеб и привозила в мешке. А я оставалась с малышами. Иногда мамы не было по неделе и больше, в ожидании когда будут отпускать (продавать) товар. А папа бывал в поезках по двенадцать часов. Мне нужно подоить корову, напоить и дать сено. Кур накормить, собаку, свинью. А в то время мне было 10-11 лет.
Однажды я стряпала хлеб. Тесто хорошо поднялось. Выкатала круглые большие булки. Вытопила печь. Загребла. Но очень рано посадила. Он у меня стал подгорать. Папа приехал из поездки, видит, что я вся хмурая. Папа рассказал когда мне надо было посадить хлеб.
После покоса мы ходили за кедровыми шишками. Папа сбивал их колотом. Колот – это бревно, которое подставляется комлем к кедру и им колотят по стволу. Шишки, если они созревшие, слетают. Иногда он лазил на когтях с палкой и вверху сбивал их палкой. Мы их носили домой по болоту за несколько километров. Потом стали шелуху очищать и носили только «елочки» с орешками. Затем еще усовершенствовали. Из елочек орешки освобождали. Крутили руками «елочку» и они выпадали. Тогда несли домой только орешки. Но это была такая тяжесть. На плечах оставались углубления, дорожки от лямок. И эти дорожки остались навсегда. Они у меня на плечах и сейчас в 84 года есть. Но урожай на орехи был не каждый год. В какой то год мы натаскали около двадцати мешков орехов. Вот так и жила наша семья.
Потом приехал к нам дедушка Ивонин Степан Андреевич. Прожил он с нами года три. Получил кровоизлияние в мозг два раза. На второй раз сразу умер за столом. Он любил печеную картошку. Откусил и всё.
Самый маленький наш малыш Петя тоже умер. В основном с детьми днем няньчилась я. Коля до пяти лет звал меня мамой. Я никогда не могла поиграть на улице, попрыгать в классики. На руках был Петенька. Однажды подружки подсказали посадить его в бочку. Выкатили, посадили. Он так там заплакал. Я подскочила, вынула его из бочки и плакала больше, чем он. Я сказала: - «Петенька, я никогда больше не посажу тебя в бочку». Так мои игры закончились. Я как курица наседка должна была следить за ними и заботиться.
Летом надо было работать и работать, помогать в огороде полоть. Дождей много, трава быстро росла. Потом ходила косить сено с родителями. Да еще ходила сжинать крапиву на корм свинье.
Был случай, наверно это был 1934 год, прибежала девчонка и кричит: - «Пойдем скорее к семафору, там яма с покойниками». Побежали, действительно, большая, глубокая, квадратная яма. Закрыта длинными досками. Не очень толстыми. Такие какими крышу кроют. Их легко отодвигать. Когда заглянули, что я увидела. Пять-шесть трупов, кожа и кости. Глазницы запавшие, тазовые кости выпирают и еще имеют судороги – полуживые. Как можно было довести этих людей до такого истощения.
Яма не зарыта. Значит она была подготовлена еще для других несчастных. Откуда эти скелеты. Мы слышали, что немного дальше метров за триста есть такие дома - это место называлось углежжение. Возможно там раньше жгли уголь. И вот там поселили людей и никуда не выпускали. Их никто никогда не видел. Они находились под комендатурой.
Станция Верхотурье мне никогда не нравилась. Какая то совершенно тихая заводь. Как будто люди чего то боялись. Безинициативные, разношерстные, по моему у них и запросов то никаких не было. Коренных жителей кой кого забрали. Они так и не вернулись. Шутить остерегались. Только трудились в поте лица , в своих не бог весть каких хозяйствах в таких непростых климатических условиях.
По приезду на станцию пошла я учиться в четвертый класс. Конечно вся моя грамотность была на виду. На Усть-Хмелевке я ничего не получила. Получила минимум знаний. А здесь в школе я знала то, что давали на уроках приходила домой, вешала сумку. Утром ее снимала и снова шла в школу.
Дома я должна была помогать по дому и с детьми. Иногда в праздники забиралась на чердак и читала какая попададалась книга или учебник. Но томик Пушкина я затрепала. И все таки переходила из класса в класс. Окончила 7 классов и пошла учится в восьмой класс в Верхотурье. Окончила больше с тройками. Мне было очень трудно равняться с другими. Слишком много времени было упущено. Мне четко стало ясно как я закончу десятый класс и поступлю ли я учиться, получу ли высшее образование. А чем я буду заниматься на станции.
