Глава 12
«Патриарх» успел отдохнуть, попутно увидев сон о полёте из Киева, и стоял у короткой стены просторной прямоугольной комнаты полным сил. Перед ним, на сделанных из всевозможных подручных материалов скамейках, упорядоченно сидели возбуждённые жители «Убежища».
- Сколько же нас! - изумился он, впервые видя всех членов «Общины» в одном месте.
По случаю собрания «Инженер» расщедрился на подключение двух дополнительных лампочек. В комнате, однако, виднее стало ненамного и «Патриарх», хищно прищурившись, вглядывался в уходящие в полумрак ряды лиц, стараясь разглядеть реакцию собравшихся.
- Все совершеннолетние члены «Общины» собраны, - отчитался, приподнявшийся из первого ряда «Химик».
- Все?
- Даже «Доктор». Только «Роженица» находится в медицинском отсеке.
- Понятно.
«Патриарх» кивнул ему, не переставая вылавливать из толпы хорошо знакомые лица. Вот рядом с дружной бригадой сидит скучающий «Шахтёр». Он явно не понимает, зачем нужны эти нудные собрания.
- Ему бы сейчас в забой… - усмехнулся он про себя.
В углу примостился застенчивый «Зоотехник». Он так пропах неистребимыми запахами подопечных, что стесняется своего присутствия.
- Вон задумчиво смотрит в потолок немолодой и уставший «Биолог». - «Патриарх» украдкой осматривал всех. - Наверное, проверяет эффективность своего лучшего изобретения, грибковой плесени, дающей приглушенное фиолетовое свечение.
Он поднял к верху глаза и попытался разглядеть смазанный след от касательной пули.
- Интересно, виден ли отсюда след той пули? - некстати подумал «Патриарх».
Она наткнулась на железную балку, служащую каркасом крыши «Убежища» и отрекошетив от неё попала в его беременную жену. Почти тридцать лет прошло от тех злополучных событий, а он всё ещё помнил Катеньку живой…
- Вот мы и дождались, - он всегда про себя разговаривал с ней. - Скоро всё закончится, дорогая.
«Патриарх» посмотрел на волновавшихся жителей. Он не напрасно тянул паузу. Он думал. Знал, что сказанное им сейчас вызовет бурю эмоций.
- Нам необходимо принять единственно правильное решение, - настраивал он себя, - от которого зависит их будущее.
Руководитель только что принял его, и слегка покашляв, чтобы прочистить горло тихо начал говорить:
- Я на правах избранного главы «Общины» собрал вас здесь на экстренное заседание с одной целью! - он сделал паузу, набираясь воздуха и сил. - Сообщить вам о замеченных на поверхности людях.
- Как? - крикнул кто-то из правого угла.
- Не может быть!
- Сколько их? - выкрики с мест не прекращались несколько минут.
«Патриарх» был готов к подобной реакции, переждав первоначальные вопросы, он поднял правую руку и произнёс:
- Я знаю столько же, как и вы. Три человека движутся в нашу сторону. К утру, они будут рядом. Кто они и зачем находятся здесь не ясно.
- Ну и пусть катятся дальше! - вскочил импульсивный «Водяной».
Он по роду занятий неотлучно следил за таянием добываемых бригадой «Шахтёра» ледяных блоков и мало общался с людьми.
- Зачем они нам вообще сдались? - спросил он и оглянулся вокруг, словно ища одобрения и поддержки.
- «Водяной» прав.
- Как жили, так и будем жить… - согласились с ним некоторые люди.
- Не умрём!
- К сожалению, вы не знаете всей информации.
И к такой реакции был готов «Патриарх». Он горько усмехнулся и, повернувшись в сторону «Шахтёра», предложил:
- Скажи им!
- Лучше Вы скажите! - вскочил тот на ноги.
- Ты отвечаешь за этот участок.
- Да говорите хоть кто-нибудь... - возмутился «Химик».
- Нет, говорите Вы!
