Одна из последних изданных при жизни книг Булата Окуджавы – сборник стихов «Зал ожидания» (1996). Тонкая – меньше 100 страниц небольшого формата – она почти (или вовсе?) не содержит стихов, успевших превратиться в песни. Здесь много посвящений ушедшим, много философских строк о России, о смерти и много коротких, часто всего в 4 строки, пронзительных и точных стихов. Один из них как раз и дал название сборнику:
«Наша жизнь – это зал ожидания
от младенчества и до седин.
Сколько всяких наук выживания,
А исход непременно один».
Смирение, спокойная констатация факта... Булату Шалвовичу оставалось жить около года. Эти строки запомнились легко и сразу, да так и жили где-то внутри. Поэтому я мгновенно вспомнил их, прочтя у Игоря Губермана строки, весьма перекликающиеся:
«Сексуальной игры виртуозы
Весь их век до почтенных седин
Увлеченно варьируют позы,
Но итог - неизменно один».
(«Шестой иерусалимский дневник», 2008). Как тут не заметить потрясенно, что сам Губерман к моменту выхода книги только оправился после перенесенной операции по удалению опухоли. Строки очень похожи, но, как говорится, совсем другая концепция! И то, и другое – о старости, о конце жизни. Но сколько же здесь здорового, если так можно сказать, циничного оптимизма, жизни! Любопытно, что на момент издания своих книг оба автора были одного возраста – семидесяти двух лет. Нисколько не пытаясь противопоставить взгляды и тем более творчество двух классиков, и даже не желая спекулировать на эту тему, я все-таки был заинтригован – читал ли Губерман Окуджаву, были ли его строки случайным совпадением, или же это концептуальный ответ?
Благодаря стечению обстоятельств, я получил возможность прояснить этот вопрос лично у Игоря Мироновича во время одного из его концертов в Москве.
Написав записку с вопросом заранее, я передал её для ответа, но Губерман лишь бегло просмотрел весь ворох корреспонденции из зала, ничего не читая вслух – не хватает времени. Тогда я сделал еще одну попытку, решив задать вопрос при получении автографа после выступления. Отстояв длинную очередь, наконец пробиваюсь к мэтру:
- Игорь Миронович, Вы не ответили на мой вопрос в записке, можно я его Вам задам лично?
- Да, пожалуйста.
И я скороговоркой цитирую Окуджаву, добавляя, что у автора «гариков» есть похожее четверостишие. Очередь жаждущих автографа за нами напирает. Губерман, надписывая книгу, кажется, не до конца понимает вопрос и, вскинувшись, довольно эмоционально восклицает: «Ей-богу, не крал!». – «Ну, что Вы, я всего лишь хотел уточнить, знали ли Вы эти строки; возможно, это своеобразный ответ?» - «Да нет, конечно, не знал!».
Жаль, подумалось мне. Хотя, наверное, едва ли Губерману с его обостренным чувством такта пришло бы в голову дискутировать с Окуджавой подобным образом. Впрочем, какое это имеет значение? Два человека задали себе вопрос о старости, смысле жизни, и получили совершенно разные ответы. Оба правильные.