Роман
Жанр: мелодрама
«Нам исторически ползти мешают крылья...» /М. Захарова/
П Р О Л О Г
Москва, весна, наше время.
Зелень в апреле настолько молодая и чистая, что вид ее неестественно прозрачный и свежий. А отдельные кроны деревьев, не успев еще полностью покрыться листвой, кажутся пока не зелеными, а бурыми.
Птицы, проявляя невероятную активность после долгой холодной зимы, резвятся и целыми стаями перелетают с одного на другое место, при этом визуально образуют легко трансформирующуюся сетку, поддерживая искусственно созданную форму - толи летящую по небу, толи плывущую по облакам. Вот хоровод перелетных птиц, в который раз, освоив воздушное пространство, вновь выбирает себе в качестве следующих парковок новые деревья и замирает там на какое-то время.
Но, вдруг всю стаю разом, спугивает оглушительный грохот и жесткий пронзительный скрежет металла. Вновь и вновь слышится визг тормозов - сразу нескольких машин, врезающихся одна в другую, дорожные бордюры и в отдельно стоящие строения. А птицы, оставаясь до этого почти невидимыми, будто соревнуясь по шумовым децибелам, одновременно и яро со всех деревьев вспорхнули в небо, словно падающие звезды, только не вниз, а вверх…
* * *
Послеоперационная палата. Татьяна попала сюда после ДТП и находится еще под наркозом. У нее перевязана голова, на лице и руках ссадины. Ее сознание постепенно возвращает яркий свет. Бесконечно много света! Он нещадно слепит ее, а она не в силах даже сощуриться. Парадокс, но невесомость, навалившаяся на нее всей своей тяжестью, придает телу такую легкость, которая по внутреннему ощущению увеличивает его в несколько раз, но не дает возможности сдвинуться ни на йоту. Но вот свет дрогнул и, проникая сквозь дрожащие ресницы, начинают слабо проявляться очертания комнаты. Предательски тяжелые веки вновь плотно смыкаются.
Татьяна, по-прежнему, ничего не видит и не может понять, что с ней происходит. А, вернее сказать – боится понять и, при этом, до глубины ее сознания доходит, что, как только ее глаза откроются, она сразу окажется в реальной действительности. А ей очень хочется остаться там, где она видела его, говорила с ним, и еще одного расставания - просто не выдержит...
Татьяна крепко зажмурилась.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
В начале совместного пути
Начало марта 1995 года. Александр Демичев подъехал на своей машине к аэропорту "Домодедово". Пристроился на стоянке и вышел из авто. Он поежился от неприветливого ветерка морозного утра, однако не стал застегивать короткую куртку "пилот", а лишь подтянул к подбородку ворот белого свитера. Когда же он вошел в здание, то сразу направился в сторону таблоида «Прилёт». Он встречал свою Татьяну.
Она появилась всего через несколько минут, вместе с другими пассажирами рейса. Александр приподнял правую руку над головой и, чтобы скорее обнаружить себя, помахал ей, подтянувшись на носочках и без того высокой платформы лётных ботинок. Среди множества лиц Татьяна выгодно выделялась своим модельным ростом и статностью. Александр еще издалека начал разглядывать ее во всех деталях. Её волосы были аккуратно подколоты, и ему нравилось, как сидело на ней белое облегающее платье, с красиво спадающим многослойным воротником, обрамляя ее шею, и легкое пальто нараспашку глубокого красного цвета, той же длины, что и платье - чуть выше колен. Её яркий ансамбль завершали серые сапожки из замши с высокими голенищами. Но самое главное, что теперь она совсем рядом.
Александр, не отрывая глаз от лица Татьяны, забрал у нее из рук небольшую дорожную кожаную сумку, свободной рукой обнял ее и, наконец, поцеловал. Все, теперь дальше - только вместе! Улыбаясь и весело болтая ни о чем и обо все сразу, они направились к выходу.
* * *
Зима еще не закончилась и пока стоит крепкий мороз, весна не может войти в свои права. Дороги подчищены снегоуборочными машинами и уже подсыхают, но по обочинам прочно удерживают свои позиции высокие снежные сугробы. Влюбленная парочка, в подогретом салоне машины и в очень хорошем настроении, которое не могла испортить даже холодная мартовская ночь, ехали по Каширскому шоссе в свое временное жилище. Демичев последние четыре года снимал квартиру рядом со станцией метро «Авиамоторная».
Он шутливо и ласково теребил руку Татьяны:
- Ты почему, так долго летела, а?
Татьяна ответила ему в тон, но вопросом на вопрос:
- Почему я так долго летела, а? Сам ответь. Почему нас так долго держали на регистрации, в накопителе, наконец, в самолете? Кто-то видно не хотел, чтобы мы поскорее с тобой встретились! – Она, решила еще немного пожаловаться. - Представляешь, до взлета, нас дважды высаживали. Хорошо еще, что хоть без вещей.
Александр немного заволновался, понимая ситуацию изнутри, и поэтому ответил уклончиво:
- Ну, бывает... – Затем он, нежно улыбаясь и поглядывая на Татьяну, взял ее руку, поднес к своим губам и, желая перевести тему, спросил, - отец тебя провожал?
- Да. Петр Яковлевич сам позвонил мне, заехал и проводил. – Она ласково посмотрела на него, улыбнулась, и немного сморщив нос, сказала, - он так любит тебя!
На что Александр тут же, по-доброму, усмехнулся:
- Это он тебя любит. Отец давно уже считает нас с тобой парой, спит и видит, когда мы, наконец, поженимся.
- Он и правда хорошо ко мне относится. А свадьба? Нет. Только во дворе своего дома! Мы ведь подождем, правда?
Татьяна поднесла руку к своей щеке, касаясь камушка на обручальном колечке, подаренного Сашей. Да, да, того самого - во время предложения руки и сердца. Затем слегка потерла его о свою щеку и мечтательно улыбнулась. А Александр ответил:
- Как скажешь, милая. Я, так – хоть сейчас под венец! – Он внимательно следил за дорогой. - Кстати, как он там, - отец? – И заговорщически продолжил, чуть прищурившись - Нина Михайловна к нему заглядывает?
- В порядке. На днях они вместе ко мне приезжали, фруктов навезли, вина домашнего...
Александр немного прикусил нижнюю губу и по-доброму усмехнулся, вспоминая былые времена:
- Вино... Это он мастер! Во дворе нашего дома у отца отличный виноградник! Когда к нему прилетаю, встречаемся с друзьями... Да на природе! - Он многозначительно улыбнулся, - там он нас всех не раз и не два домашним винцом баловал!
Татьяне тоже вспомнилась одна из встреч с отцом Саши:
- И, ты знаешь, он сожалел, что мы ни разу не встретились до отъезда специально, чтобы попрактиковаться в вождении.
Александр, немного помедлив, продолжил тему:
- Знаешь, он, хоть и занимается этим профессионально, как ему кажется, но мне лично, - он посмотрел на Татьяну, слегка покачивая головой, - не нравится, как он это делает. Сам он, конечно, хорошо водит, причем легко пересаживается на любую марку машины, да и относится как к живому существу, - он коротко и с нежностью взглянул на Татьяну, - свою вообще голубкой называет. Но вот - научить...
Татьяна вступилась за Петра Яковлевича:
- Ах, Сашенька, поверь моему бесконечному опыту обучения, - все к этому вопросу подходят по-разному. Это, к примеру, как борщ сварить, продукты у всех одни и те же, а вкус совершенно разный. – И, тихонько, только для себя, добавила, - неудачный пример. – И уже громче спросила, - Вот ты, например, готовишь борщ?
Но Александр слышал все - и то, что было произнесено совсем тихо, и то, что специально для него. Он рассмеялся:
- Нет, борщ я не готовлю. Но, вот кашу с тобой сварил же?!
Татьяна тоже развеселилась:
- Да уж, не каждому так повезет!
Но Александр, вернул ее к незаконченному разговору:
- Тат, а у тебя же вроде есть права?
- Да, но прошло несколько лет, да и без практики... – Ей хотелось узнать больше о нем, о его жизни здесь, и она направила тему, чисто по-женски, в интересующее ее русло, - Ну, а ты что? Как дом? Со стройкой успеваешь, или пока холодно и зима не отпускает, - она снова рассмеялась, - так и стройка мерзнет?
Александр был рад, что Татьяна затронула эту тему и он ответил доверительно, и с гордостью:
- Дом строится! С дороги его тоже видно, - он посмотрел в окно, - но сейчас темно, а вот завтра поедем, и все сама увидишь. Устрою тебе экскурсию в наше будущее!
Она положила руку ему на колено, дорога немного утомила ее, и она с теплыми нотками в голосе, спросила:
- А сейчас нам долго еще ехать до твоего временного пристанища?
Александр, немного приподняв бровь:
- До нашего! Уже подъезжаем.
* * *
Они и правда, совсем скоро были дома. Татьяна обошла и внимательно осмотрела жилище, быстро сделала для себя пометки, что можно было бы изменить в создании уютного гнездышка. Затем она разобрала вещи, переоделась и приняла душ. Когда же Татьяна вновь появилась в комнате, то увидела, накрытый к чаю стол. Она благодарно улыбнулась, присела на краешек дивана и склонила голову на плечо любимого.
Они пили чай, Саша постоянно подставлял ей поближе тарелочки с разнообразными сладостями, а Татьяна, постепенно забывая про усталость, все больше оживлялась. Так, время незаметно давно уже перевалило на полночь, но они в неспешной и доверительной беседе продолжали свой вечер.
Сделав очередной глоток из чайной чашки, Александр поделился:
- Через неделю заканчиваю переподготовку, сдам экзамен – и на год в беспосадочный полет!
- Ах ты, птица моя перелетная! Не забудь, пожалуйста, про тех, кто тебя за взлетной полосой ждать остается. А то, ишь – беспосадочный!
Александр обнял ее и добродушно рассмеялся:
- Танечка, мы с тобой всегда на одном брегу! Ну, или на одном облачке.
- Подожди, подожди. А ты уже полностью перевелся из «Домодедово» в «Шереметьево»?
- «Шереметьево-2»! Все в порядке, дорогая, я уже в отряде. Сбылась мечта идиота! Теперь моя задача номер один, чтобы моя любимая женщина всегда встречала меня. - Он, ни на минуту не отпуская ее руку, постоянно поглаживал и перебирал ее пальчики, - а дома, чтобы всегда пахло вкусным обедом.
- И все?! Можешь считать вопрос решенным и снять с повестки!
Но он продолжил:
- А еще, чтобы было шумно от детских голосов.
Татьяна слегка прищурилась:
- Оу! Это - сложная задача! Придется очень потрудиться...
- Ну, что же, тогда объявим всеобщую мобилизацию и бросим все силы на столь сложный участок!
- Мне нравится ваш стратегический план, мой генерал! И я готова встать под ваши знамена.
- Не надо, не надо! Под знамена – это хорошо! Но никто не встает, а наоборот, можно даже прилечь, а Магомет уже сам идет к своей горе.
Александр придвинулся к Татьяне, нежно обнял и поцеловал ее. Они были счастливы...
И им, конечно же, нужен дом! Свой дом! Именно поэтому вот уже в течение двух последних лет Александр сам взял на себя надзор за стройкой. Под его присмотром были сразу два строения. Один – для них, второй – для семьи друга. А на строительной площадке его называют просто: Саша-пилот.
* * *
Сразу за южной границей Москвы, в Домодедовском районе, на реке Пахра развернулась частная застройка. Прямо с трассы, ведущей к аэропорту «Домодедово», выделяются своей архитектурой и яркостью красного кирпича, два совершенно одинаковых дома, подведенных уже под крышу. Татьяна и Александр съехали с Каширского шоссе и, немного не дотянув до реки, остановились. Они вышли из машины и, направились вглубь новостройки.
День выдался солнечным и верхний слой земли местами подтаял. Александр был в ботинках на высокой подошве и, пытаясь наметить тропинку посуше, осторожно переставлял свои ноги по глинистой поверхности, придерживая под руку Татьяну:
- Ты только посмотри, что натворила наша московская погода: не успел сойти снег, а здесь, как после проливного дождя - ну, просто всемирный потоп! Нет, Танечка, пожалуй, сегодня нам не удастся добраться до цели, - он немного досадно покачал головой, но тут же рассмеялся, - нам туда просто не добраться! – И пошутил, разведя руки в стороны, - ну, если только вплавь.
Татьяна вовсе не расстроилась, с ней достаточно сейчас происходило хороших перемен. Она, не боясь выпачкать свою обувь, ближе подошла к Александру:
- Весна, Саш, весна!
А он старался объяснить ей то, чего не удалось им посмотреть вместе:
- Первый этаж почти готов к вселению. А вон там, - Александр сделал шаг в сторону и вытянул руку, - посмотри, со второго этажа балкон под козырьком, – он гордо, приподнял свою голову, – это выход из «детской»! Там можно будет выставлять коляску на свежий воздух. В другой раз обязательно все осмотрим обстоятельно. Хорошо?
Татьяна, придерживаясь за надежную руку любимого, внимательно всматривалась во все, что было открыто ее взору, и согласно кивала головой. Но ее интересовало и то, что было дальше за домом:
- Посмотри-ка вперед, там по обе стороны Пахры и дальше в лесу, еще полно снега, а совсем рядом, ближе к деревне, земля вот-вот покроется зеленой травой. Я просто таю от восторга и умиления!
Она доверчиво подставила свое лицо лучам яркого, но еще почти не греющего солнца.
- Снегурочка ты моя! Вот обустроим дворик и подъездные пути, а уж потом... – И, продолжая любоваться своим детищем, а также, надеясь на лестный отклик, спросил.
- Ну, а дом-то тебе наш нравится?
Татьяна повернулась к Александру, и так, стоя совсем близко, лицом к лицу, подтянулась на носочках и коснулась его носа кончиком своего:
- Наш дом мне очень нравится!
Он крепко обнял ее, наклонился к самому уху:
- Правда-правда?
- Правда-правда!
* * *
Татьяна Калиновская, не привыкшая долго сидеть без дела, пыталась найти работу. Она, устроившись дома на диване, или на кухне за столом, а то, и в прихожей у телефона - бесконечно листала толстые газеты с пестрыми объявлениями, выписывая в свой блокнот то, что хоть как-то могло заинтересовать ее. Затем бесконечно звонила по телефону. Делала она это всегда эмоционально, будто ее могли видеть, говорившие с ней, на другом конце провода.
Татьяне пришлось заполнить немало анкет в различных редакциях и кадровых агентствах, присутствовать на собеседовании в организациях, при этом, колесить по метро и улицам города, сверяя адресные таблички на домах, со своими записями и пометками в блокноте.
И вот однажды, после очередного интервью по замещению на вакантную должность, она возвращалась домой. Оказавшись в центре зала станции метро «Новокузнецкая», достала из сумочки свой бесценный блокнот, тщательно просмотрела по пунктам, что-то отметила, а что-то просто зачеркнула и вернула записную книжку на место. Затем, сверившись с часами на руке, поспешила на переход к станции «Третьяковская», и там села в поезд.
Татьяна, уставшая от отрицательных эмоций при отказах в приеме на работу, и непривычно громкого шума встречных поездов метрополитена, быстрым шагом преодолевала уже хорошо знакомое расстояние от метро до дома. На это уходило у нее всегда около 15 минут. Решив не звонить в дверь, так как не была уверена, что Александр уже вернулся домой, открыла своим ключом, но на всякий случай, вошла в квартиру потихоньку, на цыпочках.
Александр был дома, он ждал свою Татьяну и на поворот ключа, поспешил ей навстречу.
Тогда Татьяна опустилась на всю ступню и радостно воскликнула:
- Ты уже дома!
- Дома, дома, – ответил он, и полушутя, полусерьезно погрозил указательным пальцем правой руки, - а вот кто-то, совсем не спешит.
Он подошел к ней, поцеловал, затем обошел со спины и обнял за плечи, на секунду прижался к ней, касаясь и вдыхая запах ее волос, помог снять пальто и отнес в шкаф, повесив привычно на «плечики». Она, тем временем, прошла вперед и присела на кресло в прихожей. Над приставным столиком-консолью настенный светильник источал теплый матовый свет, наполняя помещение домашним уютом. Она подумала: «Театр начинается с вешалки, а дом прямо с прихожей».
Саша присел на корточки у ног Татьяны, поочередно аккуратно расстегнул молнию на ее сапожках, немного помедлил, придерживая одну ногу в своей руке, подмигнул и затем аккуратно снял, отставляя обувь в сторонку, устроив обе ее ступни на свое колено. Он помог ей надеть домашние тапочки, после чего коснулся губами ее коленей и, наконец, отпустил.
Весь этот день Татьяна, носилась по городу, сбивая ноги, и теперь ощущения ее были сродни чувству золушки, попавшей на бал. Она беззвучно улыбалась, наблюдая за действиями милого сердцу человека. Но, все хорошее заканчивается, и пока не слетела с уст улыбка, она сказала:
- Саш, мне безумно приятно... Но ты меня задерживаешь. А мне еще столько важных дел надо сделать. - И, видя в его глазах вопрос, быстро ответила, - ужин тебе готовить, дорогой!
Они вместе прошли на кухню. Свет включать не потребовалось. На столе у окна в вазе из прозрачного стекла красовались три бутона роз на длинных стеблях нежных светло розовых оттенков, а на плоском белом блюде вроссыпь – крупные зеленые яблоки. В подсвечнике – высокая скрученная белая свеча. Она горела... Татьяна на секунду обернулась, посмотрела на Сашу и прошла к столу. Загадочный свет нежно заполнял и визуально раздвигал все пространство. Она не спеша, вдохнула поочередно аромат каждой из роз, секунду подержала свою ладонь над пламенем свечи, повернулась к нему и застыла в умилении.
В этот день, покупая цветы, Александр долго выбирал розы и очень хотел, чтобы они не только понравились, но и оказались похожими на нее, в тон ее настроения и сочетались с запахом свежести ее волос. Сейчас он стоял в проеме арки, вероятно ожидая одобрения и громкого восторга:
- Ну, скажи же что-нибудь?
Татьяна улыбнулась так, словно только что очнулась и возвращалась к действительности. Затем, на секунду оглянулась на розы, на яблоки, закусила уголок губы, обдумывая свой ответ:
- А я и не знала, что яблоки бывают такими огромными!