- Да не умею я говорить... - он молитвенно сложил свои натруженные руки, но видя, что ведущий не реагирует, нехотя продолжил. - Запасов дизельного топлива хватит на год, максимум на полтора…
«Шахтёр» выпалил неуклюжие страшные слова и плюхнулся на лавку. Члены «Общины» с минуту переваривали полученную информацию, затем опять начали кричать:
- Придумаем что-то!
- Тогда и выйдем…
- Сведения точные?
- Тише, - остановил выкрики «Патриарх». - Это наш единственный шанс встретиться с выжившими людьми.
- А вдруг они бандиты? - поднялась со своего места недоверчивая «Повар». - Начнут стрелять…
- Это вряд ли… - начал рассуждать вслух логичный «Инженер». - За столько лет они точно перестреляли друг друга и гости здесь явно с другой целью.
Жители «Убежища» продолжили рьяно обсуждать сложившуюся ситуацию. При принятии решений учитывался каждый голос. От хвалёной демократии устройство внутренней жизни «Общины» отличалось только одним. Все жители голосовали открыто и каждый должен быть убеждён в необходимости таких действий. Перекрикивая гул собравшихся жителей, обратился «Патриарх» к людям:
- Ставлю вопрос на голосование!
- Всё ясно...
- Подождите. - «Химик» встал со скамейки. - Не забывайте, что от поверхности нас отделяет метров двадцать льда и снега.
- Придётся работать всё ночь. Откроем двери шлюзовой камеры и будем вырезать спрессованный снег ступенчатыми блоками.
- А куда девать такую массу льда?
- Водяной будет дробить его, и спускать в канализацию. «Инженеру» нужно подготовить дополнительный запас энергии для быстрого таянья снега. - «Патриарх» знал ответ на любой вопрос. - Когда останется только последний слой перед поверхностью все уйдут, а я один вырублю его и выйду наверх.
Последние слова вызвали шок у слушателей. Большинство людей, молча и недоумённо, смотрело на многолетнего руководителя.
- Ты сошёл с ума, - возмутился «Химик». - Даже не думай об этом!
- Выйду я! - отрезал закаменевший «Патриарх». - Я самый старый в общине, не жалко пожертвовать… Кроме того, как официальный руководитель «Общины», только я имею право вести с гостями переговоры.
- Хорошо, но как быть с совместимостью, - встревоженная «Доктор» просчитывала профессиональные риски. - Что если пришельцы принесут неизвестные нам болезни и вирусы?
«Патриарх» закрыв глаза, и потёр ладонями морщинистое лицо.
- Сделаем так! - он не советовался, а отдавал поручения. - «Доктору» подготовить отдельный, герметичный бокс. Я проведу туда гостей, если конечно они настроены дружелюбно и согласятся войти.
- А как Вы застрахуетесь перед встречей?
- Я надену противогаз и комплект химической защиты. После встречи я сам возьму у них кровь и ваша задача произвести как можно быстрее необходимые анализы. Это возможно?
- Конечно. - «Доктор» утвердительно кивнула головой.
В её распоряжении находилась медицинская комната, обустроенная и имеющая довольно неплохое оборудование. Неведомые строители бомбоубежища загодя побеспокоились о здоровье будущих постояльцев, и надёжно запертая комната не подверглась ранее варварскому разграблению.
- Мы сможем сделать тесты на совместимость в течение двух часов, - разъяснила она слушателям. - Достоверность девяносто процентов.
- Отлично, - обрадовался «Патриарх» и взмахнул руками. - А я за это время переговорю с гостями и выясню ситуацию на поверхности. Возражения есть?
Никто не высказал ему никаких критических замечаний. Жители «Убежища» постепенно проникались осознанием важности этого момента.
- Тогда голосовать не будем. «Химик» и «Инженер» сейчас доведут технические детали, где кому находиться и за работу!