Решила поступить в медицину. Нашла газету. Единственный человек на станции выписывал газету. Пересмотрела все газеты и нашла – Свердловск, Фельдшерско-акушерская школа. Соблазнила свою подружку Марию Дерябину. Поехали сдавать экзамены. Сдали. Она лучше, я хуже. Ее приняли на фельдшерское отделение, меня на акушерское. Я засобиралась домой. Пришел, видимо, завуч и спросил почему я уезжаю. «А что у вас, говорит, в Верхотурье и чем ты будешь заниматься». Конечно я закусила удила и поехали. И моя подружка тоже не осталась. По дороге на вокзал в Свердловске заглянули в строительный техникум. Там висело столько чертежей, что я поняла, что это мне не подойдет. Заглянули в театральный, но там двери были закрыты.
Итак мы двинулись в Верхотурье. Побыла я до следующего дня дома и решила искать себе будущее. Сказала маме. Я еду в Серов. Мама тут поехала со мной. Пошла я на металлургический завод учиться на лаборанта. Там набор окончен. Затем пошла в фельдшерскую школу. Там двери закрыты. Постучала. Вышла санитарка. Здесь никого нет, только одна директор. Вот я и хочу к ней. Она нас пустила. Вышла из кабинета директор. Спросила что я хочу. Я сказала, что хочу учиться на фельдшера. А директор ответила, что экзамены уже кончены.
«А я сдавала экзамены в Свердловске».
Она спросила зачетную книжку. «А почему уехала?» Я объяснила, что не хочу акушеркой, хочу фельдшером. Она говорит: -
«Ну приезжай».
«А еще у меня подружка».
«А что подружка».
«Она сдала на фельдшера».
«А почему она уехала».
«А я поехала и она поехала».
Директор слегка улыбнулась и сказала: -
«Ну вези свою подружку».
Приехала домой и сразу на лесозавод, там она жила. Говорю: - «А я поеду учиться в Серов на фельдшера». Она: - «А я?». Ну я ей сказала: - «Ты тоже». Так мы и учились вместе. И в Карпинск нас направили вместе. Последний экзамен сдавали 22 июня. Когда шли на экзамен по радио выступал Левитан и сообщил о начале войны. Нам дали неделю на сборы. Мы поехали по распределению в город Карпинск, а я подавала заявление в Таборы.
Фельдшерская школа
Первый год общеобразовательный, трудно было. Но я стиснув зубы четко осваивала все, где были школьные пробелы. После окончания первого курса отменили стипендию, которую получали все, независимо от успеваемости. Когда мы приехали на второй курс то оказалось, что с нашего курса только три человека подлежали к получению стипендии, в том числе и я. Ну а спецпредметы, почти все шли на пятерки, иногда четверка.
На третьем курсе нас переселили в отдельный дом из трех комнат, около двадцати человек. Мы жили в комнате вчетвером.
Нас охраняла, или досматривала, сторожиха Егоровна. В десять часов закрывала ворота и ни туда ни сюда. А невдалеке был парк с танцевальной площадкой, почему то называли «стадион». Мы зубрим, зубрим, а со стадиона призывно звучат танцевальные мелодии. Ну как можно удержаться. Час-два потанцуемся и обратно. Билет на один час стоил двадцать копеек. Прибегаем, а ворота закрыты. Тогда только в окно. Нам это надоело. И мы решили ее любимого черно-белого кота, пятна яблоками, покрасить чернилами. Да так смачно , что с него капало. Конечно нас вызвали «на ковер» к директору, которая обещала сообщить родителям. А мне сказала: - «А вот от вас Ивонина я никогда этого не ожидала». Она хорошо меня запомнила со дня поступления. Конечно родителям не сообщила.
Директор Кокосова Валентина Ивановна была очень солидный спокойный, порядочный, образованный человек. Позднее я узнала - она приглашена была на работу в Свердловск. Тоже директором.
В школе работали отличные преподаватели. Они нам очень много дали знаний и все это пригодилось на практике.
Правда одна преподаватель анатомии, такая сухая дама Артемьева, зацепилась за меня. Прочтет лекцию по анатомию и вызывает меня, чтобы я повторяла. Но как можно сразу. Анатомию мало учить. Надо зубрить. Да еще названия по латыни. Я первое время что-то повторю, но жиденько. А потом я ее перехитрила на пользу себе.