Александр покачал головой, глаза его светились. Другого ответа и ожидать было трудно. Он любил ее такой - непосредственной и понятной только ему одному.
* * *
Как-то после ужина, в продолжение вечера за кофе и десертом, Александр и Татьяна потихоньку разговаривали между собой, доверительно поглядывая друг на друга. Александр к ее возможной работе относился философски:
- ...Хочешь - работай, хочешь – не работай. Просто найди себе дело по душе, но при этом, оставайся собой.
Татьяне захотелось уточнить:
- Собой? Как это?
- Ну да, собой, – он улыбнулся, - значит со мной! Всегда - в зоне доступа.
Она на секунду задумалась.
- Понимаешь, все хорошо, когда ты рядом. Но, когда ты в полете, - она посмотрела на него, не скрывая на лице легкого огорчения, - ты так далеко, да еще с этими твоими бесконечными переадресовками, просто не знаешь, когда тебя и домой ждать. В это время я чувствую себя такой одинокой, и... – она помолчала секунду, - и совсем не нужной.
Руки Татьяны до линии локтя, лежали на столе. Александр прикрыл ее ладонь своей и потихоньку похлопал успокаивая:
- Но, но, но. Кто позволил этой девушке грустить?
У Татьяны немного потеплел взгляд. Саша так успокаивающе и ободряюще всегда действовал на нее, и немного, оживившись, сказала:
- Хоть бы уже скорее учебный год закончился. Привезу, наконец, свою Алинку. Ужасно соскучилась!
- При-ве-зем! Хотя, я не понимаю, почему она уже и сейчас не с нами? Нет, правда, Тат. Школа, вон прямо во дворе, даже из окна видна, - он посмотрел сквозь стекло и занавеску, - даже и возить никуда не надо.
- Но, Сашенька, ей только 9 лет. И это совсем не просто менять школу в конце учебного года, привыкать к новым друзьям, а потом... А потом - переезд и снова новая школа.
Александр поднялся со стула, обошел стол и со спины положил руки Татьяне на плечи:
- Вот скоро достроимся и переедем.
Они вместе перешли в комнату. Устроились удобно рядом на диване, и Татьяна, мечтательно с блеском в глазах, произнесла:
- Там можно будет по ступенькам сходить с крыльца прямо на травку!
Александр тоже решил поделиться своими мечтами, тем более, что свершение их было не за горами:
- Хотелось бы посмотреть, как маленький человечек, путаясь в траве, перебирает крошечными ножками! – Они переглянулись и улыбнулись друг другу, - а потом, мы все вместе поедем дальше.
- Оу, оу, оу! Маленький человечек еще и не шевелится даже... А ты и правда считаешь, что стоит ехать дальше? Саш, а мне здесь нравится.
Александр искренне удивился, а в его тоне неожиданно появились даже жесткие нотки:
- Нравится? Что здесь может нравиться?
Но Татьяна продолжала доверительно:
- Спокойно, надежно, ты рядом. Отгородимся с тобой от всего мира густой зеленью, и будем себе жить-поживать...
Она рассмеялась, и настроение ее сделалось даже игривым. А вот настрой Александра заметно изменился, и было видно, что он что-то вспомнил, забеспокоился, встал, прошелся по комнате:
- Спокойно и надежно? Ты действительно так думаешь? – И, потрепав ее осторожно по волосам, задержал свою руку на Лизином плече, сел рядом. - Наивный ты мой мечтатель!
- Нет, Саш, а правда? Ну, что ты там будешь делать? Думаешь, что сможешь перевестись в какую-нибудь западную авиакомпанию?
- Не обязательно. У меня хороший налет часов, да и возраст, знаешь ли...
Татьяна, осторожно перебивая его и нежно улыбаясь, постаралась добавить в разговор теплых ноток и поменять, наконец, его настрой:
- О возрасте не будем! – И, возвращаясь к разговору, - ну, правда, так чем тогда заниматься станешь, если не летать?
- Ммм... Можно торговать, например.
Теперь пришло время искренне удивиться Татьяне. Она забралась с ногами на диван, устроилась так, чтобы можно было видеть лучше лицо Саши и, затерявшись в складках юбки, продолжала:
- Торговать? Ты? Но, как ты вообще себе это представляешь?
Александр посмотрел на Татьяну и ответил немного с досадой:
- Странно все же, с детства нам прививали определенное отношение ко всему, что совершенно противоположно пониманию практически во всех других странах, - досадовал Александр.
- Конкретнее. – Она старалась понять, куда он клонит.
- Ну, помнишь, как в институте: капиталистический способ производства, - где все сразу понятно от начала и до конечной точки?
- Так. И что?
- А социалистический? План, переработка, конечный продукт. А прибыль где? И, главное - куда?
Александр развел свои руки в стороны, а Татьяна продолжила за него:
- То есть, как, куда идет товар, еще как-то понятно, а вот где оседает прибыль - тупик! Понимаю, ты только, что обозвал меня продуктом социалистического способа производства...
Александр хотел ее перебить и смягчить «обвинение», но она подняла указательный палец, останавливая его:
- Итак, «продукт», - она показала рукой на себя и покачала головой из стороны в сторону, - который не понимает, что конечная точка – не упаковка с ярким ярлычком, а продвижение товара до конкретного покупателя, и получение чистой прибыли за минусом налогов.
Александр согласно кивнул и подтвердил:
- Все ты понимаешь правильно, дорогая! И что из этого следует? Продолжить не хочешь?
И Татьяна продолжила, но немного с иронией:
- Из этого следует, что «торгаш» - это не есть хорошо, а «торговля» - это продвижение товара и достойное занятие, – она подняла указательный палец вверх и гордо заключила, - я так думаю!
* * *
Шел день за днем, быстрых перемен ожидать было трудно. Но световой день становился длиннее, на улице легкая оттепель. Однажды вечером, удобно расположившись в комнате на диване, Александр занимался английским, слушая текст через наушники, вернее - «космический эсперанто», что является одним из обязательных требований к служащим авиакомпании. В комнату вошла Татьяна, по пути погасив свет в прихожей:
- Не помешаю?
Александр улыбнулся, понимая сказанное по губам и снимая наушники:
- Что ты? Ты мне никогда не мешаешь!
Татьяна подошла ближе:
- Ну, как твои успехи? Может, перейдем уже на английский?
- Я прилежный ученик! - Он потянулся к ней обеими руками, – Come to me.
Татьяна, прилегла рядом и прижалась к Александру, кутаясь в него, как в плед... Но, лишь коснувшись своей щекой его лица, она заволновалась:
- Скажи, как ты себя чувствуешь? По-моему, у тебя жар.
- Ну, да, похоже на то. Мне и, правда, как-то не по себе немного. Да не беспокойся, Тат. Утром все пройдет.
- Утром вызовем врача. А прямо сейчас надо срочно сбить лишние градусы.
Она прошла на кухню, где на одной из полок пенала хранилась коробочка с лекарствами. Достала ее, перебрала содержимое, покачала головой, как бы говоря: «Много всего, но, как часто бывает, нужного-то и нет». Тогда она все сложила назад и вернула аптечку на прежнее место, подошла к плите и поставила чайник на газ. Затем достала из-под сиденья кухонного уголка банку с малиновым вареньем, присланного мамой, заварила крепкий чай и, уже через несколько минут, вернулась с подносом в комнату.
Татьяна, улыбалась и, дабы не разоблачиться, проговорила:
- Сашунь, ты знаешь, я тут подумала, что до врача мы не будем ничего принимать из лекарств, ну, чтобы не навредить, а пока воспользуемся старым, бабушкиным способом. Так что, будем чаевничать! Да и я тоже присоединюсь к тебе с удовольствием.
Он вяло улыбнулся в ответ, продолжая в это время, думать о своем, но вслух, не сдержавшись, все же произнес с досадой:
- Все это так некстати!
Тогда Татьяна попробовала осторожно пошутить:
- Что некстати? Чай с малиной или я?
Она приподняла свою чашку со столика, до краев наполненную чаем и словно бокалом с вином чуть коснулась Сашиной чашки.
* * *
Ночью Александру стало хуже, он весь горел. Татьяна вызвала «Скорую». Врач, после тщательного осмотра и, сбив немного уколом температуру, попросил медсестру сделать соответствующие назначения и предписание в поликлинику.
Бригада Скорой помощи, выезжала сегодня уже далеко не на первый и не на последний вызов. Доктор уставшим голосом произнес:
- Очень похоже на вирус. К сожалению, при этой разновидности гриппа – явные симптомы простуды, а высокая температура держится не менее десяти дней. Так что, лежать, лежать и лежать. Да и, как можно больше пить, – он посмотрел в сторону Татьяны, чуть сморщился в подобие улыбки, но произнес по-прежнему серьезно, – а, при хорошем уходе, так и безо всяких осложнений можно будет обойтись.
Медсестра передала Татьяне выписанные рецепты и направление в поликлинику, после чего обменялась понимающим взглядом с доктором, и с его молчаливого согласия, обратилась к Татьяне:
- Если к утру, температура будет высокой, вы можете сами поставить укол литической смеси.
Татьяна согласно кивнула, отошла в сторону, наклонилась к креслу, достала из сумочки свой блокнот:
- Хорошо, я только запишу состав и дозировку в пропорциях.
Медсестра продиктовала ей:
- 2 мл раствора анальгина и 1 мл димедрола.
К ним подошел доктор и подсказал:
- И добавьте пару кубиков папаверина.
Медсестра отобрала из отдельных упаковок три ампулы названных препаратов, передала их Татьяне и собрала медицинские принадлежности в специальный чемоданчик.
Татьяна вышла из комнаты, чтобы проводить бригаду Скорой помощи:
- Спасибо, доктор, – и, обращаясь к медсестре, чуть улыбаясь, – и вам, большое спасибо. Спокойного дежурства!
Затем она вернулась, и все ее внимание снова было обращено только к Александру:
- Ну, как ты, Сашенька?
- Татка, надеюсь только на тебя.
Она подсела к нему, подложила свою руку ему под голову и пристроилась рядом на краешке дивана:
- Я с тобой, мой хороший.
- И в горе и в радости?
- И в горе, и в радости! – Не задумываясь, ответила Татьяна.
- Тат, мне что-то так плохо... А я не умру?
Но в Татьяне уверенности было на двоих, и она сказала вполголоса:
- Ни за что и никогда я не позволю тебе этого!
- Не такой уж я и хороший, чтобы мне даровать вечную жизнь.
Но Татьяна прижалась к нему, и утвердительно заявила:
- Ты – самый хороший!
* * *
На другой день по вызову на дом, в послеобеденное время, пришла участковая врач. Она коротко поговорила с Татьяной, поверхностно осмотрела больного, задала ему несколько вопросов и, уже собираясь уходить, обратилась к Александру:
- Ну, все, молодой человек, теперь наберитесь терпения и следуйте моим указаниям.
Александр, уже вслед «гостье», с трудом повернув голову, слабым голосом задал волнующий его вопрос:
- А уколы обязательно?
Татьяна смущенно покачала головой и постаралась незаметно погрозить ему из-за спины кулачком. А врач ответила, не скрывая своего удивления:
- А мне ваша жена сказала, что вы сильный и смелый, – и тут же, утвердительно добавила, - уколы обязательно!
Татьяна проводила доктора до двери и вернулась в комнату. Александр, встретил ее грустным взглядом и, досадуя все больше на болезнь, произнес:
- Ну вот – вынужденная посадка. А совсем скоро экзамен...
- Не огорчайся ты так, мы обязательно справимся.
- Я знаю, - вдруг неожиданно окрепшим голосом подтвердил Александр. Затем взял ее за руку и попробовал улыбнуться, - ты же рядом – мой запасной аэродром!
* * *
Александр тяжело болел и действительно с высокой температурой под 40 по Цельсию провел почти две недели в постели. Еще пару раз его посетила врач с их участка. Заботливо ухаживала и почти не отходила от него Татьяна. Он выздоровел, но заметно осунулся.
* * *
Прошло еще две недели. Демичев возобновил посещение занятий обязательного авиа-курса. И как-то вечером, когда Татьяна готовила ужин, раздался звонок в дверь. Она, вытирая на ходу руки кухонным полотенцем, поспешила открыть. Это был ее Саша. Он с порога поприветствовал ее:
- Привет, милая!
Она привычно чуть приподнялась на носочки и, дотянувшись до лица, поцеловала его.
- Привет, привет, дорогой! – Она наклонила голову и, прищурив один глаз, попыталась заглянуть за его спину, сначала с одной стороны, потом – с другой. – А кому это такие красивые, мои любимые белые розы, а? Отвечать по уставу!
Сюрприз не получился и Александр понимая, что его разоблачили, а дальнейшее сопротивление бесполезно, наконец, обнажил белый букет, высоко поднял руки и тут же осыпал Татьяну с головы до ног.
Татьяна так и заблудилась в падающем рае, вдыхая свежий аромат роз:
- Боже мой, как я люблю этот сор!
Потом она застыла в немом вопросе. И Александр вынужден был отвечать:
- Танечка, дорогая, все хорошо. Я сдал экзамен и могу теперь спокойно летать целый год!
Татьяна на месте закружилась от радости:
- Я никогда не сомневалась в тебе! Ты, – она широко развела руки, - вот такой молодец! Ну, что, мыть руки и скорее к столу?
- А вот и нет! Я заказал столик в ресторане. Татка, быстренько, переодевайся, нас уже ждут.
- Правда? Я сейчас, я быстро-быстро! – Она прошла в комнату, раскрыла дверцы шкафа и, пока перебирала свои наряды, потихоньку рекламировала стихи, которые ей пришли на память: «Я лечу, а земля мне навстречу, раскрывает изящно объятья... Хлебосольная встреча под вечер, к месту будет парадное платье».
- Са-а-а-аш!
- Да-а-а-а, - ей в тон ответил Александр.
- А кто нас ждет?
- Целый строй официантов! – Он подошел ближе, и обхватил ее руками вокруг талии вместе с кофточкой, которую она только что рассматривала перед зеркалом, коротко поцеловал в губы:
- Послушай, Татка, а во что мне переодеться?
Татьяна, продолжая заниматься собой, произнесла медленно, но уверенно:
- А тебе не надо, я люблю, когда ты в форме. – И торжественно продолжила, глядя на него. - Это – твой цвет, моя Синяя птица! Пусть все видят – кто со мной рядом!
* * *
Ресторан, в котором они хорошо проводили счастливый вечер, был небольшим, но очень уютным. В глубине зала, на невысоком подиуме, за роялем сидел немолодой, статный тапёр в черном строгом костюме, белой сорочке с бабочкой у воротничка. А из-под его пальцев рук, быстро бегающих по клавишам, исходили негромкие звуки джазового блюза, хорошо дополняя романтический настрой гостей заведения.
Выбор платья Татьяны, как нельзя лучше подошел для тихого ужина вдвоем. Оно было фисташкового цвета, до середины колен. Поверх платья - длинные бусы в два ряда из искусственного жемчуга. Одна веточка - цвета топленого молока, другая – на тон темнее платья, хорошо подчеркивала зеленые глаза своей хозяйки, в которые смотрел, почти не отрываясь, Александр и готовый тонуть в них бесконечно.
Строгость классических черных туфель Татьяны на невысокой шпильке, нарушали отдельные шаловливые движения под столом. Молодая женщина лишь чуть касалась носов туфель своего партнера, которые были на несколько порядков больше в размере. Делала она это с несколько отстраненным видом и, сидящие в зале гости, а также снующие мимо официанты, не могли и заподозрить ее в невинной шалости.
А вот Александр с трудом сдерживался, чтобы не выглядеть глупо, или просто не рассмеяться громко и, при этом, ему очень хотелось поскорее оказаться дома, чтобы незамедлительно и непублично уличить свою шалунью.
Но в зале, по-прежнему, поддерживая хорошее настроение, раздавалась негромкая музыка. На столе стояли высокие бокалы с красным вином, которые, попадая в свет зажженной свечи, красиво отсвечивали своей багровой прозрачностью.
* * *
Весна набирала силу, участились дожди. И как-то, таким ненастным вечером, похожим и на весну и на осень одновременно, Александр с Татьяной были дома. Но спать еще было рано. Она читала книгу, а он, то и дело, переключая кнопки пульта, тщетно пытался найти интересную программу по ТВ. Это его немного расстраивало, ведь не так часто выпадает свободный вечерок.
- Послушай, Тат, не могу найти ничего достойного внимания.
- А мне все равно, что смотреть. Дома так хорошо и никуда не нужно спешить. И ты – близко-близко... - заметила она добродушно и отложила в сторону книгу.
Затем Татьяна пересела с кресла на диван, привычно подлезла к Саше под руку и удобно устроилась на его плече. Слышно было, как за окном участился дождь. Она рассматривала любимое лицо и улыбалась, немного смешно морщив лоб над переносицей.
- Вот и хорошо! Зачем нам кино? Нам и так не скучно.
Александр поводил глазами из стороны в сторону, выбирая из посетивших его мыслей, чем бы сейчас получше заняться. И было видно, что он уже принял решение и с нежностью, многозначительно посмотрев на Татьяну, хотел привести незамедлительно свой план в исполнение.
Но его мысли перебило предложение, последовавшее от Татьяны:
- Может чайку поставить?
Александру понравилось такое предложение, тем более, что его намерения тоже не потребуется откладывать надолго. Можно сказать, была возможность поймать двух зайцев сразу.
- А что? Хорошая идея! – Поддержал он.
Татьяна была в черных бриджах, едва доходивших до середины икр и белой облегающей футболке. Она быстро поднялась с дивана и направилась было на кухню, но в это самое время неожиданно позвонили у входа. Она на носочках развернулась и быстрым шагом, прошла к двери. Перед ней стоял смуглый молодой человек лет тридцати, опрятно одетый, с аккуратной стрижкой. Он был весь мокрый от проливного дождя, а тонкие струйки воды стекали с него прямо на коврик у порога.
Молодой человек с легким акцентом вежливо поздоровался. Татьяна приветливо ответила ему и предложила войти.
- Мне бы с Сашей-пилотом поговорить. – Произнес молодой человек, переступая через порог.
