Нежно-Бирюзовый с росчерками ванили смотрел на Зеленого с Синим и удивлялся их частым и смелым метаморфозам: то Зеленый становился Изумрудным рядом с темно-Коричневым, а потом вдруг бледнел, плавно перетекая в сочно-Желтый с неровными пятнами Оранжевого и Красного. То Синий, насмотревшись на всю эту нездоровую бледность, подолгу ходил иссиня-Черным, нападая на Серого, пытаясь растормошить, раззадорить его «просто так».
Но куда там! Если Зеленого с Желтым и Коричневым ему все же удавалось ненадолго потеснить, то Серому всегда были нипочем его потуги! Он лишь равнодушно смотрел на всех остальных и время от времени зевал. Правда, от этой зевоты часто просыпался Белый и начинал будоражить остальных, всякий раз предлагая объединится под его «флагом» (он очень гордился тем, что сам придумал это слово, видел в нем роднящий всех вокруг смысл). Не встречая, впрочем, должного энтузиазма, его веселая ненавязчивая агитация перерастала в открытые действия, так что этим самым, которые «все вокруг» приходилось прогонять его к Голубому.
Голубой был застенчив от природы и не мог никому отказать в просьбе, потому и терпел Белого до последнего – ходил туда-сюда; то, подгоняемый шустрым Бесцветным, вприпрыжку мчался куда-то, сам не зная зачем. Впрочем, опальный Белый всегда следовал за ним, в надежде случайно наткнуться на средство объединить всех остальных в Радости и Счастье – словах, которые другими цветами воспринимались всего лишь как выдумка философов.
В конце концов Белый так надоедал Голубому своими фонтаническими фантастическими идеями, что Голубой темнел, чуть ли не становясь Синим, а потом моментально мрачнел до Черного с Серым. Эти двое, к слову сказать, когда становились заодно, очень были страшны на вид. Черный пугал всех своей бездонностью, способной на самом деле «объединить» всех подряд без их согласия, а Серый – полнейшим безразличием, своей безучастностью ко всему этому процессу .
Но вскоре мрачный Черный и меланхоличный Серый становились Прозрачным, который, в свою очередь, успокаивал и вразумлял всех остальных.
И только нежно-бирюзовый, всякий раз зажмуриваясь перед началом конфликта, сам того не замечая, становился темно-фиолетовым, и не подозревал, что именно его – маленького, хрупкого и нежного - неожиданные превращения невольно заставляют всех остальных улыбаться и тотчас мириться друг с другом.