Накануне перед занятиями хорошо внимательно прочитаю учебник, на уроке еще прослушаю что сама не поняла на уроке уточню. Она вызовет повторять. А я во всеоружии .
Однажды я ездила домой и анатомию не читала. Как всегда вызвала повторить. А я не та. Она тут же высказала: - «Ивонина, вы учитесь по настроению». Зато как я узнала поздней от моей сестры Вали (она тоже после меня училась там) эта крыса так ее мучила. Вымогала из нее. Ей приходилось отдавать картошку. А ведь это была война. Сама Валя ходила полуголодная.
Сестра Валя. Такой она была во время учебы в Серове
Но это была одна. А когда я сдавала последний государственный экзамен по хирургии, после ответа хирург Шильников встал подал мне руку и поблагодарил.
Перед экзаменами мы еще проходили практику. Нас трое на Косье. Это золотой прииск. Там по реке ходили драги, вымывали золото. Места там очень красивые, предгорья Урала
В это время я там работала в роддоме. Я приняла 23 родов. Из них одни двойняшки. Правда у одного из них не было глазика. Пустая глазница. Еще одна родила настоящего богатыря. Остальные нормальный вес. Какая прелесть принимать эти маленькие тельца. Родители мои были довольны моей учебой. Да и братья помощники Сережа и Коля подрастали.
Последний год перед войной было голодно. Стояли ночами в очереди за булкой хлеба. Папа иногда просил остановить состав , который проходил по заводской территории против школы. Кричал в щель, чтобы меня позвали и отдавал свой паек грамм 200 хлеба и сверху кусочек сала.
В мае 1941 года всех наших мальчиков и из других учебных заведений мобилизовали и эшелоном увезли. А в июле месяце уже поступали похоронки из под Ленинграда.
Через неделю после начала войны нас распределили по месту работы. Я работала в Карпинске на приеме, по помощи на дому и еще брала дежурства по скорой помощи. Читала лекции по ГСО (Государственной санитарной обороне) на военно-учебном пункте.
Норма хлеба была – кусок размером с пачку хозяйственного мыла. Довольно влажный. И все. Я его резала тонкими пластиками со всех сторон, а он все равно одинаково убывал. Иногда на учебном пункте попадала тарелка овощного жидкого супа. Я хлеб съедала почти весь за один раз.
Дважды по повестке вызывали в военкомат для отправки на фронт. Военком был в возрасте примерно пятидесяти пяти лет. Посмотрит на нас и отправит домой. А смотрим из нашей же больницы заберут более старших. И только в последний раз он сказал, что его два сына в таком же возрасте на фронте и нет никаких известий. Видимо сжалился над нами.
Вскоре в нашу больницу нахлынули врачи, сестры и просто их родственники из Молдавии, Украины, в общем из западных мест. Все еврейской национальности. И всех местных работников вытеснили. Остались единицы.
А в это время с января был набор в Свердловский мединститут. Я подала заявление и получила вызов. С трудом уволилась. В Свердловске общежитие не отапливалось почти. Получали 250 граммов хлеба. В столовой суп с мороженной картошкой и капустой. Мы прожили месяц голодно и уехали. Через какое то время хотела поехать, мама не пустила: - «Ты еще получишь там чахотку». Мороз доходил в ту зиму до 43 градусов.
Итак я устроилась на работу.
Примечания,
даются с расчётом не только на русскоязычного, но и немецкоязычного читателя не искушённого в языковой специфике народных деревенских говоров и истории России начала прошлого века. На фотографии в начале текста моя семья- муж Арвед Бесслер, сын Виктор Ивонин, дочь Марина Бесслер и я - Анастасия Бесслер
ТУШЕВАТЬСЯ, робеть, смущаться (разговорный язык).