Татьяна обернулась, чтобы окликнуть Александра, но он уже стоял позади нее с каменным лицом. От неожиданности она немного растерялась и, чуть заикаясь, выставив свою руку вперед, показала на гостя:
- Саша, это к тебе... – Александр молчал, и тогда, нарушая неловкую паузу, она смущенно проговорила. - Ну, ладно, вы тут сами ... Пойду что-нибудь к чаю соберу.
Александр, оставшись один на один у порога с молодым человеком, жестко обратился с вопросом:
- Ты зачем сюда пришел?
Хозяйка хлопотала на кухне, и через несколько минут у нее все было готово. Ее немного беспокоил внезапно появившийся человек, но она оставила это на «потом». И когда на кухню вошел Александр, она уже переставляла с разделочного стола на поднос чайные приборы и угощенье, чтобы отнести в гостиную:
- Сейчас, накрою в комнате. Приглашай гостя.
- Ничего не нужно! Незваный гость уже ушел.
В голосе прозвучали прохладные нотки.
- Да? Что так?
Татьяну что-то интуитивно волновало, и поэтому она рассчитывала на объяснение. Но Александр молчал, и ей осталось только оставить поднос в покое и развести руки в стороны. Она сделала шаг назад и остановилась у окна. А ему хотелось остановить ее от поспешных выводов, обнять, защитить... Но, он не мог в этот момент совладать с собой и неожиданно задал ей вопрос, не меняя тона:
- Таня, постой. Ответь мне, ты зачем побежала к двери? Ты что, кого-нибудь ждала?
Она смутилась и совсем запуталась.
- Нет.
- Это Москва, понимаешь? И нечего дверь нараспашку держать!
Татьяна понимала, что раздражение и, как следствие, - несвойственное поведение Александра, было вызвано совсем не ее действиями, и поэтому она не чувствовала себя виноватой. К тому же, вряд ли ему хотелось ее обидеть. Она собралась с мыслями и в следующий момент, обратилась сама:
- Саша, что происходит? Ты отчитываешь меня как девчонку... А я ничего не понимаю и мне, под стать, самой задавать тебе вопросы.
Но, увы. Александр, решив для себя твердо, пока ничего не объяснять и потому его ответ прозвучал все в той же тональности:
- А есть вещи, которые тебе и не нужно понимать.
* * *
Ранним утром следующего дня в квартире было непривычно тихо. Александр поставил на стол стакан с недопитым соком, Татьяна приподнялась со стула и начала убирать после завтрака, который они впервые провели молча. Александр вышел в комнату, чтобы переодеться на работу. В прихожей зазвонил телефон. Татьяна окликнула из кухни:
- Саша, кто-то звонит. Ты снимешь трубку?
Телефонные звонки продолжались. Татьяна вышла в прихожую и остановилась в недоумении: Александр, в раздумье склонился над телефоном, опираясь руками о стену над журнальным столиком. Беспокойство в ее груди нарастало, и она вновь обратилась к нему:
- Саш, ну ты что?
Александр выпрямился во весь рост, он смотрел на Татьяну, перебирая в уме, как лучше ответить, но взгляд его, по-прежнему, оставался совсем чужим. Он прошел в комнату и, не оборачиваясь, наконец, произнес:
- Мне сейчас не хочется ни с кем говорить.
Татьяна, все еще теребя салфетку, коротко вслед заметила:
- А если это мне звонят?
На что он, лишь чуть повернув голову, ответил через плечо:
- Уже не звонят.
Татьяна подошла к нему, положила свои руки к нему на грудь, и осторожно, вполголоса спросила:
- Все хорошо?
Александр, немного раздражаясь, в большей степени на себя самого, отвел глаза в сторону и, взяв ее руки в свои, отстранил их, отошел к окну и только теперь коротко ответил:
- Да, все хорошо, все замечательно!
Татьяна в этот момент почувствовала себя неуютно и произнесла совсем тихо, с обидой:
- Зачем ты так?
Она, не знала, куда ей от неловкости деться и тогда просто вернулась на кухню. Александр постоял недолго, глядя в пол, затем глухо ударил кулаком о стену, и поспешил за ней:
- Тат, извини меня. Слышишь? – Он подошел к ней, обнял и нежно покрыл ее лицо мелкими поцелуями. – Ну, прости ты меня, дурака!
- С тобой что-то не так, тебя что-то мучает. Расскажи мне, - она попыталась даже улыбнуться, но глаза ее были полны слез. - Расскажешь?
Александр смягчился и доброжелательно произнес, все еще, не выпуская ее, из своих объятий:
- Обязательно! Обещаю, но только не сейчас. Ты просто подожди немного, ладно? – Он посмотрел на часы, поцеловал ее в щеку, попробовал улыбнуться. - Ну, вот, мне уже почти пора. - Он еще раз обнял ее и, нежно поглаживая по спине, слегка прижимая к себе, сказал, – я очень, очень хочу, чтобы у тебя все было хорошо. Правда-правда.
Татьяна поправила:
- У нас. У нас - все будет хорошо.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Предначертание
Татьяна, возвращалась после очередной встречи по поводу работы. Она вышла из метро, задержалась на минутку у газетного киоска и быстрым шагом по тротуару направилась по направлению к своему дому.
Вдоль дороги у торговых палаток на скамьях по-хозяйски расположились цыгане с детьми, а иные стояли прямо на пути и приставали к прохожим. Одна из молодых цыганок попыталась остановить Татьяну и предложила ей погадать. Татьяна, не останавливаясь, постаралась как-то обойти ее, показывая жестом руки, что ее это не интересует. Но, когда она уже почти разминулась с девушкой, вдруг со стороны спины, в области головы, почувствовала резкую боль и поняла, что цыганка бесцеремонно выдернула у нее волосок из прически. Татьяна не остановилась, но отчетливо услышала вслед:
- Любит он тебя, любит, но не быть тебе с ним вместе.
Татьяна быстро обернулась:
- Что?!
Но цыганка уже отвернулась и шла в противоположную сторону, продолжая наматывать волосок на палец и лишь немного приподняла вверх руку, выделив указательный палец и, как бы говоря: «Да. Так тому и быть»!
* * *
Вечером в ванной комнате Татьяна пытаясь сбросить усталость дня, принимала душ, задернув полупрозрачную штору. Вдруг она заметила какое-то движение с внешней стороны по всей занавеске. По тени угадывался образ той самой цыганки, что ей повстречалась на улице у метро, только тень казалась значительно крупнее. Тень от руки непрошенной гостьи потянулась к краю шторы и медленно стала отодвигать ее. Татьяна в испуге быстро зажмурилась и даже вскрикнула. Но она тут же услышала голос Саши:
- Ой, тихо, тихо, тихо. Тат, я напугал тебя?
Татьяна, совершенно бледная, быстро ответила:
- Нет, нет, ничего - просто немного неожиданно… Я не слышала, как ты вошел, и я не знала, что ты уже дома.
Он достал верхнее полотенце из тех, что были аккуратно сложены на полочке, развернул его и, накрыв им Татьяну, помог ей выйти из ванны. Затем виновато произнес:
- Ну вот, какой же я неловкий, хотел присоединиться, а только напугал, да еще и расстроил тебя...
Татьяна, плотно заворачиваясь в полотенце и, не поднимая глаз, пыталась остановить его словесный поток:
- Нет-нет, просто я уже все... Ну, так пропусти же меня...
Она прошла в комнату, Александр последовал за ней. Он обнял ее за плечи и нежно прижал к себе, все еще чувствуя себя виноватым:
- Ты больше не сердишься на меня за вчерашний вечер, - и совсем тихо, склонив голову, - да и за утро тоже? – Он немного приподнял ее лицо, чуть касаясь пальцами своих рук, а сам, при этом, немного присел, чтобы их глаза оказались на одном уровне, напротив друг друга. - Или все же сердишься?
- Нет, все в порядке, Сашунь. Все в порядке.
Он долго рассматривал свою Татьяну, будто старался запомнить каждый изгиб до боли знакомые черты правильных линий лица. Но взгляд его был странным, и по его лицу по-прежнему блуждали тени недосказанности. Затем он поправил, выбившийся и упавший ей на глаза, непослушный и совсем еще влажный локон волос, и уже был готов сказать что-то важное, хотя точно знал, что это совсем не то, что она хотела бы сейчас услышать:
- Тат, у нас Сережа Семенов поживет недолго.
- Сережа? Поживет? Как это?
- То есть, иногда будет оставаться переночевать... – Он старался говорить спокойным голосом. - Ну, пока квартиру себе не снимет.
На лице у Татьяны по-прежнему отражался вопрос и Александр пояснил:
- Он часто бывает по делам в Москве, задерживается допоздна, а возвращаться каждый раз к себе в Мытищи, сама понимаешь, не самый близкий путь.
- Спасибо, что предупредил. Странный он какой-то, этот твой Сережа. Где он работает и чем вообще занимается?
- Мы знакомы с ним еще с Афгана, и с тех пор, в общем-то, не теряли друг друга из виду. А сейчас он работает в одном охранном агентстве.
- Служит.
- Нет, работает. Это частное охранное агентство.
- Понятно.
Александру очень хотелось, чтобы его волнение никак не передавалось Татьяне. Но обстоятельства складывались так, что у нее постоянно невольно появлялись новые вопросы, на которые у него пока не было ответов.
* * *
Вечером, в конце домашнего ужина, на одной стороне за столом сидели Татьяна и Александр, напротив них – Сергей. Гость удобно откинулся на спинку стула, расположив свою правую руку рядом, на свободно стоящем стуле. С его лица не сходила улыбка:
- Спасибо, Татьяна! Все было очень вкусно!
Ужин удался, и Татьяна тоже была довольна:
- На здоровье!
- Давно домашнего не ел, - не унимался Сергей.
Александр положил свою руку на плечо жены и с гордостью отметил:
- Да, моя Татка по этой части – большая мастерица! – Он шутливо и добродушно пояснил, - я ее и хвалю, и ругаю, одновременно: готовит очень вкусно, но вот поутру, перед тем как зайти к медикам, да встать на весы, ох, как опасаюсь! У нас с этим строго, того и гляди с полета снимут.
Он покрепче обнял Татьяну и коснулся своими губами ее щеки. На что та добродушно отшутилась:
- Нажаловался-таки.
Было очень похоже, что эта парочка хорошо понимает и все знает друг о друге. Сергей обратился к обоим сразу:
- Кстати, а как вы познакомились?
Александр с Татьяной переглянулись.
Татьяна, начиная вспоминать их самую первую встречу, ответила протяжно:
- О! Это была интересная история! Можно даже сказать, что забавная.
Александр поправил ее:
- Наша история!
* * *
Они встретились два года назад на работе у Татьяны. Когда Александр приоткрыл дверь в ее кабинет, она говорила по внутреннему телефону, получая какие-то сведения, что-то уточняла и на полях черновиков делала пометки. Деловые бумаги были разложены так, чтобы можно было видеть все заголовки документов. Продолжая говорить, она что-то исправляла на распечатанном листе бумаги, лежавшем на столе прямо перед ней:
- ...Да, записываю... Так... Да, поняла... - Привычно улыбаясь, и глядя на документы, строго продолжила. - Нет, цифры мне нужны сегодня до конца дня, и в сведенном виде с визой исполнителя и руководителя отдела...
Увидев Александра, она на секунду словно застыла, привстала, приветливо улыбнулась и жестом руки пригласила пройти и присесть в кресло у приставного столика. Сама же, показывая на телефон, снова села и извинившись, сделала еще один короткий звонок:
- Так позвоните в область и уточните... Нет, сегодня, обязательно сегодня!
Затем отложила документ и, выравнивая его с остальными в общей стопке, неудачно сдвинула все бумаги разом, которые тут же разлетелись по полу. Было очень заметно, что она волнуется. Александр быстро обошел стол и вместе с Татьяной принялся собирать бумаги. Они одновременно взялись за последний листок документа и чуть было не столкнулись лбами, отчего оба почувствовали себя очень неловко.
В это самое время кто-то постучал, и тут же, не дожидаясь ответа, в дверь вошла сотрудница Татьяны, держа в руках рабочие материалы. Не поняв, что происходит, она сняла очки, снова надела и спросила:
- Татьяна Евгеньевна, с вами все в порядке?
- Да, да, спасибо, все в порядке, - не поднимаясь, ответила Татьяна откуда-то из-под стола.
- Мне зайти позже?
Татьяна дважды растерянно кивнула головой в сторону двери, вслед уходящей сотрудницы, растерянно моргая. А как только дверь захлопнулась, они поднялись и несколько секунд молча, смотрели друг на друга. Затем гость вернулся на исходную позицию, а Татьяна заняла свое место.
Но Александру хватило времени, чтобы хорошо рассмотреть новую знакомую. Она была тогда в платье из струящегося гладкого шелка серого цвета с английским воротничком, а по бокам до линии бедер шнуровка, что придавало дополнительной стройности молодой женщине. Платье, с широким летящим низом доходило до середины икр и по всей длине застегивалось на пуговицы. Также он успел заметить, открытые красные туфли на высоком каблуке и точно такого же цвета небольшую сумочку из мягкой кожи, хотя она и стояла отдельно, на широком подоконнике.
Татьяна обратилась к гостю, смущенно улыбаясь и, продолжая наводить порядок на столе:
- Так. Я вас слушаю.
Гость, наконец, представился:
- Александр Демичев. Я бы хотел закрыть свою фирму.
- Татьяна Калиновская. Но этот вопрос решается в районном отделении и уж точно, не со мной. А как вы вообще прошли сюда, минуя охрану?
- Вы уже сами ответили: минуя охрану.
Татьяна смутилась еще больше и, продолжая удивляться:
- Ну, так, почему ко мне?
- У меня только два дня в городе и… - По-прежнему, наблюдая недоумение в глазах Татьяны, Александр пояснил, - Андрей Андреевич Колобов посоветовал обратиться к вам.
- Андрей...? Ах, да, Андрей Андреевич! - Наконец, она расслабилась и открыто улыбнулась, - он звонил мне и сказал, что кто-то должен был подойти. Так это вы и есть?
Она не отрываясь, словно под гипнозом, смотрела на Александра, затем машинально сняла трубку и набрала нужный номер для разрешения его вопроса.
* * *
Сергей расплылся в широкой улыбке:
- Да... и правда, интересно. Хорошее у нас с вами получилось продолжение ужина! Ну, а чем закончилась эта история?
Он посмотрел на них с нескрываемым любопытством. Татьяна закончила коротко:
- И тем же вечером мы ужинали в ресторане.
Сергей громко рассмеялся:
- Вы всегда так, госпожа Калиновская, решаете рабочие вопросы?
Татьяна заметно смутилась, но не удержалась и тоже рассмеялась:
- Нет! Это случилось в первый раз.
Александр, видя, что разговор как-то происходит помимо него, внес свою лепту, многозначительно посмотрев на Татьяну:
- И, надеюсь – в последний!
Татьяна повернулась к Александру, затем посмотрела на Сергея, улыбнулась и шутливо отбросила в сторону последнего махровую салфетку через стол. И тут же продолжила, глядя в глаза своего мужа:
- Ну, как тут было ему отказать, такому красивому, в белоснежной рубашке, в синей форме Аэрофлота, которая ему идет больше всех на свете?!
Александр заговорщически, глядя на Сергея и подсмеиваясь над собой:
- Угу! Ты бы посмотрел на меня тогда! Я, можно сказать, как увидел ее, так сразу и забыл, зачем пришел. А потом, после ужина, еще и провожать увязался. И… - Он покосился на Татьяну, как бы спрашивая разрешение на продолжение повествования, потом посмотрел на Сергея.
А Сергей и не скрывал любопытства:
- Ну и?
Но Татьяна, видя, что мужчины уж очень увлеклись, перехватила инициативу и просто ответила:
- И мы больше не расставались!
- Да... А вы молодцы ребята! Ладненько у вас все так сложилось.
Александр, хитро улыбаясь:
- Сложилось, сложилось! Завидуешь? И поверь мне – есть чему!
Он крепко прижал к себе Татьяну. Тогда Сергей искренне и серьезно ответил другу:
- Нет, не завидую. Радуюсь за вас, ребята! – Затем он немного приподнял бровь и признался.- Ну, если только, самую малость.
Татьяна глубоко вздохнула, поднялась со стула, прихватила с собой часть использованной посуды со стола. Затем посмотрела на сытых, довольных мужчин:
- Ладно, добры молодцы, идите в комнату, посекретничайте там. А я пока к чаю соберу. Хорошо?
Александр, довольный исходом вечера, ответил:
- Очень хорошо!
Мужчины поднялись из-за стола и оба такие высокие, широкоплечие, сразу заняли все свободное пространство. Они попытались одновременно пройти сквозь узкий проем кухонной арки, а когда у них это не получилось, то смеялись и расшаркивались, пропуская друг друга вперед.
Татьяна вслух, но совсем тихо, только для себя, отметила:
- Мальчишки! - И добавила громче им вслед: Сережа, я тебе постелила во второй комнате, там, где твои вещи. И снова, чуть тише, - ну, если захочешь отдохнуть...
* * *
Следующим утром, сразу после завтрака, Сергей ушел, а Александр, проводив его, вернулся к столу. Татьяна допивала чай. От ее внешней веселости не осталось и следа. Она спросила:
- Проводил Сергея?
- Угу. А я, пожалуй, еще чего-нибудь съем.
Татьяна пододвинула поближе к нему поджаренные тосты:
- Еще немного чаю, или может заварить свежего кофейку?
- Спасибо, Тат, я сам. - И он, наполнив свою чашку чаем, потянулся за лимоном, краешком глаза наблюдая за Татьяной. - А ты чего вдруг такая?
- Какая?
- Ну, грустная, что ли?
- Знаешь, Саш, периодически, еще с детства, мне снится один и тот же сон. И происходит это перед тем, как может случиться что-то нехорошее.
- И часто снится тебе этот твой сон?
Александр внимательно всматривался в нее, и понимал, что вот такую вот, враз с помутневшим взглядом, он ее еще не видел.
