ТА, КОТОРАЯ "ВОСПЕВАЛА" СМЕРТЬ...
Захотелось мне сегодня посмотреть, полистать что-нибудь по искусству...
Беру большую в хорошем переплете книгу: "Из истории зарубежного и отечественного искусства" автор - Герман Александрович Недошивин.
Книга охватывает искусство Запада и Востока. Отдельной главой идут очерки о русском искусстве..
Богато иллюстрирована...
Одна из иллюстраций приковала внимание надолго!
Надолго, потому как невозможно было без чувств смотреть на...
Перефотографировала, но в Интернете поискала и нашла картинку с иллюстрацией, которую и выставляю!
Читаю об авторе...
Кете Кольвиц - первая женщина, избранная членом Прусской Академии Художеств и профессором Берлинской Академии Художеств...
=====================================
Лени Рифеншталь в своих мемуарах описывает такую сцену: Гитлер, ещё не ставший фюрером, напросился к ней в гости. Истинная арийка, белокурая красавица, талантливый кинорежиссёр, Лени привлекала Гитлера и знала это.
На стене в её гостиной висели рисунки Кольвиц.
- Вам это нравится? - спросил Гитлер.
- Да, а вам, господин Гитлер?
- Нет, - ответил фюрер. - Рисунки слишком печальные, слишком пессимистичные.
- По-моему, рисунки великолепны, - возразила Рифеншталь. - Выражение голода и нужды на лицах матери и ребёнка передано гениально.
- Когда мы придём к власти, не будет ни нужды, ни бедности, - сказал Гитлер. А Рифеншталь пришла к выводу: он вообще ничего не понимает в живописи.
Конечно же понимал, тем более, что и сам был неплохим живописцем. Но это было своеобразное понятие, присущее его националистическим взглядам... Именно поэтому в 1933 году и была устроена так называемая “выставка искусства вырождения”, в число экспонатов которой попали ЛУЧШИЕ работы многих немецких художников. И Кете Кольвиц - в первую очередь. Некоторые рисунки были публично сожжены, остальные... разворованы влиятельными “партайгеноссе”, которые, прекрасно понимая истинную цену шедевров, объявленных вне закона, тайком растаскивали их по своим частным коллекциям.
Кете Кольвиц родилась в 1867 году. Дом, в котором прошло её детство, находился на Линденштрассе (сейчас это улица Октябрьская). Кете Кольвиц росла в удивительной (особенно по кёнигсбергским меркам) семье. Её дедушка по материнской линии Юлиус Рупп был “мятежным проповедником” (так назвали его однажды в солидной берлинской газете). В 1844 году он, пастор, произнёс с церковной кафедры слова отречения от церкви - и основал первую в Кёнигсберге свободную евангелическую общину “Друзья света”.
Впоследствии он стал директором Кнайпхофской гимназии. Поклонник Канта (по воспоминаниям очевидцев, Канта он почитал больше, чем Бога), он воспитывал учеников в духе кантианства, объясняя им (это в торгашеско-бюргерском городе!), что лишь две вещи на свете заслуживают внимания: звёздное небо над нами и закон нравственности внутри нас...
Когда Юлиус Рупп умер, его похоронили подле могилы кумира. Кете, став известной художницей, установит памятник дедушке: огромный валун с бронзовым рельефом. Интересно, что после апреля 1945-го могила Руппа уцелеет - почему-то местные партийные (коммунистические, разумеется) бонзы сочтут и объявят его “стихийным социалистом”. А значит, фактически “Нашим”.
Правда, бронзовая табличка с рельефом будет снята... и сдана в пункт приёма цветного металла. Её установят снова 22 июня 1991 года - этот день внучка Кете - Ютта Бонке-Кольвиц выберет специально. Для неё, немки, чей отец погиб на восточном фронте, под Курском, доставка специально изготовленной копии рельефа станет своеобразным актом покаяния - за войну, развязанную другими. Но всё это будет позже.
В 1933 году, когда гитлеровцы захватили власть в Германии и начали беспощадный погром прогрессивной немецкой культуры, на Кете Кольвиц, несмотря на её шестьдесят пять лет и на то, что её имя составляло гордость немецкого народа, обрушились ограничения и репрессии, гестаповская слежка и травля со стороны официальной "критики". Вместе с Генрихом Манном её заставили уйти из Академии искусств, её работы не допускались на выставки, её провоцировали и старались унизить.
Друзья всячески поддерживали художницу: порой, во имя "благополучия" советовали пойти на сделку с фашистским режимом, на которые она отвечала: "...я хочу и должна быть с теми, кого преследуют..." В этом гордом отказе от компромисса, в чувстве единства с народом - вся Кольвиц. От первых работ, - графической серии "Восстание ткачей", вплоть до последних листов и скульптур, созданных в годы второй мировой войны, она осталась верна своему художественному долгу - быть "адвокатом", как она однажды выразилась, угнетённых и обездоленных простых людей...