1906 ГОД, скорее всего. Это начало СТОЛЫПИНСКОЙ АГРАРНОЙ РЕФОРМЫ, реформа крестьянского надельного землевладения в России. Названа по имени ее инициатора П. А. Столыпина. Разрешение выхода из крестьянской общины на хутора и отруба (закон от 9.11.1906), укрепление Крестьянского банка, принудительное землеустройство (законы от 14.6.1910 и 29.5.1911) и усиление переселенческой политики (перемещение сельского населения центральных районов России на постоянное жительство в малонаселенные окраинные местности - Сибирь, Дальний Восток как средство внутренней колонизации) были направлены на ликвидацию крестьянского малоземелья, интенсификацию хозяйственной деятельности крестьянства на основе частной собственности на землю, увеличение товарности крестьянского хозяйства. СТОЛЫПИН Петр Аркадьевич (1862-1911), министр внутренних дел и председатель Совета министров Российской империи (с 1906). В 1907-11 определял правительственную политику. В 1906 начал проведение столыпинской аграрной реформы. Смертельно ранен эсером Д. Г. Богровым 1 сентября 1911 года в Киевском оперном театре. БОГРОВ Дмитрий Григорьевич (Мордехай (Мордко) Гершкович) (1887-1911), российский террорист. Сын юриста и состоятельного землевладельца, внук известного еврейского писателя Г. И. Богрова. Некоторые исследователи выделяют в мотивах Богрова, основываясь на его показаниях, мотив национальной мести. Повешен по приговору киевского военно-окружного суда 12 (25) сентября 1911.
ПЕРЕСЕЛЕНИЕ, учитывая, что начало столыпинских реформ относится к 1906 году, а закон был принят только в ноябре 1906 года переселение Ивониных и Гусевых, соответственно, из под Вятки и из под Казани могло произойти видимо весной-летом 1907 или 1908 года. Об этих же сроках говорят и воспоминания моей мамы Натальи Степановны. Она в силу своего возраста просто не могла помнить события раньше 1907 года. Однако у нее сохранились яркие детские воспоминания об отъезде из Биябаша. Кстати на одной из фотографий Коли написано «Ср. Биябаши». О том, что Ольховка основана после 1906 года говорит и то, что за ней сохранилось название «участок 152» - канцелярское название участков выделенных для земельных наделов.
НАДЕЛ, земельный участок, предоставлявшийся государством в пользование крестьянину После крестьянской реформы 1861 превратился в общинную или подворную крестьянскую собственность (надельное землевладение).
КЛИМАТ Свердловской области континентальный. Средние температуры января от -16 до -20 °С, июля 16-19 °С. Осадков 500 мм в год. Лето дождливое. Зимой нередки морозы свыше сорока градусов.
«ГНУСНОЕ МЕСТО» – здесь игра слов, от слова ГНУС, мелкие летающие кровососущие насекомые, мошкара (комары настоящие, мошки, мокрецы, слепни, мухи-жигалки, москиты) и от слова ГНУСНЫЙ, внушающий отвращение, омерзительный.
ПОДЁННАЯ РАБОТА, работа с оплатой по дням.
САМОВАР, металлический сосуд для кипячения воды с краном и внутренней топкой в виде высокой широкой трубки, наполняемой древесными углями.
КОРОБ, вообще - лубяное или берестяное изделие для укладки чего либо. В данном случае, большая плетеная корзина уставливаемая летом на телегу, зимой на сани.
КУРНОСЫЙ нос, короткий, вздёрнутый нос.
ПРЕСТОЛЬНЫЕ ПРАЗДНИКИ, церковные праздники в честь святых.
НОГИ В ПОТОЛОК, бездельничать (разговорный язык).
КРЫЛЬЦО, наружный настил перед входной дверью дома, обычно под навесом, со ступенькой или лесенкой.
ЖАТЬ, срезать под корень стебли зерновых.
СЕРП, ручное орудие - изогнутый полукругом мелко зазубренный нож для срезания злаков с корня.
КОСА, сельскохозяйственное орудие – большой изогнутый нож на длинной рукоятке для срезания травы, злаков.
СОХА, деревянное пахотное орудие использовавшееся в первой трети 20-го века в деревне Ольховка Надеждинского района Уральского округа. В отличие от плуга соха не переворачивает пласт почвы, а отваливает его в сторону.
ЦЕП, примитивное сельскохозяйственное орудие для обмолота зерновых культур. Состоит из длинной (до 2 м) деревянной ручки и короткого (до 0,8 м) била, соединенных сыромятным ремнем.
МОЛОТИТЬ, извлекать, выбивать зёрна, семена из колосьев.
МОЛОТИЛКА, машина для обмолота сельскохозяйственных культур - выделения семян из колосьев.