- То чаще, а то, почти забывается. Обычно это происходит в полнолуние. Начинается он всегда одинаково, - она подняла глаза на Сашу, - со страшного металлического скрежета металла, который наслаивается, постепенно утяжеляясь, превращается в огромную черную груду деформированного железа. - Она на секунду запнулась. - И я вижу, как эта громада открывается, будто пасть огромного зверя. И весь грохот направленно идет именно оттуда, визуально превращаясь в глубокую пропасть, с едва видимыми и затягивающими меня, ступенями вниз... - Татьяна поджала плечи, будто прямо сейчас могла оступиться и упасть в эту самую пропасть. Но, она все равно продолжила свой пересказ единственного сна, который помнила, и который преследовал ее по жизни. Она смотрела прямо перед собой, но видела, пожалуй, только то, о чем рассказывала в эту минуту. - Я нащупываю одну ступеньку. Она зыбкая. Вторую и, вдруг проваливаюсь в черную бездну... От этого я всегда просыпаюсь, иногда вся в слезах, - она посмотрела на Сашу, рассчитывая на понимание и поддержку, - а иногда даже с криком...
Она умолкла и как-то вся притихла, словно боялась сама накликать беду. Александр пододвинул свой стул поближе к ней, обнял ее за плечи. Он видел ее глаза с навернувшимися слезами и понимал, что самый близкий для него человек сейчас жалуется ему и ищет поддержку, и видит защиту только в нем.
- Эй! Девочка моя, все хорошо, все хо-ро-шо, слышишь? – Он быстро провел дважды перед ее лицом своей ладонью и пошутил, - «Доктор, мы ее теряем».
Татьяна хотела было улыбнуться, но от этого ее стало еще более жалко. Тогда он спросил серьезно:
- И тебе снова приснился этот сон? Я не хочу, чтобы ты плакала, я хочу, чтобы ты улыбалась. – Он остановил на ней долгий любящий взгляд. - Тебе это так идет!
Но Татьяна сама уже сменила тему и спросила без предисловий:
- Саш, я видела у Сергея пистолет. Он настоящий?
Александр не рассчитывал на такой резкий переход в разговоре и от неожиданности даже поперхнулся, но все же, ответил прямо:
- Да, настоящий. – Татьяна выглядела напуганной и находилась в сильном замешательстве. - Милая, но тебя это совсем не должно беспокоить.
А она, немного помедлив, задала следующий вопрос:
- Скажи, а ты стрелял когда-нибудь в человека?
Теперь растерялся Александр, и на эту тему ему совсем не хотелось говорить, тем более, с Татьяной. Но, вопрос был уже задан:
- Стрелял, - у Татьяны расширились зрачки, - но не в человека, а рядом, по земле у самых ног.
- Как и когда это было? – Она надеялась на правомерность его действий и даже подсказала сама, - в Афгане, да?
Александр решал, что он мог позволить себе рассказать сейчас из того случая. Он снял свою руку с плеча Татьяны, пододвинулся ближе к столу и, опираясь на локти, свел руки, вложив одну в другую:
- Тат, Афган - это Афган. Но в тот раз по-другому нельзя было. На одной стороне были я и Сергей, на другой - целая банда, и все с оружием... – Он сдался под пристальным взглядом Татьяны, не смея солгать. - Это было здесь в Москве, еще в декабре, перед самым Новым годом.
Татьяна совсем разволновалась и подумала, вот уж поистине, «не будите спящую собаку»:
- Перед этим Новым годом? Боже мой! – Она передернула плечами, содрогаясь от ужаса. – Ответь мне, пожалуйста, так ты по этой причине не хотел, чтобы я приехала к тебе раньше, и по этой же причине, мы не встречали Новый год вместе?
Александру очень хотелось снять, наконец, напряжение в сложном разговоре:
- Ну, что ты, милая, успокойся, тогда я действительно улетал.
Он встал, взял ее за руки, она тоже приподнялась со стула. Он крепко обнял ее, потянул за заколку на ее волосах и заблудился в распустившейся копне, упавшей крупной волной по спине. Он все больше увлекал ее в свои объятья, нашептывая слова из их любимого и никому неизвестного стихотворения:
«На сегодня отменим закаты.
Ставлю вето на груз притяженья.
Подоконник — неровный, покатый —
Он зовет, я иду на сближенье»...
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Апрель - месяц перемен
Если начало марта было морозным и снежным, то вторая его половина оказалась настоящим проводником из зимы, минуя весну - сразу в лето. Уже к середине апреля буйно поднялась трава, зазеленели и быстро набирали цвет деревья, в то время как на юго-западе Москвы и в северной ее части, в тени домов еще кое-где можно было увидеть застоялые снежные сугробы в темных проталинах.
На небе царила переменная облачность и частые дожди в течение двух-трех недель – от холодных ледяных, до теплых и почти летних, вывели горожан на ранние пикники. Да и само лето ожидалось быть жарким, сарафанным.
Татьяна, по-прежнему, как только у нее появлялась малейшая возможность, встречалась с родственниками. Валера был хорошим братом, а его жена Марина - искренней, верной подругой. Как-то воскресным днем они пригласили Татьяну с Александром выехать вместе на природу. Саше, безусловно, хотелось всюду бывать вместе со своей любимой женщиной, но он уходил в рейс и совсем не желал, чтобы Татьяна пропустила возможность повидаться с родными и побыть на свежем, манящем воздухе.
Пикник удался. Семья Рябининых и их соседи по дому разместились у пруда в черте города, под хорошо пропускавшими солнечные лучи, березами. Малышня бегала гуськом почти по колено в траве, женщины, обнажив и, подставив солнцу, свои плечи и спины, готовили салат из свежих овощей, а от мангала вкусно пахло уже доходившим до готовности, поджаренным мясом, где с удовольствием хлопотал Татьянин брат, Валерий.
В итоге дети умудрились все же промочить ноги, не различив начало густо заросшего берега пруда. Но все обошлось, никто не простудился, а домой все возвратились с легким румянцем от первого загара.
* * *
Прошло несколько дней. Татьяна, ожидая возвращения Саши, занималась своими делами. Как-то, забравшись с ногами на кресло в прихожей, она говорила по телефону с подругой:
- Да, да, да, Люда, я все поняла. Да, именно так я и поступлю... Не беспокойся, я постараюсь купить все, что нужно... Да, конечно, сразу перешлю... Пока, подружка, пока.
* * *
По просьбе своей подруги, Татьяна отправилась в Институт нетрадиционной медицины в районе Преображенской площади. Она всегда тщательно и по конкретному случаю комплектовала свою одежду, в которой выходила из дома. В ее гардеробе не было лишних вещей. В этот погожий апрельский денек она была в костюме из облегченного драпа, цвета спелой вишни. Короткий, приталенный жакет, едва доходил до линии бедер, добавляя ей стройности. А удлиненная юбка, с высокой шлицей по заднему полотнищу, хорошо сочеталась с черными туфлями на высоком каблуке. Шелковая блузка с большим бантом, цвета топленого молока, нежно оттеняла аккуратный овал лица, и хорошо дополняла два других цвета комплекта – вишневый и черный.
Татьяна вышла из метро на станции метро «Преображенская площадь». Она достала из сумочки записку с адресом, осмотрелась по сторонам. Затем, остановила прохожего и, обратившись к нему за помощью, спросила, как ей удобнее можно пройти по адресу, который тут же ему зачитала. После чего, сразу проследовала в нужном направлении.
* * *
Все, что Татьяна купила на Преображенке для подруги, она сразу же отправила по почте, а то, что приобрела для себя, принесла домой и разложила на диване. Она раскрыла миниатюрную книжечку «Молитвослов», задержалась на минутку на одной страничке, на другой, кротко перекрестилась и отложила. Затем вынула из бархатного мешочка очень красивый камень с множеством покатых граней, отсвечивающих то сиреневым, то розовато-фиолетовым цветом. Татьяна развернула вложенный анонс о камне и стала бегло просматривать:
- «Камень спокойствия, созерцания и гармонии… - Так, «…считается символом долговечности и с течением времени, он приобретает мощнейшую энергетику, естественно воздействуя…» - Угу… - «Структура камня является природным лекарем, несет спокойствие в дом и ощущение связи природы с традициями». - Вот – это важно!
Потом она достала из сумочки две крошечные складные иконки со своим именем и именем Александра. Внимательно рассмотрела их. Свою она вернула на место, а Сашину пригубила и улыбнулась, после чего положила на столик. Затем Татьяна вновь взяла камень, положила себе на ладонь, стала любоваться им.
В это время зазвонил телефон. Татьяна прошла в прихожую, сняла трубку и услышала ровный, с легкой хрипотцой голос своей невестки Марины и радостно ответила ей:
- Маринка! Привет, моя хорошая! Как вы там?
На другом конце провода у окна, на кухне стояла Марина, курила сигарету и говорила шутливым тоном:
- Мы то? Мы - ничего. А вот кто-то, кто нам нужен, совсем забыл про нас.
Татьяна незамедлительно, бодро и радостно прокричала в трубку:
- Ура! Я кому-то нужна! Чем могу быть полезна, сударыня?
Но в ответ услышала:
- Джесси, фу!
Татьяна поморщила лоб:
- Да что там у вас?
А собеседница, стряхивая пепел с сигареты в стоящую рядом пепельницу, отвечала:
- Да собака возомнила себя человеком, можно даже сказать - членом семьи и взобралась на мой стул. Представляешь – на мой! Джесси, фу, сказала! – И, дальше, обращаясь к Татьяне, - Танюш, я что звоню? Вот какое дело: завтра с утра нам должны привезти на дачу новый вагончик под летнюю кухню. Валерка занят и сможет подъехать туда только во второй половине дня, а мне, как-то не с руки, одной сопровождать такую покупку.
- Так. Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой?
- Ну, да. И было бы хорошо, если ты сможешь подъехать к нам домой уже с вечера, чтобы рано утром без помех сразу выехать вместе.
Татьяне не хотелось ехать в ночь, тем более что правильнее было бы, сначала проводить Сашу в рейс.
- Марин, я подумаю, вечером поговорю с Сашей, мы все решим и я перезвоню тебе. Хорошо?
- Хорошо.
- Полагаю, что все получится. Тем более что я, все равно, собиралась приехать к вам на несколько дней, пока Саши не будет.
- Вот и славно все складывается! Слушай, а ты не помнишь, каким словом определяется «Сочувственное отношение, помощь»?
Татьяна покачала головой, ярко представляя себе картинку:
- У тебя в руках кроссворд? Понятно. Ну, не знаю, может «Участие»? Подходит?
- Так, верно. – И Марина быстро задала следующий вопрос, - а «предмет, который, по суеверным представлениям, способен охранять его владельца от бедствий», 6 букв, третья «у».
Татьяна держала в руке камень и рассматривала его со всех сторон. Она медленно произнесла:
- «Амулет».
* * *
Марина положила трубку и с чувством исполненного долга обратилась к своей собаке:
- Джесси, время. У нас с тобой сериал. Пойдем в комнату.
Джессика ответила пониманием, приподнялась и направилась в комнату к телевизору, виляя коротким хвостом. За ней, следом и передразнивая ее походку, Марина.
* * *
Перед предстоящим полетом, все шло не так, как обычно. Александр боялся что-нибудь забыть, но непременно забывал и без конца переспрашивал Татьяну: где, что лежит. Боялся что-то сделать не так, и вновь допускал ошибки, наконец, боялся обидеть Татьяну, но не мог справиться с тем, что творилось у него на душе - и обиды снова случались.
А Татьяна прекрасно сознавала, что ее любимый человек непривычно, даже для самого себя, растерян, и что-то его сильно гложет, а он все никак не может найти выход из создавшегося положения. Но… Он не позволял ей быть ближе в этом вопросе.
* * *
Вечером, во время ужина Татьяна рассказала Саше о звонке родственницы, на что тот ответил просто:
- Надо, так надо.
Татьяна же, все что-то хлопотала по кухне и как-то не была еще готова уйти на ночь к брату. И вроде, все уже предусмотрела, и сделала заготовки к завтраку, и собрала дорожную сумку в полет... Но вот душа, все равно была не на месте. Она поймала взгляд Саши, будто в нем искала ответ, но он только улыбнулся. Тогда она сказала:
- Ну, все, сейчас управлюсь с посудой и убегаю. Жаль только, что даже чай не успеем попить вместе.
Но теперь огорчение и непонимание настигло Александра:
- Почему, Тат?
- Потому что потом будет совсем поздно, ведь ты же знаешь, как я боюсь одна ходить по ночи.
- Почему одна? – Он подошел к ней и из-за плеча в поцелуе дотянулся до шеи и добрался до щеки. - Я тебя отвезу. А сейчас, пока ты будешь собираться, я сам поставлю чайник.
- Правда? Вот и отлично! Да только, что мне собираться-то? Я на пару-тройку дней всего ухожу.
И уже за чаем Александр, что-то твердо решив для себя, сказал:
- Ты не спеши назад, побудь там с племянниками, сама всегда говоришь, что скучаешь. А после этого полета, через день мне все равно опять улетать.
Татьяна потихоньку, будто бы боясь что-то спугнуть, склонила голову и, всматриваясь из-под лобья в глаза Александра, спросила с тревогой:
- Эй, да ты никак меня выпроваживаешь?
- Ты о чем, дорогая?
Татьяна, продолжая морщить лоб:
- Да я тут ненароком подумала, не появился ли у тебя кто-то?
- Ну, ты что, Татка!
- Все, все, все! Понимаю, бабы - дуры! - Александр рассмеялся, на что она, шутя, возмутилась. – Ах, ты именно так и думаешь, ну берегись!
Она подошла к Саше, хотела было, просто потрепать его за волосы, но он ловко увернулся и усадил ее к себе на колени. Ей ничего не оставалось, как сдаться на милость победителя.
* * *
Александр, уже перед выходом из дома, попросил:
- Танечка, ты мне оставь, ту книжечку, что сегодня показывала, помнишь?
Татьяна очень удивилась и уточнила:
- Молитвослов? – Он кивнул. - Тебе? – Но, видя, как он вдруг стал серьезным, ответила. - Конечно, и камень тоже. Он и успокоит тебя, и... – она секунду помедлила, улыбнулась и быстро произнесла, – и, обо мне напомнит.
* * *
Когда они подъехали на машине к дому, где жили Рябинины и остановились у подъезда, Татьяна взяла сумочку в руки, приоткрыла дверцу машины и, уже готовая выйти, спросила:
- Ты поднимешься со мной?
- Да нет, Тат, - детей только разбудим, поздно уже. Всем передай привет от меня!
Александр обнял Татьяну за плечи, протиснув свою руку между ее головой и высокой спинкой переднего сиденья. Но вдруг он нечаянно сильно потянул сразу за несколько отдельных волосков на голове, и Татьяна почувствовала точно такую же острую боль, как тогда, когда цыганка у метро выдернула ее волос из прически, и в глазах на секунду мелькнул ее образ. Татьяна даже негромко вскрикнула.
- Прости, прости, моя хорошая! – Александр сожалел, что нечаянно причинил ей боль. - Ну, какой же я неловкий!
Татьяна ответила мягко, почти перебивая его:
- Ничего, ничего страшного.
Она вышла из машины. Он передал ей небольшой пакет с ее джинсами и свитером для предстоящего похода на дачу и попрощался еще раз:
- Ну, пока.
Татьяна задержалась еще на пару секунд, обдумывая что-то, наклонилась к открытой дверце и осторожно попросила:
- А ты мог бы никуда не лететь в этот раз?
- Татка, ну ты чего? Это - просто работа.
Машина потихоньку тронулась с места, но вновь остановилась, Александр решил подождать пока Татьяна войдет в подъезд. И она, прикрывая за собой входную дверь, произнесла почти шепотом:
- Ну, лети уже, лети...
* * *
Стрелки часов показывали за полночь. Но в квартире Рябининых почти везде, кроме детской, горел свет. В комнате на диване у телевизора рядышком сидели Татьяна и Марина, они обе были в банных халатах, и говорили о своем, о девичьем. У ног Татьяны пристроилась собака, мирно подремывая под их монотонный разговор, а на экране телевизора почти беззвучно мелькали кадры какого-то фильма. Татьяна, изредка позевывая, все никак не могла успокоиться и продолжала говорить о том, что все равно уже ничего не могло изменить:
- ...Когда мы прощались, меня не оставляла мысль, почему он так легко согласился отпустить меня на ночь, да еще перед полетом... Знаешь, Мариш, я все ждала, что он развернет машину, и мы вернемся домой.
Марина ответила ей ровным голосом, забравшись с ногами на диван и, прикрываясь пледом:
- Ну, что? Правильно! Чтобы поутру, не свет, не заря тащиться в метро, да? – И, принимая на себя инициативу разговора, - Господи, Таня, нормальное дело, когда люди какое-то время живут вместе, с пониманием и уважением относятся к решению друг друга. Тебе надо было уехать, ты уехала. А нравится, не нравится – это дело второе. Я вообще удивляюсь, как вы до сих пор с ним, друг за дружкой неразрывной цепочкой ходите, да за ручку держитесь...
Но Татьяна, все еще слегка капризничая, сонно требовала к себе внимания и сочувствия:
- Мариш, он даже не попытался меня отговорить – не ехать с вечера к вам с Валерой. Я знаю его, он так болезненно относится к моему отсутствию, и обычно не упускает случая пообщаться, побыть вместе, да еще, когда знает, что точно не увидимся несколько дней... – и, выждав короткую паузу. - Нет! Я, наверное, просто зануда. Да, точно! - Она покачала головой из стороны в сторону, - вот и тебя, сейчас тоже мучаю.
Марина курила сигарету, изредка отпивая кофе, не изменяя своему естеству и, продолжала философствовать:
- Не усложняй. Он доверяет тебе и хочет, чтобы и ты тоже доверяла ему. А отпустил, просто потому, что ты рассказала ему о моем звонке, и нам уже с утра надо будет выезжать вместе. Он просто позаботился о тебе.
Татьяну не оставляло плохое предчувствие и раздражало отсутствие трезвых мыслей. Но больше всего огорчало то, что ей очень хотелось помочь Саше, а выходило так, что только мешала.
- Тань, перестань себя накручивать. Перестань, слышишь, перестань!
- Да, но, как-то на душе все же неспокойно.
Марина не выдержала и рассмеялась:
- Хорошо еще, что с нами Валерки нет, а то бы сейчас всем досталось «на орехи»: тебе – за глупые мысли, а мне – за то, что поддерживаю. Ты кофе-то будешь?
- Нет, поздно уже. А может у него просто другая баба? А я то, дурочка!
- Ну, здрасте, приехали. Совсем уже заговорилась. - И дальше серьезно. - Мне почему-то так не кажется. Не заводись раньше времени. Ты бы еще ему этот вопрос задала.
