Время пришло

Александр Карнишин Дир
Сын зашел в комнату и с порога заявил:
- Я все знаю!
Вот, гляди же, всего-то четырнадцать, а стоит как, как держится – ну, просто аристократ какой-нибудь из исторического фильма. Хотя, какие мы аристократы? У нас с ними еще сто лет назад покончили.
- Ну, и что ты такое знаешь, что прямо вот - совсем все?- я медленно снял очки, посмотрел сквозь стекла на свет, протер специальной мягкой тряпочкой.- Ты говори, говори, раз уж начал. Редко мы с тобой вот так, один на один…
Очки надо беречь. Новые уже не успею заказать. Вообще-то я их не носил. В чем-то, наверное, из принципа – отказывал организму в старении и ухудшении функций. Но иногда по утрам или наоборот, вечером после напряженной работы, приходилось нацеплять на нос эти стекляшки, чтобы лучше видеть текст на экране монитора.
- Вы же предатели, вы хотите, чтобы все развалилось! Я слышал!
А голос-то какой. Какая горечь, какое кипение внутреннее…
- Ну, насчет предательства ты, похоже, просто погорячился. Предать можно только того, кто тебе верит, доверяет что-то. А кто нам тут верит, кто и что доверяет? Сам подумай. Вот просто попробуй поставить себя на мое место…
Я родился в Советском Союзе. И воспитание было соответствующее – советское. После школы, не попав в институт, пошел в армию. Армия – это такое место, о котором каждый там побывавший может часами рассказывать разные байки и страшные истории. Что-нибудь про «черного дембеля», например. Жены наши подмечают, что как только где соберутся мужики выпить, и если есть среди них хоть пара служивших – обязательно разговор об армии начнется, как бы женщины не морщились.
Потом я даже теорию такую выдвинул, что армия, она действительно воспитывает. Вот хоть как ее обзывай, хоть что говори о ней – воспитывает. Она учит подчинению, исполнительности – в хорошем смысле этого слова, не подхалимству какому-то, а заодно терпению, мужеству, взаимовыручке. Армия – это великая школа взаимовыручки. Что? Сейчас там все по-другому? Так я же о себе, а не о «сейчас»…
Университет, в котором нас, «вояк», всегда приводили в пример дисциплины и той же исполнительности, старостами обычно назначали.
А вот когда учеба закончилась, первые годы работы прошли, началась такая рутина вроде бы, что – все, кажется. Все, теперь вот так до самой пенсии. И больше просто никак, потому что так – у всех. Дети вот… Ты когда родился, я, знаешь, как радовался. Продолжение фамилии все-таки. Наследник…
И тут кризис. Фирма наша развалилась, дома буквально жрать было нечего. Мы с матерью твоей тогда ругались сильно по этому поводу. Ну, а как не ругаться, если приходишь домой, а на ужин гречневая каша – и все. Нравится гречка? Мне вот тоже нравится. А если неделю, изо дня в день – одно и то же? Когда уже давишься этой кашей, организм ее когда просто не принимает.
И это, учти, был наш кризис, внутренний. Никому в мире до него никакого дела не было. Ну, почти никому.
Когда чуть полегче стало, и опять деньги в семье завелись, хоть и небольшие поначалу, стали мы с мужиками знакомыми кучковаться, разговаривать, размышлять… О развале страны нам все время говорили. О том, что такой развал непременно к войне приведет. О том, что если развала не будет, то будет наоборот – война сначала, а там уж и развал. Но что катаклизм такой будет – это мы уже сами уверились. Все же на глазах наших было. И Ирак, и Югославия, и Сирия – мы же не дураки!
В общем, стали мы готовиться.