ДО СЕДЬМОГО ПОТА СЕБЯ НЕ ЗАГОНЯЛИ, работали с прохладцей, особо не утруждались.
ЗИНГЕР, очеь известная в начале прошлого века немецкая швейная машина.
СУНДУК, тяжёлый напольный ящик для хранения вещей с крышкой на петлях и с замком. На Урале как правило художественно обивался цветной жестью для предохранения от домашних грызунов.
ИКОНОСТАС, место для икон.
ДРЕСВА, крупный песок, а также мелкий щебень.
ПОЛОВИК, узкий половой коврик. На Урале всегда ткали половики на самодельном ткацком станке. В качестве утка использовались узкие, скрыченные вручную на веретене ленты ткани, нарезанные из отслужившей одежды.
ПОЛОТЕНЦЕ, бельевое изделие в виде удлинённого полотнища ткани для вытирания лица и рук, обтирания тела после купания. В Ольховке в то время изготовлялись льняные домотканые полотенца.
ПОЛАТИ, нары для спанья, устраиваемые под потолком между печью и стеной.
РОГОЖА, грубая плетёная из мочала циновка. Стелется на пол или используется по иному назначению.
МОЧАЛО, лубяные волокна коры липы. Из мочала изготовляют рогожи, кули, мочалки.
ШАНЬГИ, уральские ватрушки как правило с картофельным пюре, брусникой. Особенно вкусны картофельные шаньги из ржаного раскатанного теста, нарезанного большими квадратами. Квадратики прищипывались по углам, образуя квадратные коробочки в которые и закладывалось картофельное пюре. Затем они выпекались. Их ели с томленым в русской печи молоком.
СКОТИНА, крупные сельскохозяйственные млекопитающие животные.
СОЛОД, продукт проращивания зерен злаков (ячменя, ржи, пшеницы, овса). Применяется в производстве пива, кваса, спиртных напитков, дрожжей и т. д.
СУМАЛЯК, узбекская каша. Варится всю ночь перед праздником в казане из муки смолотой из пророщенной пшеницы. По виду, консистенции и вкусу напоминает толокно разведенное водой и сахаром. Готовится один раз в году весной перед восточным новым годом - «навруз».
КРИНКА, и КРЫНКА, расширяющийся книзу удлинённый глиняный горшок для молока, форма которого позволяет подхватывать его ухватом.
УХВАТ, приспособление для подхватывания в печи горшков, чугунов, кринок — железное полукольцо в виде двух рогов на длинной рукояти.
ОЛИФА, быстровысыхающее, пленкообразующее вешество из растительных масел (льняного, конопляного). Применяются для приготовления и разбавления масляных красок, а также для пропитки древесины перед ее отделкой этими красками.
СЕНИ, помещение между жилой частью дома и крыльцом.
ЧЕРДАК, нежилое помещение между потолком и крышей дома. Чердак дома, приспособленный для проживания, в Германии называется Дахгешос.
ТРОИЦА (Пятидесятница) (греч. Pentekoste), величайший христианский праздник, празднуемый в 50-й день Пасхи в память сошествия Святого Духа на апостолов и посвященный прославлению Святой Троицы. В Православной Церкви (в Европе называется Ортодокс) — великий двунадесятый праздник. В Европе праздник Пятидесятницы не носит названия Троицы, хотя тесно связывается с ее почитанием. С 14 века праздником Троицы в Католической Церкви стало называться воскресенье по Пятидесятнице.
СТРЯПАННОЕ, пища приготовленная на кухне. В данном случае видимо просто свежеиспеченные пироги и шаньги, которые вынимали из печи и прикрывали сверху влажным полотенцем, чтобы были мягче и вкуснее.
НЕ СИЛЬНО ЕГО ПОДЕРГАЛИ, не сильно побили (разговорный язык).
БАНЯ ПО ЧЕРНОМУ, вообще баня это специальное помещение, где моются и парятся люди. В бане по черному печь отсутствует. Обычно в углу наложены большие камни, под которыми разводится костер из березовых дров. Камни раскаляются докрасна. Дым от костра уходит в отверстие в потолке. В бане все стены прокопченые, черные, отсюда и название. Входили в баню согнувшись, поскольку дым все еще был наверху.
САМОГОН, разговорное САМОГОНКА, крепкий алкогольный напиток, изготовляемый кустарным способом из хлеба, картофеля, корнеплодов. Продукт дистилляциии, перегонки браги.