- А я и задала...
* * *
Александр улетел, но через два дня вернулся. Прослушал автоответчик и весь день провел дома. Ему было неуютно и уже совсем непривычно быть в квартире одному. Он очень скучал по Татьяне, но тревожные мысли всюду неотступно следовали за ним. Тогда он созвонился с Сергеем, отдал какие-то поручения и о чем-то еще попросил.
Был уже поздний вечер, когда он в банном халате вышел из ванной, снял полотенце с влажных волос, отложил в сторону и набрал номер телефона Рябининых. Трубку на кухне сняла Марина.
- О! Вот и наш Сашхен! Привет! Ты откуда звонишь? Прилетаешь скоро?
- Марина, я в Москве. Ты не позовешь Татьяну?
- Вот как, в Москве? Не позову!
- Нет? Почему?
- А ее и дома нет. Загуляла тут без тебя, знаешь ли...
Приоткрылась дверь из комнаты, на кухню дошел шум от телевизора. Татьяна шла по коридору, продолжая разговаривать с Валерием:
- Хорошо, Валер, я помню - два кусочка, - и, обращаясь к Марине, - А ты с кем говоришь так поздно?
- Да, вот, – она стряхнула пепел, - любимый твой объявился.
Татьяна с досадой, вполголоса:
- Ты почему сразу не позвала меня? Дай сюда трубку.
- Да на, возьми. Два сумасшедших!
Марина поднялась с места, ушла в комнату, а Татьяна осталась, и пусть даже, хотя только по телефону, но наедине со своим Сашей. Александр почти все слышал, и ему была приятна болезненная реакция Татьяны за потерянные минуты общения с ним:
- Ну, здравствуй, милая!
- Здравствуй, здравствуй! Боже мой, как же я соскучилась! Ты когда прилетел? Завтра с утра сможешь задержаться дома? Я приеду.
- Не надо, Тат! Я снова улетаю. Меня не будет несколько дней.
Татьяна была обескуражена таким ответом, и она переспросила слабым голосом:
- Не надо? – Присела на краешек кухонного дивана. - Почему? А когда и куда ты летишь?
- В Австралию. И потом, вероятно, не сразу назад. Так что, лучше побудь там, со своими. Хорошо?
- И ты не хочешь увидеться? Тебе так лучше, да? – Совсем упавшим голосом, - без меня.
- Очень хочу! И я совсем не могу сказать, что без тебя мне стало лучше.
Александр не в силах был больше продолжать разговор, к тому же, он боялся новых вопросов и положил трубку. Татьяна опустила руку, уронила радио трубку мимо базы и только проронила:
- Значит, все же лучше.
* * *
Улетая в Австралию, Александр мог вернуться в Москву уже через 2-3 дня. Прошло четыре. Татьяна беспокоилась, но выжидала, стараясь думать благоразумно: работа есть работа, и ведь так уже бывало, когда по прилету к месту назначения - переадресовка и новый полет, и уж только потом мог быть проложен путь домой. Но, когда она оставалась один на один с ночью, прожигала себя изнутри, и злилась, опять же на себя за то, что не могла ничего поделать. Ей оставалось только ждать.
Но и через неделю и через две Саша не позвонил. Он – такой обязательный и, пожалуй, жуткий ревнивец, вдруг куда-то бесследно исчез. Как и всякой женщине, Татьяне приходили в голову разные мысли, которые ее терзали, а иногда даже доводили до слез. Но, продолжая чувствовать между ним и собой тесную связь, она даже решила до его возвращения не ходить на квартиру, для того чтобы переодеться и взять с собой что-нибудь еще из вещей. И, лишь единственное, что она могла себе позволить, это - изо дня в день разговаривать с автоответчиком.
* * *
Время шло, никаких новостей не было. Поэтому ничего не оставалось, как позвонить в авиаотряд. С Татьяной говорили сдержанно и очень путано. Сначала сообщили, что Александр еще не вернулся из рейса, потом, вдруг безо всякой подготовки объявили, что он погиб, чем повергли в полный шок не только Татьяну, но и ее родных.
Тогда Марина, решила, что они не имеют никакого права разговаривать и вести себя так, сама позвонила в отряд и ей ответили, что Александр болен и находится в тяжелом состоянии в госпитале, но к нему пока никому нельзя. Так, не сумев вынести из разговора ничего более конкретного, она лишь поняла, что все беспокойства Татьяны были не напрасны.
Позже Татьяна с Мариной обзвонили все больницы, госпитали и даже морги. Ничего нового! Ощущение надвигающейся беды не оставляло Татьяну и ее приближение чувствовалось во всем. Но куда идти и с кем говорить? Ей казалось, что она постепенно сходит с ума или ее намеренно сводят с ума.
* * *
Через две недели Марина, собрав всех детей, своих – Риту с Максимкой и Татьянину Алину, отправилась на дачу, куда заблаговременно Валера отвез необходимые вещи и запасы провизии.
Дача Рябининых находится на юго-западе в замечательном месте под Москвой, за околицей деревни Моховое, где с одной стороны - смешанный лес, а с другой, на пригорке – небольшая церквушка, как символ умиротворения и чистых помыслов, а чуть ниже родник, дарящий свежесть. Сразу через полянку – широко разлилась неглубокая, но быстрая речка Стремка.
Там и проведут они летние каникулы, все дети, которых две соседки, две подружки - Марина и Ксения забрали с собой этим летом. Там дети научатся полоть грядки, плавать по быстрой речке, кататься на велосипедах, разбивать колени, и там же они обретут для себя новых друзей.
* * *
После того, как Марина с детьми уехали на дачу, Татьяна вновь активно возобновила поиски работы. Как-то раздался телефонный звонок. Татьяна сразу сняла трубку, рассчитывая на хорошие новости:
- Алло! Алло-о-о! – Наконец, она услышала знакомый голос и очень обрадовалась, - Петр Яковлевич, вы в Москве?... Спасибо, у нас все хорошо. Марина, это жена моего брата Валеры, собрала всех детей, и они уже вторую неделю на даче... Да, и наша Алинка тоже с ними. Как вы?... Нет, не беспокойтесь, я не одна... Конечно, надо встретиться! Петр Яковлевич, одну минуточку.
Она отвела телефонную трубку в сторону и окликнула брата:
- Валер, ты не будешь против, если я приглашу к нам в гости отца Саши?
Валерий вышел из другой комнаты с газетой в руках и, шаркая домашними шлепанцами, на ходу ответил Татьяне:
- Нет, конечно, нет! То есть, приглашай, конечно, – он снял очки и почти шепотом спросил, - есть новости о Сашке?
Татьяна пожала плечами, прикоснулась указательным пальцем к своим губам:
- Тс-с-с, - и вернулась к разговору по телефону, - Петр Яковлевич, может, вы подъедите к нам? Я бы вас встретила... Нет, у меня, по-прежнему, нет никаких новостей, и я ничего нового не знаю о Саше... Я подумала, может вы что-то... Да, конечно, увидимся. Мне подъехать? Когда... А, где это?... Да, это место я знаю. Мы туда с Сашей несколько раз... Да, я все поняла: вы будете ждать меня в деревне, в начале улицы... Простите, Петр Яковлевич, я не поняла, то есть, не расслышала, что вы хотите мне сообщить?... Что?...
Она притихла, как-то вся обмякла, свободной рукой неловко нащупала стул, стоявший позади нее, присела на краешек. И даже, когда в телефоне уже слышались короткие гудки, она все еще «слушала» молча, и смотрела перед собой невидящим взглядом...
Валерий осторожно забрал из руки Татьяны трубку, приложил к своему уху, затем положил на стол. Ему передалось волнение сестры. Он пододвинул стул, присел напротив Татьяны и взял ее руки в свои... Татьяна смотрела на Валерия и, с трудом выговаривая отдельные слова, тихо произнесла:
- Петр Яковлевич сказал, что в течение трех дней мне нужно забрать свои вещи от Саши со съемной квартиры, - но, заметив удивление во взгляде брата, она пояснила, - ее сдают другим жильцам. - Валерий по-прежнему смотрел на нее непонимающим взглядом. Но он молчал, давая возможность Татьяне договорить самой. - Или мне придется ехать за ними на Пахру.
Наконец, Валерий спросил в недоумении:
- А разве нельзя подождать, пока Саша вернется?
Татьяна отвечала почти отрешенно:
- А он не вернется. Я все поняла, это все мой сон... - Она на секунду подняла свои помутневшие глаза на брата, - он умер... Его убили...
- Как это убили?
- И уже похоронили.
* * *
Татьяна не смогла решиться поехать на квартиру сразу. Но, где-то через неделю, вместе с Валерием .. они приехали на его стареньких «Жигулях» к деревенскому домику, где снимал у хозяйки комнату Петр Яковлевич. Его жилище находилось у реки и совсем недалеко от дома, что строил Александр. Петр Яковлевич поведал, что памятника пока не ставили, сказал, что земля должна осесть. А у него самого больше не было надежды на скорое переселение в новый дом, и он был в растерянности, ведь средства от проданного своего дома, тоже ушли на строительство.
Татьяна смотрела на Сашиного отца, и сердце сжималось от жалости: за каких-нибудь три-четыре месяца, которые она его не видела, он из широкоплечего великана с густой шевелюрой темных волос, убитый горем, постарел и изменился до неузнаваемости. А его красивый, приглушенный баритон, теперь больше напоминал старческий хрип. Она видела, что он потерял все и в настоящее время был неустроен, не ухожен, да и питался, пожалуй, плохо. Ей вспоминалось, как Саша заботился об отце, а еще постоянно привозил ему из полетов дорогие лекарства, все мечтал, когда вся семья воссоединится. А сейчас Татьяна смотрела на него, но и сама ничего не могла предложить ему.
- Танечка, кладбище недалеко здесь. Хочешь, пройдем вместе?
- Нет, не хочу.
Петр Яковлевич горько покачал головой и произнес с досадой:
- А Сашка любил тебя.
- Я не хочу, потому что не верю. Я не верю, что он там! То есть, я точно знаю, что это не он!
- О! Видно не только меня, но и тебя повело. Ой, доченька, побереги себя.
- Петр Яковлевич! - Ну почему, почему сразу не позвали меня?
Петр Яковлевич, качая головой:
- Это зрелище не...
А Татьяна, будто нашла крайнего виноватого:
- Но я бы сразу узнала его. Она потрясала его за плечи. – Ну… – у нее срывался голос на фальцет, и она почти прокричала, - тогда это точно был бы не он! – Но потом вдруг как-то сникла, и произнесла совсем тихо, - он не мог поступить так со мной. Он мне так нужен, - и почти шепотом, - он знает это.
Петр Яковлевич обнял Татьяну, крепко прижался своей щетинистой щекой к ее лицу и их слезы смешались. Ему очень хотелось помочь, или хотя бы подобрать правильные слова, но он не знал, как и свою-то боль приглушить. А Татьяна умолчала, ничего не рассказав ему, о своей следующей потере.
* * *
Прошло еще какое-то время. Марина привезла всех детей на пару дней домой, чтобы отмыть их в цивильных условиях, и снова вернуться к жизни на свежем воздухе. За обеденным столом собрались и взрослые, и дети. Алина, дочка Татьяны, уже поела, и ей хотелось поскорее занять место за играми у компьютера:
- Мам, теть Марин, спасибо! Я уже поела можно мне из-за стола?
Татьяна негромко ответила:
- Аля, но ведь остальные еще не...
Но Рита с Максимкой, перебивая Татьяну, поддержали Алину. Они почти прокричали в один голос: Спасибо! Мы тоже, мы тоже – уже поели.
Марина проще относилась к такого рода, порядку:
- Вот и на здоровье! Ну, а если уже все поели, тогда бегите в свою комнату.
Дети шумно, расталкивая друг друга, да еще и затесавшуюся между ними большую собаку в узком перешейке коридора, перебрались в комнату. Валерий тоже не очень жаждал засиживаться:
- Спасибо, девчонки, - накормили. – И, обращаясь к жене, - а я, пожалуй, к телевизору, да и на боковую. – Он пожал плечами, как бы извиняясь, - завтра рано вставать.
Когда женщины остались на кухне одни, первой заговорила Татьяна:
- Мне нравится, что дети между собой ладят.
- Да, это хорошо. Может по кофейку?
Татьяна согласно кивнула в ответ, прихватила с собой грязную посуду со стола, поставила в мойку и подошла к плите. А Марина раскрыла свежий кроссворд:
- А, ответь-ка мне, дорогая подруга, что есть: тропическая степная равнина? Сразу скажу, что «степь, пастбище, пустыня» – не катят.
- Тропическая говоришь? «Саванна».
- Так, хорошо! Пишем и смотрим следующий вопросик. Ну, этот я сама, и этот тоже. – Она быстро заполняла свободные клеточки кроссворда. - А, вот: «Прием и передача изображений на расстоянии». Похоже, что-то с телепатией связано. Первая «т», а всего 11 букв.
- Попробуй «Телевидение».
- Угу. О, точно! – Марина зачитала следующий вопрос. - Узкая долина с крутыми склонами. «Овраг», что ли? Нет.
- «Ущелье».
- Ага. – Она вписала слово. - Откуда знаешь?
- Да я не раз сама бывала в ущелье.
Марина не унималась:
- А куда бы еще хотела попасть?
Татьяна, стоя у плиты и, не поворачиваясь:
- В рай! – Марина оторвалась от кроссворда, посмотрела на Татьяну немного настороженно, а та, почувствовав ее взгляд спиной, – да шучу я, как и все, хотела бы оказаться на берегу бесконечного океана и наблюдать за бриллиантовой россыпью пенистых волн!
Марина сразу успокоилась и снова вернулась к своему занятию:
- Ну, это желание естественное, туда все хотят. Что у нас тут дальше? «Успех, или желательный исход дела».
А Татьяна, снова чуть повернув голову:
- Это то, что мне сейчас совсем не помешало бы.
Марина посмотрела на Татьяну с любопытством:
- И чего же?
- Удачи.
Марина вписала слово и произнесла вслух:
- «У д а ч а». - Пробежала глазами по следующим вопросам и, между делом, заметила, - все то, ты знаешь, а вот кроссворды не любишь. Почему?
- Да просто поголовное сумасшествие какое-то: и дома, и в метро, и даже, просто спотыкаясь на ходу…
А Марина сейчас, как впрочем, и в любое другое время, не прочь была поразглагольствовать:
- А что, по-моему, очень даже развивает.
- А мне кажется, что только уводит в сторону, как телевизор, например. По мне, так лучше книгу почитать или с детьми пообщаться. – Она подала готовый кофе Марине и присела на край мягкого уголка, держа свою чашку в руках. - К тому же, скучно: вопросы часто повторяются.
- Ну, ты это напрасно. У каждого человека должно быть свое собственное пространство. Имею я право спокойно посидеть с газеткой в руках и за чашечкой кофе выкурить сигаретку?
В это время, отодвигая собаку от входной и всегда незапертой двери, пробиралась к ним соседка по этажу – Ксения:
- Ну, Джессика, да отодвинься же ты. Вот ведь сонное царство!
Марина обрадовалась свежему голосу на своей территории и, глядя в сторону коридора:
- О, Ксюха пришла! Сейчас она нас рассудит.
Ксения, молодая женщина лет тридцати пяти с короткой стрижкой русых волос, появилась на кухне в шортах и футболке, как обычно радостная и беспечная. В общем, человек-праздник! Она развела руки в стороны и весело поприветствовала присутствующих:
- О! Наши все в сборе и на месте! Привет, труженики пера, кроссворда и кухни!
* * *
Прошло еще почти два месяца, лето было на исходе. Юные дачники с мамой Мариной уже вернулись домой. Марина вышла на работу. А Татьяна, в полуденный час в детской комнате занималась лепкой из пластилина с пятилетним племянником Максимкой, да его ровесником, соседским Давидкой. Алина пристроилась на стуле с противоположной стороны стола и читала книгу.
В дверь постучали. Дети привычно хором ответили:
- Открыто!
Соседка, свекровь Ксении, она же бабушка Давида, пыталась проникнуть в незапертую, но с трудом открывающуюся дверь. Она отозвалась на детские голоса:
- Это я, Седа. Ой, что-то дверь все никак не открывается.
Джессика, как всегда была на своем боевом посту – у порога. Ее основным развлечением было вынюхивать и пытаться разглядеть сквозь чуть приоткрытую дверь лестничную площадку.
Алина поднялась из-за стола и выбежала в прихожую:
- Здравствуйте! Это собака нас сторожит. Джессика, свои! Джесси, да отодвинься же ты в сторону!
Седа, наконец, вошла и к своему удивлению заметила, что в квартире было очень тихо. В руках у нее был поднос, с аккуратной горкой хвороста.
- Я сладкие «ушки» приготовила и вам принесла побаловаться, окликнула она громко.
- Здравствуйте, Седа! – вышла навстречу Татьяна, оттирая от пластилина руки салфеткой. - А мы сегодня вместе пельмени лепили, - она подмигнула, улыбаясь в сторону детей, - и каждый придумал свой «секретик»! А теперь вот настал час пластилиновых поделок.
- Правда? Вот оно что!
- Да, вот уже и пообедали вместе, поддержала разговор Татьяна, - а сладкое - очень кстати! Проходите сюда, будем сейчас чай пить. – Затем она позвала, обращаясь в сторону детской, - ребята, заканчивайте, быстренько мойте руки и идите сюда, посмотрите, что у нас к чаю есть!
Татьяна и Седа прошли на кухню, где она поставила на стол свое угощенье.
- Спасибо, но я чай не буду, сейчас домой пойду. Таня, вам тут наш Давидик не мешает? А то я, с собой его заберу.
Из детской послышались голоса:
- Нет! Мы еще вместе поиграть хотели!
Татьяна только развела руки в стороны, показывая, что дети все сами решили, а она и не возражает:
- Оставьте их, Седа. Им вместе веселее, да и не мешают они никому.
- Играют, играют, а оказывается, что все только собираются! Ну, да ладно, - согласилась соседка и направилась к выходу.
Из комнаты вновь послышался детский хор:
- Урааа!
А Седа, строго обращаясь к внуку:
- Давид, ты недолго. Да и – смотри у меня!
Она безобидно погрозила ему указательным пальцем, вернее сказать, предположительно в его сторону, ведь детей не было видно. Они предусмотрительно до сих пор, оставались в другой комнате.