Он упал на стул. Бесконечный день забрал у него последние силы…
Мама
Тревожный звонок мобильного телефона настойчиво продирался сквозь плотную завесу сна. Александр Сотников на ощупь, ещё пребывая в пограничной зоне яви, нашёл на прикроватной тумбочке злобствующую тварь. Не понимая хорошенько, кто он, что он и где он, вяло, нажал кнопку приёма.
- Алло Саша, алло! - ему показалось, голос старшей сестры летел до него долго, будто из соседней галактики. - Ты слышишь меня, алло?
- Слышу я, слышу…
Александр, механически взглянул на цифры таймера фиксирующие бег неподкупного времени. Подсвеченный дисплей телефона утверждал, что сейчас полпервого ночи. Хотя по его ощущениям уже должно быть утро...
- Не может быть… - он испытующе и недоверчиво посмотрел на номер.
Точно звонила сестра из другого, ставшего вдруг далёкой заграницей, братского государства. Её страшные слова, произнесённые шёпотом, прозвучали удивительно чётко:
- Она умерла.
- Кто?
- Мама.
- Как умерла, - не понимая их кричащего смысла, удивился брат. - Я же разговаривал с ней всего час назад?
Сестра замолчала, словно набираясь сил для дальнейшего разговора. Казалось, что сестра разговаривает с ним, находясь в соседней комнате, а не за две тысячи километров:
- Она поговорила с тобой, вздохнула и умерла.
- Не может быть...
- Выезжай непременно, как можно быстрее!
- Как же это? - не мог прийти в себя Сотников. Ему казалось, что он ещё спит и ему снится пусть страшный, но всё-таки сон. - Так не бывает!
- Бывает…
Он, искал слова, подходящие случаю и не мог найти. Не дай Бог заранее готовится к такому разговору! Растерянность постепенно сменялась необходимостью что-то делать, и Саша твёрдо сказал:
- Конечно же, выеду…
- Мы будем ждать.
- Выеду первым поездом.
- Звонят в дверь, - сестра всегда отличалась природной деловитостью. - Наверное, приехал врач констатировать смерть.
- Ты держись там. - Александр на миг представил её душевное состояние. - Я скоро буду рядом…
- У нас больше нет мамы! - сестра, наконец, заплакала и прервала вызов.
Остаток ночи Сотников не спал. Выпил бутылку водки, курил и под утро даже всплакнул. Точно такая ночь случилась у него десять лет назад. Бессонная и пьяная, только со знаком плюс. Тогда он отвёз жену в роддом и спокойно лёг спать. Знакомый врач, после осмотра поступившей пациентки заверил, что до родов далеко. Позднее, среди ночи, он позвонил сам и поздравил с новорождённым сыном.
- С тебя бутылка, папаша! - доктор был явно навеселе. - Коньячка!
- Да хоть ящик, - он почему-то сразу понял, что с рождением сына жизнь обрела долгожданный смысл. - За сына не жалко…
Он вскоре убедился в своей правоте. В мире стало немного больше людей, кого он любил, и кто отвечал ему взаимностью. Теперь это число сократилось ровно наполовину…
- Как же жить с этим. - Сотников не мог отделаться от саднящего чувства вины. - Неужели это я виноват в происшедшем…
По привычке Саша делал необходимые телесные движения. Ходил, без аппетита ел, что-то говорил, куда-то ехал, но всё время не переставал думать о матери:
- Почему так произошло? Почему она умерла такой молодой?
Вся её жизнь была подчинена, какой-то скрытой, неведомой цели. Все важные события в судьбе совпадали с переломными моментами страны. Днём следующего дня, выпив с незнакомым попутчиком несвоевременную бутылку водки, Саша рассказывал историю её жизни:
- Родилась мама 22 июня 1941 года и чудом осталась жива. Семью за связь с партизанами немцы собирались казнить в машине-душегубке. Когда она на руках у матери оказалась внутри герметичного фургона на колёсах и выхлопные газы начали поступать туда, вдруг напрочь заглох мотор…
Поезд пыхтел, одолевая очередной подъём где-то в Курской области. Попутчик дремал, а Сотников разговаривал сам с собой:
- Дочь она родила, когда Гагарин полетел в космос, и человечество протоптало тропинку к звёздам. Сына - когда войска СССР вошли в Прагу и начались процессы, закончившиеся развалом Союза. Заболела она после взрыва на Чернобыльской АЭС. Семья жила недалеко от взбесившейся станции и по количеству полученных рентген она приравнивалась к ликвидаторам.