ВОЛОС В РЕКЕ, возможно имелась в виду ришта - паразитический червь класса нематод, круглый глист (поражает подкожную клетчатку). Длина самки до 120 см, самца около 4 см. Заражение при заглатывании с водой личинок возбудителя. Вызывает ДРАКУНКУЛЕЗ (ришта), инвазионное заболевание человека и животных.
ЖАРКОЕ, жареное мясное кушанье.
ШПАЛЫ, деревянные, пропитанные антисептиками, опоры для железнодорожных рельсов, укладываемые на гравийный балласт.
КЕТА, дальневосточная красная рыба семейства лососевых.
КОЛЛЕКТИВИЗАЦИЯ сельского хозяйства в СССР, массовое создание коллективных хозяйств (колхозов), осуществленное в конце 1920-х - начале 1930-х годов, сопровождавшееся ликвидацией единоличных хозяйств. Коллективизация проводилась форсированными темпами с широким использованием насильственных методов, репрессий по отношению к крестьянству. Привела к значительному разрушению производительных сил, сокращению сельскохозяйственного производства, массовому голоду 1932-33 года в Украине, Северном Кавказе, в Поволжье и других регионах.
МИРОЕД, (устаревшее, презрительное) то же, что кулак. КУЛАК, богатый крестьянин-собственник, пользующийся постоянно наёмным трудом. Скупой и корыстолюбивый человек.
СКИРДА, большой, обычно продолговатый стог сена (соломы) или сложенные по особому способу снопы хлеба для хранения под открытым небом.
БЕРЁСТА или БЕРЕСТА, верхний слой коры берёзы.
ТАБУРЕТ или ТАБУРЕТКА, деревянное сиденье на четырёх ножках без спинки для одного человека.
ЧЕСОТКА, болезнь кожи, вызываемая клещами, забирающимися под кожу и характеризующаяся сильным зудом. Лечится дёгтем.
КОРЧАГА, большой глиняный сосуд.
ДЁГОТЬ, тёмный смолистый жидкий продукт с резким запахом, получаемый путём сухой перегонки древесины березы, бересты или торфа.
КВАЧ, палка с намотанной на конце тряпкой или мочалом.
ШАРА БАРА, всякая мелочь (слово устаревшее, разговорное, простонародное. Возможно заимствовано из татарского. Сейчас уже почти не употребляется).
СМЕШАННЫЙ ЛЕС, лес из разнородных видов деревьев, хвойных (сосна, ель, пихта, лиственница и другие) и лиственных (береза, ольха, осина и другие).
ПОМИДОРЫ, на Урале в то время были большой редкостью. Даже сейчас, новые скороспелые сорта помидоров, выращиваемые в теплицах на севере Свердловской области не вызревают. Их снимают зелеными и кладут в темное место, как правило под кровать (иногда в валенки – особая зимняя валяная из шерсти обувь), где они постепенно краснеют. Не случайно уральцы образно называют свой край – «Край вечнозеленых помидоров».
ЧЕБУРЕК, жаренный в масле плоский пирожок из тонкого пресного теста с начинкой из бараньего фарша с острыми приправами, размером с ладонь. Крымско-татарское национальное блюдо.
ДЫМ СТОЛБОМ, дым, одущий из труб отвесно вверх. Это признак очень сильного мороза.
МАВЗОЛЕЙ, монумент, погребальное сооружение, включавшее камеру, где помещались останки умершего. Назван по гробнице карийского царя Мавсола в Галикарнасе (4 век до новой эры). В данном случае имеется в виду мавзолей В. И. Ленина в Москве возле Кремлевской стены на Красной площади возле Спасских ворот (построен в 1929-1930 годах).
ДЕМИДОВЫ, российские заводчики и землевладельцы. Основали свыше 50 заводов (40% чугуна в стране). В свое время фактические хозяева Урала. К концу 19-го началу 20 века многие из демидовских заводов были проданы или заложены, а их собственная доля составляла не многим более 20%.
ЯМЩИКИ, в России до конца 19 века крестьяне, исполнявшие ямскую, затем государственную извозную повинности. Были кучерами на ямских лошадях. Жили при ямах. (ЯМ (тюрк.), на Руси в 13-19 вв. селение на почтовом тракте, жители которого назывались ямщиками) Получали жалованье, до конца 17 века освобождались от налогов.