* * *
На другой день, как и в предыдущие, Татьяна обзванивала агентства и говорила по телефону, рассматривая варианты комнат на съем в аренду:
- Да, благодарю вас, я уже записала. - В дверь постучали, Татьяна прикрыла трубку свободной рукой и громко ответила тому, кто ожидал за дверью. – Открыто, входите! – И дальше – в трубку, – да, да договорились. Я обязательно подойду. До свидания.
А у входа, сквозь приоткрытую дверь, был слышен голос Седы:
- Танечка, ты здесь? А где дети? Я своего сорванца ищу.
- Ой, здравствуйте, Седа! Их всех Рита со своей подружкой в кино повела, а оттуда они вместе зайдут еще на детскую площадку.
- А ты чего одна? Пойдем ко мне, я тебе очень хороший кофе сделаю!
- Да я вот с утра названиваю по объявлениям, с работой снова не решается, да и съезжать пора, а то сижу тут, на шее у своих.
- Вот придумала, «сижу на шее». Скажешь тоже! На то они и родные, чтобы помогать друг другу.
- А и правда! – Татьяна улыбнулась, - могу же я устроить себе небольшой перерыв? Приглашение на кофе еще в силе?
- Конечно! Пойдем со мной, пойдем, дорогая.
* * *
На соседской уютной кухне Татьяна и Седа, удобно расположившись на мягком диванчике, потихоньку вели беседу.
- ... Нет, правда, Седа, у вас очень хорошо получается сладкий хворост.
- Правда, понравился хворост? Ай, ай! Я старалась! - Она вся светилась от неожиданной похвалы. А, когда говорила, то помогала словам красноречивыми жестами рук. - Да ты и сама молодец! Посмотри, как все дети, так и липнут к тебе.
- Скажите тоже...
Татьяна, наслаждалась ароматом только что сваренного кофе, который ей напомнил о совсем недавней жизни, когда с удовольствием сама стояла над туркой и готовила кофе на две маленькие чашечки, потихоньку помешивая и наблюдая, как поднимается пенка.
А Седа посетовала:
- А вот Марина не очень любит заниматься детьми. Да и сама - не очень хороший пример, – говорила она о наболевшем, - вот она и мою Ксению курить научила. Ты хоть знаешь, что она раньше не курила?
- Ой, Седа, - это выбор вашей невестки. А Марина – очень добрая и отзывчивая женщина. – Она улыбнулась, наблюдая недоверчивый взгляд хозяйки, и мягко, но утвердительно сказала. – Это так, правда! И где бы мы сейчас с Алинкой были, если бы не она?
- Ну, это дом твоего брата.
- Нет, Седа. Хозяйка в доме – жена и все хозяйство и отношения в семье – тоже на ней, и крепкая семья, в первую очередь, ее заслуга.
- Ну, да, ладно. А хочешь, я тебе погадаю?
- Как это? На картах?
- Нет, зачем на картах? На кофе.
Татьяна смущенно улыбнулась:
- Ну, не знаю. А, впрочем, если вы так же хорошо гадаете, как и готовите кофе, я согласна.
Седа вытянула шею, чтобы заглянуть в чашку к Татьяне:
- Допила кофе? Теперь осторожненько переворачивай на блюдце. Да, да, правильно, вот так. Ну, давай мне сюда, теперь я посмотрю. Садись поближе, все сама видеть будешь.
Татьяна пересела поближе к Седе. И они вместе рассматривали получившийся рисунок внутри кофейной чашки. От того, что говорила Седа, удивление Татьяны только нарастало, и появлялась надежда. А в конец своего повествования «гадалка», как отрезала:
- Не вижу я твоего Сашу среди мертвых!
Татьяна так и застыла от этих слов.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Золушка после бала
Скоро семьи разъехались. Татьяна не хотела мешать своим дорогим людям - Валере с Мариной и поэтому с младшей дочкой сняла комнату в южной части Москвы. Позже, после распродажи имущества, из своего города, к ним подъехала ее старшая дочь - Виктория с мужем Борисом. Денег выручили немного, часть из них потратили на переезд, да заплатили за съемное жилье за пару месяцев вперед, на что хозяин быстро смекнул и отреагировал незамедлительно, тут же увеличил плату по причине прибавления жильцов.
Но вскоре и эта семья тоже стала жить по разным квартирам. А Татьяна вновь осталась с младшей дочкой – Алиной.
Незадолго до Нового года, Татьяна случайно встретила своего старого знакомого. Случилось это при входе в посольство одной из бывших союзных республик. Буквально на лестнице Татьяна столкнулась нос к носу с Андреем Колобовым. Они были рады встрече друг с другом. Когда-то им случилось вместе работать, и тогда у них были общие дела, знакомые и даже друзья. Они не раз встречались в домашнем кругу с детьми и своими «половинками».
Андрей и Татьяна вспоминали те добрые времена, интересовались делами друг друга в настоящее время:
- А еще я хотел сказать тебе, что ты очень хорошо выглядишь и, даже можно сказать, что произвела на меня неизгладимое впечатление, – сказал Андрей, чем немало смутил Татьяну.
- Спасибо, Андрей, я стараюсь. – Она улыбнулась, - правда не всегда получается, но я очень стараюсь.
Татьяна действительно изо всех сил держалась с достоинством, ведь похвастаться особенно было нечем, а помощи просить она не привыкла. Сама с удовольствием откликалась на просьбы других и даже мало знакомых людей.
Оказалось, что Андрей теперь служит при посольстве, возглавляя юридический отдел, и когда они прошли к нему в кабинет, то за чаем, она коротко поведала ему о том, о чем и сама мало знала, растревожив в себе незаживающую рану памяти об Александре.
* * *
Татьяна с дочкой уже несколько месяцев жили на съемной квартире и, как-то, проводив Алину в школу, она занималась на кухне, делая заготовки к обеду. Позже она расставила книги по книжным полкам. Наконец, она перенесла лесенку к антресолям и достала коробку с елочными игрушками. Приближался Новый год.
Зазвонил телефон. Татьяна поспешила снять трубку:
- Привет, Андрей? – Она очень обрадовалась звонку друга.
- Как у тебя дела? Как Алинка?
- Все в порядке! У нас все в порядке!
- Таня, по твоей просьбе я снова связывался с авиаторами по последнему месту работы Саши.
- Правда? Какой же ты молодец! Так что там? Есть новости?
- Ой, знаешь, чтобы там хоть что-то пробить... - он развел руки в стороны, будто она могла его видеть. – Понимаешь, сменилось руководство и все еще идет следствие.
- Да, понимаю. Я тоже звонила туда...
Андрей неожиданно занервничал. Он поднялся из-за стола, прошел к окну, затем вернулся и сел на место. Сейчас он говорил по телефону с работы по громкой связи. За его спиной – портрет президента Ельцина, на столе в рамочке семейное фото, где он с женой и дочкой.
- Ты звонила? Когда и с кем ты говорила?
- Да раньше, еще тогда, когда искала везде и всюду, пытаясь хоть что-нибудь узнать, но так ничего и не смогла выяснить о Саше.
- И что? Что дал тот разговор?
- Да тоже с нулевым результатом. Мне там, буквально посоветовали, не лезть в это дело. Но, Андрей, ведь речь идет о Саше!
- Понимаешь, все совсем непросто, - он с облегчением выдохнул. - Татьяна, ты слушаешь меня?
Татьяна, приготовилась услышать что-то важное, присела на стул:
- ... Да, да, я слушаю тебя, Андрей, – подтвердила она, обхватив телефонную трубку обеими руками, - я слушаю...
- Танечка, дорогая, боюсь, что больше к тому, что ты и сама уже знаешь, мне нечего будет добавить.
- Но...
- И знаешь, - он немного помедлил, - там, и правда, все непросто и лучше будет оставить все, как есть.
- Я ничего не понимаю. - Она на секунду задумалась. - Но, Андрей, ведь сначала мне сказали, что Саша еще не вернулся с рейса, потом, что он погиб. А когда, буквально через день, а может два, - она непроизвольно провела рукой по лбу, - я плохо помню те дни. Так вот, мы позвонили с Мариной, хотели уточнить, что делать, куда бежать... - Татьяна запнулась, ее душили слезы, - так нам ответили, что он в тяжелом состоянии в больнице, но не назвали, где именно. И ты представляешь, тогда же, нам твердо заявили, что мне туда нельзя... Ты понимаешь, мне «туда». Куда туда? – Она, нервничая, приложила трубку к другому уху, - а до этого сказали – что погиб...
- Да, мудреные дела. Ничего не попишешь.
- Ну, а позже была встреча и разговор с Сашиным отцом. Андрей, что все это может значить?
- Не знаю, право. Тань, мне правда очень жаль.
- Я совсем запуталась. Или меня кто-то просто намеренно путает? Но зачем? Кому это может быть надо?
- Да, все это как-то очень странно. Да, очень странно, - он решал, как удачнее закончить разговор. - Но, Таня, все уже случилось, и ничего поправить невозможно.
На самом же деле Колобов вспомнил, как тогда в «Домодедово» (в декабре 1994-го), он вышел от командира авиаотряда - Баранова и увидел в конце длинного коридора Александра, идущего по вызову командира, как раз в его сторону. Демичев тогда, еще по-прежнему был в штате, но уже занимался переводом и начал прохождение курса по переподготовке в «Шереметьево-2», как пилот по гражданским перевозкам на международных рейсах. Чтобы с ним не столкнуться, Колобов повернул в другое крыло и быстро зашагал ко второму выходу.
Андрея вновь отвлек от воспоминаний голос Татьяны по телефону:
- Ты же знаешь, Саша даже за хлебом через дорогу – так и то, на машине ездил. А тут - «нашли у метро избитого до неузнаваемости». Чепуха какая-то!
- Прости, но, как я уже сказал, это все действительно слишком сложно, да и поздно уже.
- Еще бы, не сложно! – Татьяна разволновалась. - Сашу сгубили! А они значит, все знали, и ничего не сделали. – Она задумалась, - Андрей, выходит, что это и им тоже выгодно было?
Колобов от волнения взъерошил на голове остатки волос:
- А знаешь, давай я еще раз попробую, может, что и выясню.
- Да, это было бы хорошо. Андрей, я рассчитываю на тебя.
ГЛАВА ПЯТАЯ
День за днем, за годом год
Шло время, которое стало мериться уже не днями, не месяцами, а годами. Чтобы как-то поддержать и отвлечь от проблем, а может увести и от самой истины, как-то днем, Андрей пригласил Татьяну в кафе. Татьяна, наслаждаясь ароматом горячего кофе, сделала несколько глотков и обратилась к Андрею, надеясь, что ему это поможет в частном расследовании:
- Андрей, я, кажется, знаю к кому надо обратиться за разъяснением. У него был друг...
- Да? – Андрей перебил ее. Но он явно не заинтересовался, а скорее даже заволновался. - Тань, уж если по горячему следу ничего не удалось выяснить и, заметь, работали специалисты! Чего уж сейчас ворошить прошлое? А ты не хочешь просто отступиться? Столько воды уже утекло.
- Ты что такое говоришь? – Она отставила в сторону чашку, - это же Саша, он ведь твой друг. Разве он оставил бы все так, случись подобное с тобой?
- Тань, успокойся, я не хотел тебя расстроить. Не хотел тебе говорить раньше, но, похоже, что здесь замешана политика. И, если – это так... – он запнулся. - Почему-то мне думается, что до истины, просто не докопаться. Уж очень далеко запрятан первый след.
- Политика... Не хотел расстраивать... – Татьяна повторила за Андреем эти слова с вызовом, - а меня почему-то твои слова не успокаивают, и прости, но такое объяснение меня не устраивает.
Она встала из-за стола и ушла, не попрощавшись.
* * *
Татьяна не уберегла любимого. Не сохранила в своем горе, так и не родившегося их ребенка, и никому не доверила своей тайны. Но все последующие годы продолжала любить и всегда помнила то, что когда-то сказала ей Седа: «Я не вижу твоего Сашу среди мертвых».
* * *
Как-то по весне, будним днем Татьяна пораньше освободилась от работы, и прямо из редакции заехала к Рябининым. Марину она застала дома одну, за просмотром толи бразильского, толи мексиканского сериала.
- О! Татьяна Евгеньевна пожаловали. Тань, проходи, вместе посмотрим, скоро уже заканчивается.
- Марин, да, что не с начала смотреть-то? Я подожду тебя на кухне, хорошо?
- Ну, давай. Завари там себе чего-нибудь.
Татьяна осмотрелась, на столе заметила толстую книгу с ответами на все кроссворды и подумала: «Да, сам по себе мир не меняется». Очередная серия на ТВ и правда скоро закончилась. Марина, все еще в растроганных чувствах вошла на кухню. Татьяна рассмеялась:
- Ну, что, подруга, пожила часок-другой чужой жизнью?
- Ой, Тань, ты не представляешь, там такое, такое...
- Не надо, не надо! – Она, шутя, отгородилась рукой от возможного повествования, - нам бы со своими делами справиться.
На столе быстро появились чашки с кофе и несколько кроссвордов в различных изданиях. Марина, подготовившись к долгому разговору, рассматривала Татьяну, которая все реже появлялась у них. Наконец, она спросила:
- Ну, что там у вас, с чем справиться непросто?
- Да Виктория моя, как приехала, сразу удачно вышла на работу, но, не проработав и нескольких месяцев, забеременела и уволилась.
- Ну и что? Радоваться надо, бабкой станешь!
- Да, бабкой. А ты?
- И я бабкой стану! Хо-ро-шо!- Марина скорчила старческую рожицу.
Они рассмеялись над собой. Потом «бабушки» серьезно поговорили уже о жизни, о себе.
- Мне много приходится работать, но только и думаешь, как бы достойно продержаться. – И через секунду Татьяна продолжила. - Все изменилось, старое разрушено, новое, смешно сказать – еще не наступило, а денег уже стоит немало.
- Да, иногда так бывает, когда и не за что платить приходится.
- Возьми хоть школу, - сетовала Татьяна, - даром, что по-прежнему бесплатной считается. Но не это, Марина, тревожит меня. Я все больше думаю, как бы мне полюбить еще не родившегося нового члена семьи, и где бы на это взять сил и средств.
- А дите-то ждете желанное?
- О, это да! - Ее глаза светились. - Конечно! Ребята любят друг друга. Еще почти ничего незаметно, а Вика уже разговаривает с будущим ребенком. А может это и есть наше Будущее?
- Вот-вот, разговаривает. Смотри только, чтобы заговариваться не начала. – Но увидела, как на нее посмотрела Татьяна, - закрыла рот ладошкой и широко раскрыла глаза, - шучу! А ты чего про себя ничего не рассказываешь?
- Да что про меня? Работаю, иногда удается даже выспаться.
- Ну, а Сашку то вспоминаешь?
Татьяна посмотрела долгим взглядом сквозь невестку. Взгляд ее потеплел:
- Конечно, только это и осталось от личного. Да только вот его любовь не настолько безмерной оказалась, если перед большой разлукой и увидеться не захотел.
- Тань, ты что, опять? Ты и правда, ничего не понимаешь?
- Ты о чем, Мариш? – она не сводила с нее глаз, а Марина только покачала головой. – Так, о чем ты? Пожалуйста, давай без загадок. Ты – что-то знаешь, да?
- Скажем так, информации у меня, не больше чем у тебя, - спокойно ответила Марина. - Но вот только точно знаю, что он очень любил тебя и не хотел, чтобы его проблемы тебя острым углом коснулись.
Татьяна поднялась со стула и подошла поближе к Марине, положила ей свою руку на плечо и склонила голову.
- Господи, Мариш, у тебя и своих проблем, а тут еще я...
- Не усложняй. Жизнь – это поступательное движение. Вот и будем решать, по мере поступления проблем.
Татьяна задумалась:
- Да ты понимаешь, все дело в том, что я и сейчас не верю...
Марина вновь покачала головой и, искренне сочувствуя, уточнила переспросив:
- Что Сашки больше нет? Ну да, ну да. Вон ты и черного платка ни разу не надела, - в мыслях сопоставляя факты. – А может и правда, что все это как-то не так?
Татьяна с надеждой посмотрела ей прямо в глаза, но испугавшись своих мыслей, ответила:
- Ой, не знаю. Ничего не знаю.
Марина попробовала рассуждать дальше, ведь это и ее беспокоило не первый год:
– Ты, пойми, ведь он предчувствовал такую развязку и только поэтому в тот раз, можно сказать, что сам отправил тебя к нам. – Выждав короткую паузу, она продолжала. – Он… оберегал тебя. Понимаешь? И уберег!
Татьяна внимательно долгим взглядом смотрела на Марину. Потом призналась:
- Мариш, я так люблю его, так скучаю...
- Он тоже любил тебя.
Татьяна вновь вскинула глаза на невестку. Марина же, пряча от нее свои, взяла в руки один кроссворд, отложила, взяла другой, отбросила и его тоже, и только развела в стороны руки. Не то настроение! И, согласовывая ответ сама с собой, вынуждена была заключить:
- А может и сейчас любит!
* * *
У Татьяны никогда не возникало таких вопросов, как: В чем счастье? В чем смысл жизни? Она всегда точно знала, что все мы приходим в этот мир - для продолжения самой жизни. И когда настал день и час, ее семья увеличилась. На свет появилась прелестная девочка Маша. И, о чудо! Именно в эти дни – кто-то совсем неожиданно, отдал долги, Татьяне вдруг была выплачена большая премия, к тому же, появились новые источники дохода. Можно сказать, что ребенок пришел в этот мир с приданным.
Малышка своим рождением, принесла в дом радость и надежду. Девочка улыбалась с первых дней и ее сразу полюбили все. А Маруся быстро росла и, набирая вес, дарила всем улыбки и громкий смех. И это, вне всяких сомнений, был – Божий дар!
* * *
Прошел еще год, прошла еще одна холодная зима. За две квартиры платить, стало непомерно дорого, и семья снова съехалась.
Настоящая весна всегда начинается в апреле. Именно в такой погожий денек годовалая девочка, в уютной домашней обстановке, выискивала что-то в большой картонной коробке с игрушками, чтобы достать оттуда и добавить к уже разбросанным ранее, тут же по ковру. У окна, за гладильной доской, ласково поглядывая на малышку, приводила в порядок детские вещи Виктория, старшая дочь Татьяны. В вазе на столе стояли несколько веточек вербы.