Александр вдруг чётко вспомнил тот мартовский день, когда они впервые приехали в онкологическую клинику.
- Рак… Поздняя стадия! - поставил страшный диагноз седой, уставший доктор, рассматривая результаты обследования. - Гарантий никаких дать не могу.
- Избавиться от рака лучше всего с помощью пива, - некстати брякнул его выпивший ассистент.
- Сынок, может, не будем делать операцию? - мама по врождённой крестьянской скупости не любила тратить деньги неизвестно на что. - Сколько Бог даст, столько и проживу…
- Если джентльмен говорит даме: «Я понимаю тебя с полуслова», он имеет в виду: «Вы говорите вдвое больше, чем надо…» - пошутил он. - Если есть хоть малейший шанс, нужно бороться!
Тогда он решительно настоял на операции и как оказалось выиграл для неё десять лет. Спать ему в качающемся поезде совершенно не хотелось. Александр неожиданно вспомнил, что мама совсем не понимала анекдотов. Однажды он рассказал ей анекдот:
- Сидит мужик на рельсах. Подходит другой и говорит: «Подвинься, я тоже сяду!»
Мама хохотала до слёз, с ней почти приключилась истерика.
- Неужели, - подумал сын, - такой смешной анекдот?
На всякий случай спросил её:
- Ты как его поняла?
- Ну конечно, хитрый мужик, - ответила она, - попросил первого подвинуться, чтобы на тёпленькое место сесть!
Сотников в очередной раз вышел покурить в тамбур. Вспомнил, как мать постоянно ругала его за эту дурацкую привычку. Она была умной женщиной и часто говорила незабываемые слова.
- Умный человек отличается от глупого только одним, - мама улыбнулась, с любовью посмотрела на него. - Глупый никогда не признаёт своих ошибок!
По-другому она просто не умела смотреть на сына.
- Многие не признают ошибок… - Александр только теперь понял, какую он совершил ошибку пять дней назад.
Мать, измученная бесконечными химиотерапиями и операциями, в последнее время чувствовала себя всё хуже. Сестра предложила забрать её к себе:
- Перезимует у меня!
- А как она перенесёт дорогу?
- Потом отдохнёт, наберётся сил.
- Хорошо, - смалодушничал он. - Приезжай…
Саша недавно развёлся и искренне думал, что матери будет лучше с дочерью. Сестра вскоре приехала и забрала её. Он отвёз их соседний городок, на узловую станцию. Там поезд стоял неоправданно долго, и было время спокойно устроиться в вагоне.
- Ну, всё, я побежал, - сын поцеловал мать в лоб. - Не обижай дочку…
- Скажешь тоже!
Мать в последнее время постоянно капризничала и на его слова похоже обиделась. В тот раз Сотников легко спрыгнул с подножки вагона и рысцой побежал на стоянку машин. Время было позднее, и он хотел поскорее попасть домой.
- Сегодня футбол по телевизору… - рассчитывал он.
Внезапно он за что-то зацепился в темноте и упал плашмя прямо на тёплый асфальт.
- Чёрт! - выругался сын.
В самый последний момент мужчина всё же успел выбросить вперёд обе руки и приземлился на них всей тяжестью грузного тела. Кожа ладоней от соприкосновения с шершавой поверхностью оказалась содранной просто до мяса.
- Как это могло случиться? - Саша стоял тогда посредине спящего перрона и не мог понять, как он хорошо играющий во все спортивные игры, начиная с хоккея, смог так позорно свалиться.