СИМЕОН Верхотурский (1607–42), святой, праведный. Подвизался возле деревни Меркушино в окрестностях Верхотурья в Пермской губернии. В 1694 обретены нетленные мощи, прославившиеся чудотворениями. Память в Православной церкви 12 (25) сентября и 18 (31) декабря.
РАСПУТИН (настоящая фамилия Новых) Григорий Ефимович (1864 или 1865, по другим данным, 1872-1916), крестьянин Тобольской губернии, получивший известность «прорицаниями» и «исцелениями». Оказывая помощь больному гемофилией наследнику престола, приобрел неограниченное доверие императрицы Александры Федоровны (она родом из Кобурга, Германия) и императора Николая II. Убит заговорщиками, считавшими влияние Распутина гибельным для монархии.
ТОРГСИН, в 1930-е годы магазин, в котором товары продавались за валюту или боны (от разговорного сокращения названия Всесоюзного объединения по торговле с иностранцами).
ДЕТСКАЯ КОЛОНИЯ, исправительно-трудовое учреждение для несовершеннолетних преступников.
ОТДЕЛЕНИЕ ЛАГЕРЕЙ, одна из местных управленческих структур Гулага (Главного управления лагерей).
БУКСА (нем. Buchse), металлическая коробка, внутри которой помещены подшипник (передающий нагрузку от кузова вагона или локомотива на ось колесной пары) и устройство для подачи смазки.
ПАКГАУЗ (нем. Packhaus), помещение закрытого типа для кратковременного хранения грузов на железнодорожных станциях, пристанях и др.
ПРИИСК, место разработки драгоценного ископаемого (золота).
ТРУДИТЬСЯ В ПОТЕ ЛИЦА, усердно работать.
НЕ БОГ ВЕСТЬ, не очень хорошие, посредственные, так себе, не ахти (разговорное).
ЛЕВИТАН Юрий Борисович, 1914 года рождения. Популярный диктор Всесоюзного радио с 1931 года, включая годы войны. Народный артист СССР с 1980 года. Обладал редким тембром голоса (баритон) и специфической дикцией патетического характера.
СМАЧНО, жирно, сочно.
ВЫЗЫВАТЬ НА КОВЕР, приглашать для строгого словесного внушения; замечания, являющегося взысканием, наказанием за проступок.
ВСЕОРУЖИЕ: во всеоружии, обладая чем-нибудь в полноте, в совершенстве. В данном случае во всеоружии знаний.
ВАЛЕНТИНА НИКОНОРОВНА ИВОНИНА, фамилия по мужу Сазонова. Родилась 23 февраля 1926 года, умерла 22(?) июля 1994 года. Муж Сазонов Иван Николаевич, двое детей: Александр Сазонов (жена Татьяна, дочь Евгения) и Наталья Сазонова, по мужу Трескина (дочь Ирина)
СЕРГЕЙ НИКОНОРОВИЧ ИВОНИН, родился 20 марта 1927 года, умер 17 ноября 1996 года. Жена Валентина Евграфьева (до замужества жила в Кушве), трое детей: Любовь Ивонина, по мужу Меньшикова (муж Сергей Меньшиков, трое детей: Ольга, Татьяна и Наташа), Александр Ивонин, и Ирина Ивонина
НИКОЛАЙ НИКОНОРОВИЧ ИВОНИН, родился в 1930 году, умер 1958 году(?). Жена Августина (Авва), сын, Анатолий Ивонин. Жена Нина Родионова (гражданский брак, сын Юрий Родионов.
СОСТАВ, сцепленные друг с другом железнодорожные вагоны, поезд.
АНАСТАСИЯ НИКОНОРОВНА ИВОНИНА, фамилия по приезду в Германию по мужу – Бесслер. Родилась 5 ноября 1921 года. Муж Бесслер Арвед Теодор-Христианович (Василий Федорович), двое детей: Виктор Ивонин (жена Ирина, двое детей: Наталья Ивонина и Сергей Ивонин), и Марина Ивонина (по мужу Колесникова, по приезду в Германию Бесслер), муж Николай Евстратович Колесников, двое детей: Наталья Колесникова (по приезду в Германию Бесслер) и Виктория Колесникова (по приезду в Германию Бесслер) .
ПАЁК, продовольствие, выдаваемое по определённой норме на определённый срок.