Отец Кете, строительный мастер Карл Шмидт, был участником революции 1848 года и убеждённым противником прусской монархии. Детей своих он воспитывал соответственно: старший брат Кете, Конрад, проникся идеями марксизма и стал учеником и товарищем Фридриха Энгельса. А юная Кете, оканчивая Кёнигсбергскую Академию художеств для женщин, в качестве первой серьёзной работы предложила зрителям иллюстрации к остро социальному роману “Жерминаль” Эмиля Золя.
Она очень рано определилась с тематикой своих произведений. Голодные, оборванные дети с рабочих окраин. Женщины в драных передниках, замученные нищетой, забитые своими мужьями, которые пьют от тоски и бессилия. Матери-самоубийцы. Умирающие в ночлежках старики. Рабочие, искалеченные физически и нравственно непосильным трудом...
...В 1844 году в Силезии вспыхнуло крупное восстание рабочих, которое было жестоко подавлено правительством. Буквально утоплено в крови.
Замерзшая рабочая семья. Мёртвые глаза осиротевшего ребёнка. Неподвижные тела расстрелянных рабочих на дощатом полу барака - так Кете по-своему отреагировала на кровавое событие и её офорты производили на зрителей ошеломляющее впечатление.
В сущности, это были иллюстрации к стихам Генриха Гейне и пьесе Гауптмана “Ткачи”. Но... по силе эмоционального воздействия художница Кольвиц обошла и поэта, и драматурга... Так, что даже кайзер Вильгельм II проникся... и...лично отклонил предложение академических кругов присудить Кете Кольвиц за “Восстание ткачей” золотую медаль Германской выставки искусств. А пресса дружно ему "подпела", почувствовав в молодой художнице “общественную опасность”.
Кете всегда симпатизировала России. Может быть потому, что родилась в Кёнигсберге, а в детстве часто отдыхала в Раушене (ныне Светлогорск), где у семьи Руппов был маленький домик (недалеко от современной ул. Ленина, в глубине квартала).
“Мы, дети, знали, - вспоминала Кольвиц в своих дневниках, - где причаливают баржи, груженные русским зерном. И знали добрых людей, сопровождавших эти баржи. Это были русские и литовцы; по вечерам у себя на баржах они играли на гармониках и танцевали под эту музыку...”
А может потому, что её революционно настроенная родня идеализировала Россию, связывая с нею надежды на победу социализма. А муж двоюродной сестры, Генрих Геш, был тесно связан с Андреем Белым и через него с русскими поэтами-символистами...
Но Кете символистов не понимала и говорила: как можно в ТАКОЕ ВРЕМЯ абстрагироваться от социальных проблем? Но испытывала ко многим из них тёплые чувства, высоко ценя их искренность и “детскость”. По воспоминаниям современников, она часто говорила:
"Русские не умеют жить правильно. Но как красиво они умеют умирать! Иногда кажется, что вся их жизнь - это лишь разбег перед прыжком в бездну смерти".
Любовь к России сохранилась у неё даже после Первой мировой войны... хотя именно на "русском фронте" погиб её сын.
Потерю сына она переживала тяжело. И несколько лет вообще не могла работать. Только в начале 20-х годов она возвращается к жизни: делает цикл гравюр на дереве “Война” - с жуткими, пронзительными сюжетами (голодные дети с огромными, нечеловеческими глазами на измождённых лицах; юные женщины, превратившиеся в старух; мать, склонившаяся над телом убитого сына...).
В 1921 году вместе с Горьким, Анатолем Франсом и другими вошла в Международный комитет помощи голодающим России.
В 1924 году Кете делает цикл литографий “Голод” - она, немка, чей сын убит русскими, отчаянно помогает голодающим Поволжья. Её плакат “Поможем голодающей России” был известен каждому немцу - и помог собрать значительные суммы.
В ноябре 1927 года по приглашению советского правительства Кольвицы посетили СССР, где ранее прошел ряд выставок художницы.
В Германии 20-х годов прошлого века знали, ЧТО ТАКОЕ голод. Дети без кожи (в буквальном смысле) рождались у хронически недоедающих матерей - и у НАС, и у НИХ.
Тогда трудно было даже предположить, что меньше чем через двадцать лет нашим странам вновь придётся схлестнуться в кровавой сече...
Коммунисткой она не была - хотя тесно общалась с одним из основателей германской компартии Карлом Либкнехтом. А когда его убили, несколько часов простояла у его гроба с блокнотом, делая зарисовки (проститься с Либкнехтом пришли десятки тысяч рабочих). А затем писала в дневнике: “Имею я право изображать прощание рабочих с Либкнехтом без того, чтобы при этом политически следовать Либкнехту? Или нет?..”
Потом она же рисовала в тюрьме Моабит тело зверски убитого Лео Иогихеса - второго из основателей германской компартии. И плакала над ним, как над родным, хотя почти не была с ним знакома.