Только теперь, в прокуренном тамбуре он понял, что сама судьба останавливала его. Она буквально кричала:
- Стой! Остановись! Ты больше не увидишь мать живой… - из пораненных ладоней текла кровь. - Вернись и проведи с мамой последние минуты!
Сотников понял это, только едя в поезде на её похороны. Он от бессилия ударил кулаком в стену тамбура и выругался:
- Я, к сожалению, тогда ничего не слышал…
Через день позвонила сестра, сказала, что доехали хорошо. Саша поговорил с матерью и лёг спать. Потом раздался злополучный звонок.
Прости! - чувство вины покинуло его, когда он увидел мать в гробу.
Она лежала такая помолодевшая, спокойная, что первой возникла мысль:
- Ей там лучше, нет боли и страданий! - он невольно смутился от пришедшей в голову крамолы. - Наверное, недаром понятие покойник происходит от слова покой…
Потом они вдвоём с сестрой остались у небольшого, сиротского холмика жёлтой земли. Молчали. Внезапно она сказала:
- Мама всегда тебя любила больше…
- Зачем так говоришь?
- Потому что ты сын.
- Что ты! - Александр попробовал не согласиться. - Ты была её любимой дочерью.
- Да, но в тебя она искренне верила. Она хотела увидеть в тебе, что жизнь прожита не напрасно, и ты сможешь что-то сделать. То, что явиться оправданием всем её бедам, болезням и переживаниям. Ты был смыслом её жизни!
Брат не знал, что ответить на это, поэтому промолчал. Через некоторое время они собрались уходить домой. Уже на выходе из печального кладбища сестра тихо сказала.
- Не хотела говорить тебе сразу… - она слегка замешкалась. - Последние слова матери, после которых она закрыла глаза и умерла, были: «Сыночка мой…»
- Мама сказала: «Сыночка мой!» и сразу умерла? - с нажимом переспросил он.
- Именно так всё и произошло, - нервно ответила она. - Всегда помни об этом!
Александр, ошарашенный услышанным откровением сестры, остановился, словно налетев с разгона на невидимую стену. Только теперь он до боли, до крика понял, что рядом с ним уже никогда не будем мамы. Никогда…
Дневник. День девяносто третий
Как странно устроен человек! Иногда, кажется, что у тебя не осталось никаких сил и ты пустой, как выпотрошенный грабителями банк. Тебе хочется только одного, закрыть глаза и забыться навеки.
- Однако ты терпишь и как-то живёшь дальше… - записал я.
Но вдруг случается что-то непредвиденное и ты должен пережить, перетерпеть ещё нечто ужасное.
- Разве возможно вынести ещё что-то подобное! - думал я тогда.
Как я написал в прошлой части, после похорон Кати меня в «Убежище» уже нетерпеливо ждали. Славик, мой незаменимый помощник стоял у горизонтальных ручек поднятого перископа, а рядом переминались с ноги на ногу смущённые капитан Жиров и Иван Петрович.
- Вы должны это увидеть, - сказал мне взволнованный Славик. - Посмотрите и принимайте решение сами.
- Я устал и не хочу ничего решать, - отмахнулся я, - хватит с меня испытаний…
Помощник, нахмурил выгоревшие брови и освободил место у окуляров перископа.
- Вам нужно посмотреть! - заметил Григорьев.
Я нехотя посмотрел в замутнённые стёкла. Сначала я не увидел ничего кроме снега. Он по-прежнему валил сплошной стеной и глаза, даже усиленные мощной оптикой ничего не различали в пределах нескольких метров.
- Я ничего не вижу, - буркнул я нетерпеливо.
- Возьмите немного левее… - посоветовал Жиров.
Вдруг в зону относительной видимости буквально вывалился человек.
- Кто это? - ужаснулся я.