К чему, спрашиваешь, готовиться? А вот к тому, что в Югославии было, что с Ираком случилось. И вот тут ты можешь кое-что уже сам вспомнить. Не такой уж маленький был. Ну? Помнишь, в лес ездили к дяде Степану? Заимку строили, погреб копали. Мы, взрослые, копали, а ты там бегал на свежем воздухе, да кормился исключительно свежими и сытными полезными продуктами. А мы тогда еще в общество охотников вступили, все как один. Стволы купили, да не по одному и даже не по два – так, на всякий случай. Ты тоже стрелял. В прошлом году, помнишь, с каким удовольствием первую сотню отстрелял? Потому что мужик. А мужику настоящему не может не нравиться оружие. Потому что настоящий мужик – это всегда воин, охотник, защитник. И не имеет значения, капитализм, социализм или какое-то там постиндустриальное общество с компьютерами. Дай мужику пистолет, дай ружье – у него вид другой сразу, огонь в глазах горит.
В Интернете специальный сайт завели, стали опытом делиться, чужого опыта набираться. Интернет – великая штука. Вот если бы во Вторую мировую Интернет уже был – это ж все совсем не так было бы. Наверняка.
Там, в Интернете, нас оказалось много. Таких вот, кто о будущем задумывался и к будущему готовился. Понимаешь, сына, мы же точно знаем, что в будущем ничего хорошего не будет. Не будет никакого «мира Полудня», как в фантастике, не к этому все идет. А будет сплошная Зона и одинокие сталкеры, бродящие по ней.
И вот тут, не поверишь, наши жены встали с нами рядом. За своих детей, за вас, значит, они готовы были терпеть безденежье, откладывать на черный день, тренироваться с нами рядом и трудиться, трудиться и опять же терпеть.
Сначала - схроны и убежища. Везде, где была такая возможность, где место было подходящее. Потом продуктами их набивали и оружием с припасами. Целая сеть таких убежищ, явки, пароли, опознавательные знаки – сначала у нас, а потом и почти по всей стране. Все стало привычным: получаешь зарплату, сразу процентов десять-двадцать отделяешь в сторону. Это вот на тушенку. Тут – на медикаменты, это на снарягу разную. Ну, и оружие, куда без него. Патроны – они же не вечные. Их отстреливать, да новые готовить. Это уж потом, когда мы из закона вышли…
Интернет, повторюсь – великая вещь…
Вот мы, кто тренировался, кто готовился, благодаря ему и объединились. И поняли в бесконечных беседах и проектах, что есть целый мир, который катится все ближе к пропасти, к катастрофе, есть простые люди в этом мире, как бараны идущие на убой, а есть мы, зрячие в стране слепых. Вот же, мы видим, к чему все идет. Вот про глобальное потепление заговорили. Вот про то, что нефть скоро закончится, а уголь уже практически закончился. Вот про противостояние Юга и Севера. Это же в каждой новостной ленте, в каждом политическом обзоре! Но придешь, этак, к знакомому: Вась, мол, готовиться бы надо. Ведь крякнет скоро все, да так, что никто не выживет. Кроме тех, кто готовится. И что наши соседские Васи-Пети? Да ладно тебе, смеются. Это же столько лет твердят о катастрофе – и ничего. Предсказамусы разные… Не будет, мол, никакой катастрофы. Почему не будет? А потому, мол, что просто не было никогда.
Они забыли, что точно так же говорили в тридцатых годах. Что не будет большой войны в мире, пережившем Первую мировую. Что ничего не случится. Что все разговоры о войне и катастрофе – это просто страшные «пугалки», чтобы народ, мол, развлечь и отвлечь от революции. Вот и у нас, говорят они, всякие книги и статьи – это так, «пугалки» для шибко нервных.
А мы не нервные, сына! Мы же не для себя трудились. Наша жизнь уже прошла практически. И хоть тренируемся, качалки не обходим, в тир – регулярно, но все же будущее теперь не за нами. Будущее – оно ваше. Мы для вас все это делали. Все эти убежища и хранилища. Некоторые, знаешь, миллионы вбухивали в это дело. В общее дело. И не рублей, имей в виду, не рублей. Для детей мы готовы на все. Вот и сейчас…
Что сейчас?
