(Начало - http://proza.ru/2011/08/02/253)
Утро не задалось, несмотря на то, что судно, как и накануне, бойко шло по Шексне, а палуба под ногами и дверь санузла старательно отрабатывали вибрацию механизмов. В воздухе необъяснимо попахивало грозой. Она разразилась прямо за завтраком. Когда ставший привычным стартовый ажиотаж вокруг шведского стола иссяк, и туристы бодро позвякивали приборами и делились впечатлениями, в нашем верхнем ресторане послышался не громкий, но весьма возмущённый голос невысокой женщины лет шестидесяти, немного опоздавшей на завтрак.
Через минуту до притихших пассажиров дошло, что туристка строго выполнила установку директора круиза и не очень спешила к столу. Задержавшись всего на пять минут, она к своему изумлению, обнаружила, что успела только к шапочному разбору – на шведском столе был лишь скудный остаток закусок. Дама шумела, может быть всего пару минут, выговаривая уклоняющимся от неё официанткам, но за это время зал успел разделиться на тех, кто её поддерживал, и тех, кто осуждал за базарность. Так было и за нашим столом: мужчины считали, что всё и без того замечательно, женщины – поддерживали свою однополчанку. Рокот стоял в ресторане.
Словно почувствовав поддержку, та стала говорить тише, но оттого ещё убедительнее: «Шведский стол – это час изобилия! А здесь изобилием и не пахнет вовсе!» Сыто глядя на то, что осталось после нашего дружного нашествия, я сверил эту формулировку со своим представлением, что «шведский стол – это ешь от пуза» и вынужден был согласиться с протестующей: «Изобилия нет!» Официантки вяло отбивались от назойливой дамы, которая как курица ходила следом то за одной, то за другой, словно норовя клюнуть в темечко – говорили, что всё выставлено на столы. Однако через пару минут, к всеобщему удивлению, появилась директор ресторана и ещё через минуту откуда-то снизу подали новые блюда и зал вновь тихо заволновался. «Лучше бы не поднимали!» - думал я, спускаясь в каюту за курткой.
«И зачем нам русским какой-то шведский стол?» - думалось мне, облокотившемуся, в нарушение корабельных правил, на леерное ограждение. Глядя на пузырчатую кильватерную струю, я вспоминал бочкообразный кусочек масла, кусок жареной то ли скумбрии, то ли ставриды или тарелку каши, которыми меня кормили на крейсере долгих десять лет день за днём. «И вот какой вырос!» - тихо гордился я, выпрямляясь и озираясь по сторонам в поисках солидарных зрителей.
(Продолжение - http://www.proza.ru/2011/08/06/706)