Чуть позже в России Анна Ахматова напишет об ЭТОМ времени и о себе:
Рассказать бы тебе, насмешнице
И любимице всех друзей,
Царскосельской весёлой грешнице,
ЧТО случится с жизнью твоей...
Кете никогда не узнает этих стихов - но подписаться, наверное, могла бы под каждой строчкой. Ну разве что заменив слово "царскосельской" на "кёнигсбергской"...
*Большой цикл "Смерть", над которым Кете Кольвиц начала работать в 1934 году, после множества подготовительных рисунков в конце 1935 года был готов. Это было ее последнее большое произведение, ставшее, в известной мере, началом прощания художницы с творческой работой графика. В восьми литографиях с огромной художественной силой изобразила она смерть в различных аспектах. Для Кольвиц в этом цикле главное было не в раскрытии художественных возможностей, а в передаче мудрого художественного знания. Подобные произведения мог создать только тот, кто, будучи совсем близко к смерти, уже готовился к первому шагу во мрак. Как изобразила она смерть, ворвавшуюся в группу детей! Как просто нарисована "Смерть на деревенской улице"! Она создала и другие работы на тему смерти. В последнем листе серии - "Зов смерти" художница показала саму себя. Рука смерти касается ее плеча, приглашая следовать за собой. Кете увидела себя готовой следовать зову, с закрытыми печальными глазами.
Последние годы жизни художницы были отмечены болезнями, войной и личными трагедиями. В 1940 году умер муж, погиб на фронте внук.
В 1941 году Кете в последний раз рисовала себя, сделав портрет в профиль. Почти 90 раз она себя рисовала, воплощала свой образ в литографии, офорте, гравюре на дереве, лепила. Она изображала себя девушкой, молодой и старой женщиной, пессимистически настроенной и боевой, полной надежд и стареющей, услышавшей зов смерти.
К СМЕРТИ
Ты все равно придешь - зачем же не теперь?
Я жду тебя - мне очень трудно.
Я потушила свет и отворила дверь
Тебе, такой простой и чудной.
Прими для этого какой угодно вид,
Ворвись отравленным снарядом
Иль с гирькой подкрадись, как опытный бандит,
Иль отрави тифозным чадом.
Иль сказочкой, придуманной тобой
И всем до тошноты знакомой,-
Чтоб я увидела верх шапки голубой
И бледного от страха управдома...
А.Ахматова (Из цикла "Реквием")1939 год
Как похожи судьбы человеческие, - пусть в разных странах, ипостасях, - но всех объединяют душевные качества, их переживания и страдания, творческие позывы...
Последний портрет потрясает. Здесь больше нет какого-либо художественного поиска, все - отражение человеческого состояния. Старая, бесконечно усталая женщина, которую ничто больше не радует; темный профиль с тяжелыми глазами, которые так много видели и взгляд которых так печален; поредевшие седые волосы лишь слегка намечены, сгорбленная фигура укутана скромной шалью. Рассматривая эту работу, можно провести параллели с поздними автопортретами Рембрандта, которого так любила Кольвиц. Ее собственная судьба в старости была не так далека от его судьбы.
В 1942 году как восклицательный знак появилась последняя графическая работа Кольвиц - литография, на которой изображена мать, защищающая своих детей. В ней есть что-то от орла, крыльями ограждающего своих птенцов. Для подписи к рисунку она взяла цитату из "Поучения" Гете: "Семена для посева не должны быть перемолоты".
В разгар развязанной фашистами войны Кольвиц создала этот свой последний лист, в котором с истинно монументальной силой слились и боль, и страх, и гнев, и непререкаемая решимость спасти детей завтрашнего человечества...
В самом конце жизни она напишет своему другу - художнику-антифашисту Рейнгардту Шмидхагену: "...я чувствовала себя "призванной", призванной к действию, которое именно мной, только мной должно быть совершено. И если я сегодня вынуждена выпустить карандаш из рук, то я знаю, что я сделала все, что было в моих силах..."
Острота и выразительность работ Кольвиц остаются и по сей день востребованными, и не только для любителей этого жанра в искусстве, но и в целом, как выражение протеста против всякого насилия и войн на Земле.
Она умерла 24 апреля - две недели не дожив до светлого Дня Победы...
Нет, и не под чуждым небосводом,
И не под защитой чуждых крыл,-
Я была тогда с моим народом,
Там, где мой народ, к несчастью, был.
(Анна Ахматова)
Эти строки Анны Андреевны, которые она написала в роли эпиграфа к своему "Реквиему",
как-то по-особенному можно отнести и к жизни и творчеству великой художницы...
Ссылки на использованные ресурсы:
Г.А.Недошивин "Из истории зарубежного и отечественного искусства"
Москва, Советский художник, 1990 год
http://jivopis.org/kolvic-kete--karmanola-nuzhda/
http://www.ikleiner.ru/lib/painter/painter-0031.shtml
Еженедельная общественно-политическая газета "Новые колёса" (Калининград)
Другие источники Интернета