А то. Вот смотри, я тебе как на пальцах все разъясняю. Мы к катастрофе сейчас готовы. И у нас контакты – во всех структурах. То есть, мы о том, что уже началось, узнаем всегда заблаговременно. И вывезем всех по-быстрому, и скроемся под землю, и переждем самое горячее время. А выйдем, когда чуть успокоится на поверхности. Нам всем по полтиннику или там чуть меньше-больше. Мы этот мир понимаем, как никто другой. И силы еще есть, отстоять свое, если придется. И вот представь: мы готовы. Оружие, боеприпасы, продукты, вода питьевая, одежда, фильтры разные противорадиационные, дизеля, горючка, автотехника правильная, рации, система связи и сигналов, люди в каждом почти городе и во всех почти странах… Это все – ради вас, ради детей.
А время идет. Мы стареем. Вы же еще… Ну, вот взять хоть тебя. Ты у меня не самый поздний: с этими кризисами некоторые и позже детей завели. Вот еще пройдет лет пять-десять – и что? Мы уже будем совсем никакие. Вы – еще никакие. И в голове у вас будет совсем не то, что у нас. Вы же не верите ни во что. Вам же лишь бы погулять еще. Вы ж в армии не были, портянок не нюхали. Вы же для своих детей наше дело продолжать не будете. И настанет однажды тот день, которого мы ждали. А он точно настанет, точно, не бывает мира без войн и катастроф. И вот, предположим – грохнуло вокруг. А вы не готовы. Ты не спорь, не спорь – не готовы.
Вот и все.
И выходит, что все наши труды  - коту под хвост. Мы, можно сказать, всю жизнь положили на подготовку, а она не пригодилась никому. И нас сбросят с корабля современности, и вас, кстати, тоже, и ваших детей – за борт. И пойдет он, красивый и мощный, сам по себе по бескрайнему океану…
Так не правильнее ли использовать наши знания и умения? Наши убежища и наши запасы? Не правильнее ли самим организовать эту катастрофу, подтолкнуть ее чуть-чуть, там переговорив с нужными людьми, тут состыковавшись с другими, сведя тех с этими, сказав слово, нажав кнопку? Катастрофа ведь все равно будет – так пусть она будет тогда, когда мы готовы. Вот сейчас у нас как раз такое состояние, что еще год-два – и опять меняй все запасы. А еще лет пять, и посыпятся наши кадры, как осенние листья. Кто в больницу, кто на пенсию и в слабоумие, кто просто от усталости…
- Вы против страны!
- Нет, голуба моя, мы – за мир во всем мире. И мы к этому миру готовы. Но мир наступит только после того, как отстреляют последние пушки и долетят последние ракеты. И мы будем этим миром. А вам, детям нашим, этот мир полностью будет принадлежать, когда все закончится. Сталкеры, сталкеры - хреналкеры… Тут вам не игрушки в Зону. Тут все серьезно. В общем, ты бы шел готовиться, что ли. Раз уж все знаешь. Хотя, в схроне-то все у нас готово давно, но мало ли тебе чего еще понадобится. Посмотри там у себя в комнате, по чему скучать будешь, но много не бери, поедем впятером. Выезжаем завтра ровно в пять утра. Можешь хоть вообще не ложиться…
С Интернетом попрощайся – великая он вещь. Разве бы мы могли хоть что-то такое сделать, если бы не Интернет!
- А как же Верка? А Мишка? А одноклассники мои?
- Сынок, запомни, мы не спасатели. Мы за тебя воюем. Каждый из нас – исключительно за своих детей. И если Мишкины родители просто посмеялись, да пальцем покрутили у виска… Ну, это уже не наши проблемы. Наши проблемы, чтобы до полудня успеть уехать, закрыться, закупориться, приготовиться, дождаться. А уже потом будем поглядеть, кого еще можно спасти. Но – после своих. Вот так. Время пришло. Вчера было еще рано. Завтра к вечеру будет уже поздно. Пора. Иди сын, готовься к отъезду.