Зазвонил телефон. В комнату вошла Татьяна:
- Вика, я отвечу. Да... Алло!... Алло-о-о! Вас слушают... – И, вдруг, с волнением, - да, это я...
- Мам, кто это? – забеспокоилась Виктория.
Но Татьяна продолжала внимательно слушать голос в телефонной трубке и, наконец, ответила:
- Да, мне удобно в три. Хорошо, договорились.
Виктория оставила свое занятие, подошла поближе к матери. Малышке тоже передалось их волнение, она оставила игрушки и протянула ручки к своей маме. Вика подняла дочку на руки и молча всматривалась в глаза Татьяны.
А Татьяна, наконец, положила трубку и с грустью произнесла:
- Прошлое не отпускает, все пытается догнать нас.
- Мам, так кто это был?
- Ты удивишься, Вика. Это Олеся, бывшая жена Демичева.
* * *
На улице было еще прохладно, но плюсовая температура прибавляла с каждым днем по несколько градусов. Молодые листочки, словно кисть художника, быстро захватывали городские насаждения, окрашивая все в зеленый цвет, пробуждая природу и заметно добавляя москвичам настроения. У многих кафе на прилегающей территории разбивались уютные площадки под летнее обслуживание, красиво обустраивались цветники и зеленые беседки, а кое-где заработали даже небольшие фонтанчики.
Две женщины встретились у метро, прошлись какое-то время молча и вскоре вместе вошли в одно из кофейных заведений. Татьяна пока не понимала, зачем пришла на эту встречу, но, вероятно, в глубине души, надеялась, хоть что-нибудь узнать о Саше:
- Так я вас слушаю, Олеся.
Татьяна всматривалась в эту еще вполне привлекательную, темноволосую женщину. А Олеся, оглядываясь по сторонам, наконец, ответила:
- Понимаете, мне постоянно звонят какие-то люди, настоятельно рекомендуют нам с сыном выехать из дома на Пахре и даже угрожают. Мне кажется, они готовы на многое.
Татьяна искренне удивилась:
- Я не знала, что вы живете в доме...- и, возвращаясь к теме, - если угрожают, надо последовать их совету – все оставить и уехать. Такие люди могут и правда от рекомендаций и угроз перейти к действиям.
В кафе было достаточно уютно и почти не было посетителей. Они сделали заказ, и продолжили уже начатый разговор:
- Мой сын – единственный наследник. Мы вот достроились и теперь живем в доме. Конечно, не все сами сделали, - она немного помедлила, - нам помогли.
- Тогда, чего вы от меня хотите? – Татьяна пожала плечами.
Олеся нервно постукивала пальцами руки по краю стола и, не поднимая глаз, ответила:
- Я не хочу потерять дом, и тоже на многое готова!
- Но я вам здесь не помощник, не советчик и, тем более, не конкурент.
Татьяна, по-прежнему, пока не понимала, необходимости ни в этой встрече, ни в этом разговоре.
- Да?! – Спросила Олеся недоверчиво. – Не конкурент? А завещание?
Татьяна все больше запутывалась:
- Какое завещание?
К их столику подошла официантка, поставила перед каждой гостьей кофе и выбранный десерт.
- Вы действительно удивлены? Как-то не верится. – Татьяна молчала. - Демичев оставил завещание, из которого следует, что дом принадлежит вам.
Татьяна не сдержалась и коротко усмехнулась:
- Бред какой-то. Вы что-то путаете. Откуда вообще у вас такая информация?
Но Олеся была настроена очень серьезно:
- Я видела копию документа.
- Правда? Интересно. И кто же вам предоставил эту копию?
- Ну, вот, уже и заинтересовались! - Тон Олеси становился все небрежнее и даже появились враждебные нотки.
- Да, я заинтересовалась, - ответила Татьяна, - но только не тем, о чем вы подумали... Знаете, Олеся, а вы смелая! Я бы не только не решилась на такую встречу, но и самой мысли, не допустила бы.
- Просто я, как жена, имею на это право.
Татьяна спокойно поправила ее:
- Бывшая жена.
- У нас сын!
- Согласна, веский аргумент! Но нам и, правда, нечего делить с вами. Вы, много лет в разводе. А я, - она горько усмехнулась, - соломенная вдова: ведь мы не успели с Сашей даже оформить наши отношения. - Она против этикета, поставила локти на стол, немного склонила голову, опираясь подбородком на сведенные вместе руки. – И, заметьте, тогда - никто не собирался умирать.
Олеся сожалела о своей несдержанности и согласилась с замечанием:
- Да, конечно.
Татьяна же, немного оживилась:
- А Саша всегда помнил о сыне, мы даже как-то вместе выбирали ему подарок.
К их столику вновь подошла официантка, поинтересовалась, не хотят ли они заказать что-нибудь еще. Татьяна вопросительно посмотрела на Олесю, но та отрицательно покачала головой.
- Счет, пожалуйста, – попросила Татьяна и, обращаясь к Олесе:
- Так, откуда все же, возник такой документ?
Олесе снова не понравился такой поворот в разговоре, это не входило в ее планы. И все же, она вновь не сдержалась и медленно, с легким прищуром, произнесла:
- А вы, однако, любопытны.
- Надеюсь, вам не показалось, что не в меру, - парировала Татьяна.
Ей было уже все равно, что и как подумает о ней Олеся. Эта женщина, выплывшая из ниоткуда и, которая, вероятнее всего, не оставит в ее памяти и следа. Ведь она знала Сашу, и ей сейчас стало понятно, почему тот брак не имел продолжения.
А Олеся в это время думала о своем, и она как раз решала, сказать или не сказать Татьяне про свой источник относительно завещания и многого другого. Но, именно то обстоятельство, что ее строго-настрого предупредили не называть имени, ее и подстегнуло к обратному:
- Это Сашин друг, Андрей Колобов. Его дом рядом с нашим, и он нам очень помог.
Лицо Татьяны в одну секунду покрылось смертельной бледностью. Она машинально открыла свою сумочку, затем заглянула в счет, принесенный официанткой, вложила в него деньги, встала и, забыв попрощаться, направилась к выходу.
* * *
На дворе уже - 2003 год. И вновь наступила весна. В комнате Татьяна была со своей дочкой Алиной. Дочери уже 17 лет. Мода не только меняется, но и периодически возвращается. Алина крутилась перед зеркалом в синих джинсах с модной потертостью и в синей футболке с ярким принтом. Татьяна смотрела на свою дочку и не могла налюбоваться. Но, в то же время, ее беспокоила рано наступившая весна, и было очень похоже на то, что школьные занятия быстро уходили на второй, а то и на третий план. Она, не желая сбить хороший настрой дочери, осторожно заметила:
- Алина, девочка моя, надо как-то подсобраться, немного больше уделять времени урокам. – Но, видя, удивленные, широко открытые глаза напротив, подвела ее за руку к настенному календарю. - Ты только взгляни. Да, да, да – вот посмотри. Посмотри, до конца учебного года осталось всего ничего.
Алина же попыталась склонить свою маму к положительному решению, она также за руку подвела ее к приоткрытому окну. Затем отодвинула легкую занавеску и, улыбаясь, попеременно поглядывая то на маму, то на зеленый двор, взмолилась:
- Ну, мам, у всех школа! Но, на улице уже так тепло. Да, совсем тепло, тепло, тепло… – Она прижалась к матери, - ну, посмотри, посмотри сама - все, все там!
- Ну, хорошо, – частично сдалась Татьяна, - только никаких письменных уроков на вечер!
- Ура!!! У меня - лучшая мама на свете!
Алина закружила Татьяну по комнате. А когда они вновь вернулись в спокойное состояние, инстинкты мамы вновь поползли вверх по шкале благоразумия:
- Но это - не все! Курточку! Да, да, да! Хочешь на улицу, быстренько надевай курточку.
- Ну, мам!
- Алина, это не мой каприз, ведь я то знаю, что вы не на солнышке греться собираетесь, а забьетесь куда-нибудь в зеленый уголок, а от земли все еще холодом веет.
Но Алине совсем не хотелось прятать под верхнюю одежду свою новую яркую футболку:
- Я вообще-то с Димкой в кино собиралась...
- Да? В таком случае, могла бы одеться иначе.
- Иначе... Но, сейчас все так ходят.
- Угу, именно все! А жаль. А вот нам хотелось быть ни на кого не похожими. - Она улыбнулась, вспоминая себя в этом возрасте.
- Ты у меня и сейчас лучше всех! Мам, а ты тоже куда-то собираешься?
- Да, я ненадолго совсем, в редакцию и назад, только статью занесу.
Татьяна прошла на кухню, из графина на столе, налила себе немного воды в стакан. А Алина ей вслед, уже стоя на пороге:
- Мама, а в этом году на дачу получится?
- Этот вопрос - не ко мне. Позвони и поговори с тетей Мариной, узнай какие у них планы. А пока, думай о школе и готовься к вступительным экзаменам.
Татьяна подошла к окну, поправила штору, покачала головой:
- К Димке она побежала... И эта дочка выросла тоже!
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Такое действие имело место быть
Не успело наступить третье тысячелетие, а уж пошел второй его десяток лет. Как-то летним солнечным днем в городском парке, рядом с прудом, сидела Татьяна, склонившись над ноутбуком. Свободной рукой она опиралась на спинку скамейки, пальцами другой руки быстро двигалась по клавиатуре.
День был будним и поэтому тишину нарушали лишь редкие прохожие. К скамье подошел мужчина:
- Вы позволите мне присесть?
Татьяна, не поднимая глаз, чуть заметно склонила голову в знак согласия, а прохожий, явно желая продолжить разговор, вновь обратился к Татьяне:
- Сегодня пятое августа.
Татьяна, все так же, не поднимая головы:
- Да, пятое.
- День рождения Саши.
Татьяна на секунду замерла, затем медленно подняла глаза и стала внимательно рассматривать лицо рядом сидящего человека. Наконец, она узнала его и очень обрадовалась:
- Сережка?! – От неожиданности и волнения, она начала заикаться, - Бог мой, как ты оказ…, откуда ты зна... Сережка, как ты узнал, что я здесь?
- Сегодня Сашкин День рождения! И мне захотелось увидеть тебя, – наблюдая в глазах Татьяны не проходящее удивление, пояснил, – я звонил и не застал тебя, тогда связался с Мариной, она и подсказала, что ты можешь быть здесь.
- Да, так уж у нас повелось, держим друг друга в курсе на случай, если вдруг что-то случится, или срочно понадобимся.
- Понятно, по-прежнему, все на связи. Танечка, дорогая, как ты живешь?
- Ты хотел спросить, как я живу без Саши? Сережа, я так и не простилась с ним, – она покачала головой из стороны в сторону. - Не смогла.
- Узнаю нашу безумную Татьяну! Я тоже весь с ним, и в нем.
- Что делать, так сложилось. Ты мне лучше про себя расскажи. И что тогда...
Она замолчала, не сумев сформулировать до конца свой вопрос. Сергей, видя, как вдруг разволновалась Татьяна, поддержал ее под локоть:
- Тань, ты что-то спросить хотела?
- Скажи, что на самом деле тогда произошло? – Начала она осторожно, - поверь, жить в неизвестности – это такая мука!
Сергей немного помедлил с ответом, вспоминая события давно минувших дней, и подбирая нужные слова, начал говорить:
- Все началось с особого задания... Ты готова слушать дальше?
* * *
В конце декабря 1994 года Александр получил спецзадание в кабинете командира отряда – Баранова Алексея Григорьевича. Саша тогда попытался возразить, ведь он уже почти перевелся из «Домодедово»:
- ...Но, Алексей Григорьевич, вы же знаете, я сейчас нахожусь в процессе переподготовки на международные... И... И не летаю пока.
Командир перебил пилота, но в легкой форме:
- Вот и хорошо, все кстати. – Он улыбнулся и пошутил, - а то, глядишь, совсем летать разучишься.
- Значит только выгрузить детские подарки и сразу назад?
- Точно так! – И, по-прежнему, улыбаясь, закончил, - и сразу назад.
- Я лечу первым пилотом. Кто вторым? Кто...
- Ты летишь с бортинженером.
- И все?
- И все. Это – весь твой экипаж.
- Но, Алексей Григорьевич...?
- Что? Или может, ты забыл, как уже случалось взлетать, сажать с неполным экипажем? Да еще и в каких условиях бывало! У меня сейчас напряженные дни и с людьми, и с техникой тоже. Полетишь вне расписания. У вас будет свой воздушный коридор. – Командир встал, что означало - разговор окончен, Александр тоже поднялся. - Маршрут узнаете перед вылетом. По прилету – доложите лично мне! Вопросы есть?
- Вопросов нет! - Александр тоже поднялся, развернулся и вышел из кабинета.
* * *
Татьяна внимательно слушала, ее интересовали подробности, но, чем больше она узнавала, тем сильнее все усложнялось, а вопросов становилось не меньше:
- Что было дальше?
- Дальше? А дальше – полет в Грозный.
Татьяна не сдержалась и воскликнула:
- Вот как! – И совсем тихо, теряясь в своих воспоминаниях. - Так вот значит, каким был план полета.
- План – да! А вот сам полет претерпел кардинальную корректировку.
Татьяна старалась оставаться спокойной. Прежде ей ничего не было известно по поводу того полета. Она даже старалась поддержать Сергея, который и сам явно разволновался и не скрывал этого, а может, просто не замечал.
- Говори, Сережа, говори. Мне все важно. Не щади меня, я готова услышать все!
- Так вот, подлетая к Грозному, Саша запросил посадку, его вывели на свободную полосу. Но...
Он замолчал. Татьяна нетерпеливо теребила его за рукав:
- Что, «но»? Сережа, что – «но»?!
- Как только самолет заглушил двигатели, его сразу окружили вооруженные бандиты, и тут же поступил приказ по внутренней связи – «разгружаться».
- Окружили бандиты?
По лицу Татьяны блуждали тени разрозненных мыслей, в которых она старалась сопоставить события прошлых лет и, хоть как-то, что-то понять, с привязкой к тому времени. И, все еще, по-прежнему, оставаясь в неведении, спросила:
- Они хотели лишить детей праздника и новогодних подарков? Ничего святого не осталось в людях! – Она тяжело вздохнула, - Сережа, а потом, что было потом?
- В людях! Видела бы ты этих людей в деле ... – Он горько усмехнулся. – Да и подарки, как оказалось, были – еще те! Саша не подчинился приказу с земли, ситуация выходила из-под контроля. Тогда он попробовал связаться с руководством в Москве. - Татьяна с надеждой всматривалась в глаза Сергея, но он покачал головой, - Москва молчала. Баранов не отвечал, а выходить на кого-либо еще, или по другому каналу связи, было строго запрещено.
- Да... – Татьяна опустила глаза и философски заключила, - похоже, что в принципе, такие полеты случались не в первый раз. Для кого-то, возможно, это было уже нормой. Да вот только Демичев оказался несговорчивым. Сереж, так чем закончился тот полет?
Она смотрела на Сергея, надеясь, хоть что-то услышать, что может вселить надежду.
Сергей закончил свое повествование:
- Он смог развернуться и улетел назад.
Татьяна потерла пальцами рук свои виски, закрыла крышку компьютера, встала со скамьи и медленно пошла по аллее. Она была в джинсах, легкой свободной тунике, с вышивкой белым по белому и туфлях-балетках. Так, ступая шаг за шагом, она удалялась вглубь аллеи. Потом, вдруг словно опомнившись, она развернулась и быстро пошла назад. Сергей оставался на месте, он ждал ее, а у нее снова появились вопросы:
- То есть, - она чуть прикусила нижнюю губу, - Демичев дважды нарушил приказ: своего командира, и приказ «с земли» в Грозном. Это так?
- Да, именно так.
- И тогда...
- И тогда бандиты его нашли в Москве и начали шантажировать.
Татьяна напряглась. Она вспомнила тот случай на съемной квартире, когда Александр сказал, что у них иногда будет оставаться переночевать Сергей и, перебивая свои же мысли, она вновь обратилась к нему:
- Да, да, я помню... Саша рассказывал мне, что вам вместе пришлось держать оборону против несдержанных «переговорщиков»... - она немного помедлила и пристально посмотрела на своего собеседника, - и даже стрелять... И тогда он тебя попросил охранять его, да?
Сергей поднял глаза, согласно кивнул и ответил:
- Он меня нанял.
Прошло несколько минут прежде, чем разговор возобновился. И первой начала Татьяна:
- Так... Но, Сережа, это все только причина, а продолжение, как следствие?
Сергей молчал, он помнил гораздо больше, чем мог сейчас рассказать. Тогда Татьяна, с горькими нотками в голосе, спросила:
- Сережа, а как случилось, что он остался один? И когда... Когда все случилось? Это было в тот посл…, - она остановила себя на полуслове, - когда Саша вернулся из того злосчастного полета? – Вспоминая, она поморщила лоб, - кажется из Австралии, да?
Сергей заламывал свои руки, не находя им места, при этом, сохраняя ровное выражение лица и, наконец, то поднимая, то вновь опуская глаза, он с трудом выдавил из себя:
- Последнего полета не было. Он никуда не улетал.
Татьяна совсем растерялась, мысли путались:
- Нет? Так значит все-таки, это случилось? Нет, не может быть! А я все надеялась... Да, нет, я бы это почувствовала...
Сергей с сожалением качал головой. А она, разводила, вновь сводила руки, теребила свои волосы и совсем не замечала, своих до нелепости неловких движений. И когда она просто уронила руки, и казалась совершенно растерянной и разбитой, она вдруг словно очнулась и новь засыпала Сергея вопросами:
- Как вообще они вышли на Сашу? Разве информация об экипажах, выполняющих такие полеты, не является секретной?
Сергей ответил, не поднимая глаз:
- Ты только что сама ответила на свой вопрос.
- Господи! Ведь он получил задание от...
Татьяна обхватила голову обеими руками. Она вспомнила, как Саша не хотел снимать телефонную трубку, как рассердился, что она открыла дверь незнакомцу... И, наконец, как Сережа, только что, рассказал ей о том злополучном задании, полученном от командира отряда.
Она старалась успокоиться и взять себя в руки:
- Хорошо. Чего от него все хотели? И за что они так с ним?