Он был замотан в какие-то невообразимые тряпки и сначала я не узнал его. Человек упал на колени и просящим жестом протянул руки в мою сторону. От падения заиндевевшее полотенце сползло с головы и, несмотря на то, что от жгучего мороза кожа на лице висела кошмарными струпьями, я узнал его.
- Егор! - не сдержал я горького возгласа. - Сынок.
Дальше я не хорошо помню, что кричал и что делал. Очнулся я только у выхода из «Убежища». Меня крепко держали за руки товарищи. Несмотря на это я бился телом в бронированную дверь и умолял выпустить меня.
- Тише, тише Александр Николаевич! - успокаивал добрый Славик. - Егору теперь уже ничем не поможешь…
- Выпустите меня! - орал я.
- Ему уже не поможешь... - успокаивал меня Иван Петрович.
Через полчаса я понемногу пришёл в себя. Умом я понимал, что несчастному сыну я никак помочь не смогу, а навредить жителям «Убежища», если открою дверь и впущу радиацию, могу сильно.
- Мы должны честно принимать то, что нам даёт жизнь! - сказал Григорьев.
- Не дай Вам Бог пережить такое… - крикнул я ему в лицо.
- Мой сын тоже умер молодым, - твёрдо ответил Иван Петрович. - Однажды в нашей квартире раздался телефонный звонок. Звонила близкая родственница, жившая в одном городе с сыном. Потому, как за секунды изменилось лицо жены, я понял, что случилось страшное. Оказалось, сын ехал поздно вечером с работы, где его поздравляли коллеги с Днём Рождения, и разбился на авто, врезавшись в бетонный столб. На тот момент он был в коме, и врачи прогнозов на будущее никаких не давали. Я вылетел на следующий день, но живым сына уже не застал.
Григорьев замолчал, с трудом удерживая слёзы сожаления. Я отвернулся от него и до последнего смотрел на застывшее лицо Егора, пока его тело полностью не накрыл обильный снегопад.
- В последние секунды своей жизни, в момент перехода он был счастлив, - неожиданно подумал я. - Он успокоился...
Я смотрел на место, где умер мой сын, пока наверху не наступила ночь.
- Буду сидеть здесь! - ответил я на настойчивые уговоры капитана Жирова пойти спать.
Когда все ушли с командного пункта, я вдруг почувствовал какой-то отклик, будто Егор заговорил со мной. Его слова словно возникали в моей голове, диалог был мысленным, но почти реальным.
- Отец, не стоит сердиться на них… - голос звучал в моей голове, словно рождался именно там. - Им так легче.
- Ты пошёл с ними и погиб…
- Неправильный выбор! - сказал он с видимым сожалением. - Зато у тебя дальше всё сложится, как надо.
- Мне будет трудно жить без вас!
- Тебя ждёт трудная, но интересная и насыщенная жизнь…
Молчаливый диалог продолжался долго, до рассвета на ледяной поверхности. Я корил себя за то, что не уберёг сына, вспоминал те моменты, когда мог сблизиться с ним. Сын ответил на мои мучения:
- Не обвиняй себя, нет здесь твоей вины. Так было надо… Ты самый лучший отец, ты дал мне всё, что нужно, отпусти меня теперь, не держи…
- Я чувствую свою вину!
- Мне хорошо сейчас, - заверил он, - вспоминай меня живым...
Было полное ощущение, что мой сын где-то здесь: стоит за спиной. Сердце буквально разрывалось от тоски и боли. Мне чудились удары в дверь с той стороны, словно мой мальчик последним усилием просил спасти его.
- Одно дело знать, что ты просто ушёл в неизвестность, - застонал я, - другое видеть тебя умирающим и не иметь возможности помочь!
- Не надо слёз, страданий! - попросил настойчивый голос. - Мне будет тяжело…
Я пообещал и голос исчез. Так закончился тот страшный день и, если бы не обязанность фиксировать все события, я бы не за что на свете, не согласился бы вспомнить о нём.
продолжение http://www.proza.ru/2011/01/13/11