- Они хотели, чтобы он выполнил новый рейс с их грузом.
- Подожди, подожди... Всего один рейс? Могу себе представить, с каким грузом мог быть этот рейс. Господи, это могло быть оружие и, мало ли, что еще... – она смотрела прямо в глаза Сергею, - Да? Это так?
- Все так. Но Саша не согласился...
- Вот! – Вскрикнула она громко, перебивая Сергея, - вот видишь!
Она почти обрадовалась, но он продолжил:
- Не согласился, а потому становился для многих опасным, и тогда с ним решили разделаться.
Татьяна, помолчав немного, ответила на выдохе:
- Так значит, все же находились и такие, кто совершал подобные рейсы, раз с ним так безжалостно?
- Да, находились. И им хорошо платили.
Теперь он рассказал все, почти все, и ему стало легче. А Татьяна как раз, вспомнила совсем другой эпизод, и ей захотелось прояснить для себя, следующий вопрос:
- Сереж, а какое отношение ко всему этому имеет Колобов?
У Сергея даже бровь приподнялась от удивления:
- Ты и это знаешь? Ко всему этому и имеет.
Татьяна внимательно всматривалась в лицо Сергея, и ее осенила новая догадка:
- Но тогда выходит, что когда стало совсем жарко, ты бросил его, оставил одного, да?
Сергей замялся в ответ:
- Нет. Но…
А Татьяна неровным голосом, иногда даже вскрикивая и, одновременно теребя его за плечи:
- Он на тебя надеялся! Понимаешь? Только на тебя! – И тут же, сникнув от безысходности. – Прости. Уж слишком много всего такого: недосказанности, разных совпадений...
На сидящую парочку на скамейке, оборачивались прохожие. Но ни Татьяна, ни Сергей не замечали их. Сергей сидел с опущенной головой, широко расставив ноги и заключив руки в замок. Затем он встал и, наклонился к Татьяне, положил свои руки на ее плечи и спокойным голосом произнес:
- Тань, случилось так, как случилось.
- Нет! – Она яростно замотала головой из стороны в сторону и, немного тише, подняв на него глаза полные слез, – я жду его. Ты слышишь? Жду!
Татьяна чувствовала себя неловко из-за так несвойственной ей несдержанности, и она на секунду уткнулась лбом в свою ладонь, пытаясь снова обрести равновесие. А Сергей, воспользовавшись ее недолгим замешательством, как-то неожиданно странно посмотрел на нее, и на его лице мелькнула чуть заметная улыбка восхищения.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Время летать
Татьяна после операции лежала на высокой кровати и еще находилась под наркозом. Напротив нее в кресле сидел Александр. У него все та же стрижка густых темных волос, но уж не черных, а хорошо посеребренных годами. Одной рукой он держал ее за руку, в другой у него был небольшой томик с ее стихами. Он дочитывал страничку:
«…Святое место, и берег тот святой,
Где все в гармонии и грациозно очень.
Где чувств смятенье и трезвость мысли,
Где возрождается былое... Ведь Время, что?
Оно - в трех измереньях: было, есть и будет»!
Александр одобрительно склонил голову, соглашаясь с автором, положил книгу на колени, неловко полистал свободной рукой сборник, выбирая, что еще почитать, на чем еще остановить свой взор, и почему-то прочитал лишь заключительную часть, выбранного стихотворения:
«...Всего за час сгубили ветвь платана молодую...
И снова Круг замкнулся: Люди, облака,
Людей заоблачная жизнь, и облачная зависть людям,
Людская зависть облакам...»
Он закрыл книгу и отложил в сторону, перевел свой взгляд на Татьяну. Он любил ее любую. Но ее волосы сейчас были наглухо спрятаны под плотной повязкой бинтов. А ему, вдруг, представились ее послушные волны волос, разбросанные по плечам и развевающиеся на ветру. И он, еще оставаясь в романтическом настроении после прочтения стихов, немного позавидовал ветру. И ему на память пришли еще несколько строчек одного стихотворения:
«Хочу летать! Хочу успеть за солнцем,
За луной, за днем, за ночью...
Хочу соединиться с облаками в небесной дали.
Хочу кружиться от любви, смешавшись с ними
В легком, млечном одеянье.
Смущать их нежностью своей хочу и лаской.
И, перепутав направленье ветра,
Хочу пустить я ВСЕ – по собственному вектору».
* * *
В холле перед палатой, в наброшенных на плечи белых халатах, рядом на диване сидели Алина и Валерий, немного правее, за их спинами, у окна стояла Марина. Она говорила по мобильному телефону с Викторией:
- ... Конечно, мы здесь... Ну, а ты как думаешь? Обязательно сразу позвоню. Да все будет хорошо! Иначе и быть не может. – Она говорила, как всегда, спокойным, чуть похрипывающим голосом и невозмутимым тоном. А, сейчас, чуть прикрывая трубку, она обратилась к мужу, - Валер, тебе привет от племянницы.
Валерий кивнул, с трудом пытаясь изобразить на лице подобие улыбки, всем своим видом показывая, что слышал и благодарит. Затем обнял Алину за плечи. Но Марина, облокотившись на подоконник, окликнула племянницу:
- Алинка, а ну, давай-ка, подбери синоним к словам «бессмыслица, нелепость».
Алина улыбнулась и, поворачивая голову к Марине, ответила:
- «Абсурд».
- О! Что и требовалось доказать – мамина дочка! – Она вписала слово и стала просматривать следующую брошюрку с кроссвордами. - Так! «Быстрый переход от старого качественного состояния к новому»?
- «Скачок», - все так же, не поворачивая головы, ответила Алина.
Валерий посмотрел на жену, почти незаметно покачал головой и скосил глаза на Алину – ей мол, итак не сладко, а ты со своими глупостями.
- А, что? – Невозмутимо спросила Марина. - Да я, может так, успокаиваюсь. И Татьяна, между прочим, - она тихонько потрепала волосы на голове Валерия, - мне бы сейчас ничего не сказала. А ты…
- Да, сейчас особенно, ничего бы не сказала, – перебил ее Валерий.
* * *
А Татьяна в это время, еще не пришла в себя и находилась где-то далеко среди аллей цветущих фруктовых деревьев вместе с Сашей. Она в белом сарафане, сшитом из легких кружев и в белых открытых туфлях. На Александре очень светлые джинсы и белая футболка. А по скамье рассыпаны белые розы. Татьяна гладила поседевшие виски своего Саши, смотрела в глаза. Он что-то говорил ей, но она его не слышала. Впрочем, это было и неважно. Главное, что он – рядом, и она ясно ощущает тепло его рук.
Но вдруг ее отвлек шум взлетающей с дерева стаи птиц. Она медленно подняла глаза. Сквозь густую листву настойчиво пробивался яркий солнечный луч... Слишком яркий свет пугал ее и заставил вновь плотно прикрыть глаза.
Татьяна начала пробуждаться, постепенно отходя от наркоза. Пронзительный свет нещадно слепил ее. Она хотела заслониться ладошкой от ярких лучей, идущих из ниоткуда и, одновременно отовсюду, но не могла этого сделать, по-прежнему, оставаясь без движения. Она чувствовала, что уже может открыть глаза, чтобы вернуться в действительность. Но также, она поняла, что ей хочется, если не остаться, то хотя бы еще ненадолго, задержаться там, где она видела его, говорила с ним, и совсем не готова была еще раз расстаться...
Татьяна крепко зажмурилась и услышала:
- Таня, Танечка... Наконец-то! - Изумленно, звал ее Александр, как будто и сам только что очнулся. Он быстро кинулся в сторону двери и громко прокричал, - она проснулась! Эй, кто-нибудь, позовите доктора! – Он тут же вернулся к Татьяне и, прижимая ее руку к своей груди, тихо, только для них двоих, - Танечка, ты проснулась!
За дверью палаты, когда послышался голос Александра, Валерий и Алина привстали, Марина подошла ближе к родным. В палату к Татьяне, буквально пробежала медицинская сестра, а по коридору быстрым шагом шел доктор.
* * *
Прошел месяц. Татьяну выписали и как-то за вечерним чаем, вспоминая свою историю, в которой она сама была одной из действующих лиц, Татьяна, мучая вопросами Александра, заявила:
- ... Нет, не понимаю! – И, не отводя от него своего вопросительного взгляда, - и сейчас нельзя? И даже мне нельзя? Саш, но почему?
- Тат, ты же все понимаешь, это касается не только меня.
- А как же я и пятнадцать лет неизвестности? Целых пятнадцать лет ожидания, - она немного понизила голос, - когда все давно смирились...
Александр встал с кресла, сделал шаг навстречу, хотел обнять Татьяну, но она посмотрела на него глазами, полными слез и, как много лет назад, сделала шаг к окну в ожидании объяснений.
- Понимаю: когда все давно похоронили меня. Да? Хорошо, слушай. В декабре 94-го я получил задание. Оно было неправильным. Вскоре я подвергся жесткому шантажу. Мне пришлось разыскать Сергея. Ребята из агентства, в котором он работал, взялись мне помочь. Но опасность от этого не стала меньше. Самым уязвимым моим местом была ты.
Татьяна присела на кресло, Александр продолжал, - я тогда был растерян и даже напуган... - Он прошелся по комнате, взял со стола стакан с водой, сделал несколько глотков. - Я боялся за тебя. Боялся, что не смогу защитить тебя. А когда мне позвонили в очередной раз и пригрозили, что я могу никогда не увидеть своего будущего ребенка, давая тем самым понять, насколько хорошо они осведомлены, тогда я решился и пошел на Лубянку. – Татьяна потянулась к Саше и взяла его руку в свою. - И уже по согласованию там, я выполнил условия «несговорчивых ребят» и вылетел с их грузом, но как бы «не долетел». Это был мой крайний взлет и моя крайняя посадка и, - он помолчал секунду, прежде чем договорить, - и крайняя запись в бортовом журнале Домодедово.
В голове Татьяны молниеносно пронеслись сцены из событий тех непростых дней. Она вспомнила их последний вечер вместе и, со слов Сергея - откровенный и принципиальный разговор Александра с командиром авиаотряда, противоречивые и путанные сообщения о нем... Потом вдруг, она отчетливо вспомнила встречу на Пахре с Петром Яковлевичем:
- Саша, а как же опознание? Ведь там был твой отец...
У Александра напряглось лицо, и он с большим трудом подбирал и проговаривал слова:
- Отцу просто предъявили документы и часть моих вещей. И, хотя, всем было очень трудно, ему все же подарили слабую надежду, сказав, что экспертиза не подтвердила абсолютно на 100 процентов, что это был я…
У Татьяны непроизвольно по лицу покатились слезы одна за другой:
- Как жаль, что он не дожил до этого дня. А Сергей? Он знал о тебе все это время?
- Да.
- А я? Я потеряла тебя, потеряла нашего... И чуть не потеряла себя...
- Я знаю, Таня, я все знаю...
- Знаешь? То, что мне пришлось скитаться со своими девчонками по съемным квартирам и знать только, что могу обратиться за помощью к брату. Но у них там и своих проблем без меня... В общем, старалась не беспокоить часто.
- У тебя за спиной всегда был еще и Сергей.
- Да? И где же это он был, когда мне приходилось столько работать и далеко не всегда получать за это?
- Да, милая, и это я знаю. Но ведь бывало и так, что неожиданно возвращались долги, выдавались премии, которые никто не обещал и, когда ты их совсем не ждала.
Татьяну, наконец, осенила догадка:
- Сергей?
Татьяна в бессилии сжала свои кулачки, уронила их и свою голову на грудь Александра.
- Но Сашенька, это так неправильно, - она сдалась и совсем притихла. Она тут же разжала пальцы рук и, прижимаясь головой к груди Александра, тихо произнесла, - мне нужно было знать, что ты жив, так мне было бы легче ждать.
- Ты знала.
- Да… А ты? Помнил ли ты так, как я – каждую прожитую минуту без тебя?
Она подняла голову и посмотрела прямо в глаза Александру, сама еще до конца не понимая, что именно хотела услышать в ответ, и что ее могло непременно утешить. А Александр, расслабив мышцы лица в радужной улыбке, ответил:
- Мне всегда дороги воспоминания о том, что ты можешь удивляться размеру больших яблок, восхищаться россыпью роз...
Татьяна сразу вспомнила и даже ощутила аромат роз, и сквозь призму прошлых лет, перед ее глазами вновь встали яркой, почти реальной картинкой - зеленые яблоки. И она в этот момент даже почувствовала на внутренней стороне ладони своей руки тепло от горящей свечи, над которой когда-то провела своей рукой...
Она вдруг поняла, что видит все это в глазах своего любимого.
- Мистика! Ты помнишь, все то же самое в деталях, как и я? Но, почему?
- Потому что мне дорого это и нам нравится с тобой одно и то же. И, слава Богу, что наша избирательная память не дает сбоя. Но это еще не все. Смотри, что у меня есть!
Он достал тот самый камень семейного благополучия и спокойствия. Ее глаза вновь повлажнели. Она прошептала:
- Господи, как трогательно. Ты сохранил его.
- А ты восхитительна в своей реакции на все происходящее с тобой. Ты так любишь жизнь!
- Но теперь уже, ты мне все-все расскажешь, да?
Александр принял философское выражение лица:
- Ну, пройдет этак, лет 10-15, и я обязательно все расскажу. Ты главное помни, что формула жизни – любовь. Помни об этом, любимая!
* * *
Сквер, утопал в свежей весенней зелени, амфитеатр из скамеек вокруг большой площадки, где стайки голубей привычно принимали угощенье от маленьких посетителей и их родителей, при этом, важно прогуливаясь парами.
На одной из скамеек под ветвистым деревом пристроились Татьяна и Александр. Погода установилась теплая и она была в белом кружевном сарафане из своего сна, а Александр в светло-голубых джинсах и белой, плотно облегающей футболке. Они улыбались и о чем-то весело разговаривали. Татьяне все никак не давало покоя состояние dejavu. Все было именно так, как и тогда в больнице, когда она увидела в полудреме, перед самым моментом своего пробуждения. Она сняла заколку с головы, и чуть встряхнув волосы, дала возможность им упасть волной и рассыпаться по плечам. Она оглянулась по сторонам:
- Посмотри, только конец апреля, а тепло совсем по-летнему.
- Угу! Хочешь пить?
- Да! - Она закусила уголок нижней губы, - а еще я хочу мороженого, - она обвела руками воздух. - Съем целую гору!
Александр осторожно снял ее руку со своего колена и поднялся со скамьи:
- Я мигом! – Он покачал головой из стороны в сторону и шутливо погрозил указательным пальцем. - Никуда не уходи...
Татьяна посмотрела на свою загипсованную ногу и развела в стороны руки, как бы говоря: Куда же я теперь без тебя?
Площадка, по-прежнему, была переполнена детьми. Кто-то пытался «разговорить» голубей, а кто-то рассекал пространство на трехколесном транспорте. Вот двое малышей пробежали друг за дружкой мимо Татьяны, задрав вверх свои ручки вслед за воздушными шариками. А с другой стороны неожиданно появился Александр. Он приподнял перед собой наполненный продуктами полупрозрачный пакет.
- А вот и я – с горой мороженого!
- Никогда в жизни не слышала ничего прелестней этих слов!
- О! Да ты открыла, наконец, мне один из своих секретов! Теперь я точно знаю, как поднять твое настроение!
Затем из-за спины появилась его вторая рука с букетом белых роз. И, наблюдая восторг, в глазах своей любимой, он положил рядом с ней цветы. Они немного рассыпались, нарушая форму букета. Татьяне на секунду показалось, что именно эти цветы она уже видела. Она вновь разволновалась: вспомнила, как однажды Саша вернулся домой на квартиру, которую они тогда снимали и все прятал за спиной цветы, а потом высоко поднял руки и просто уронил их, осыпав ее розами. Выражение его лица было точно таким же, как и сейчас - довольным. Она умиляясь, вспоминая его, себя, цветы... И точно так же, как и тогда, произнесла, только сейчас, про себя: «Как я люблю этот сор!».
Александр отвлек ее, раскрыв перед ней пакет с мороженым.
- Ну, выбирай скорей, сластена!
Они вместе весело шутили, подкармливая друг друга из своих рук, смеялись, видя кусочек вафли, или мороженого над губой... Наконец, насытившись сладким, Александр посмотрел на пакет, где оставалось не меньше половины и, покосившись глазами, шутя, предложил еще. На что Татьяна, запротестовала обеими руками.
В это самое время над головой раздался громкий шум, взлетающих с дерева птиц. Александр, поднял голову. А Татьяна испуганно прокричала:
- Не смотри вверх!
А он, рассматривая зеленую крону дерева, сквозь пробивающиеся солнечные лучи, и немного щурясь, ответил вопросом на вопрос:
- Почему, Танечка?
- Не смотри!
Она вся дрожала от волнения и плохого предчувствия. Но сама, в это время, тоже подняла голову, и сквозь зеленую листву, ее буквально пронизал словно стрелой, яркий луч света. Она крепко зажмурилась, ее голова вдруг поникла и припала к груди. Но в полусознательном состоянии, сквозь громкое щебетанье птиц и детский гомон на площадке, она начала различать голос Александра.
- Таня! Танечка, что с тобой?
Татьяна вновь подняла голову, медленно приоткрыла глаза и, еще немного ослепленная солнцем, пыталась смотреть сквозь яркий свет, затем постепенно привела голову в вертикальное положение и перед ней начал проявляться силуэт, перед ней стоял ее Саша. Она смотрела осторожно, немного недоверчиво и чуть, улыбаясь. А, чтобы не спугнуть и зафиксировать в сознании это мгновенье, она вновь резко подняла голову вверх, сощурилась и, наконец, расслабилась, беззаботно нежась в лучах солнца. Она расправила руки навстречу свету и словно парила над далеко ушедшими страхами.
Она снова любит свет, она снова любит солнце!
К О Н Е Ц
Сюжет отдельных судеб основан на реальных событиях переходного периода становления нового Российского государства.
В тексте использован фрагмент стихотворения Е. Райзер:
"Полет вне расписания" http://www.stihi.ru/2001/09/05-18
и собственные стихи:
"The Very Best Of..." http://proza.ru/2008/01/13/395
"Вечерний храм" http://proza.ru/2007/03/06-365
"Время летать" http://proza.ru/2007/03/06-40