Моё первое преступление
Бабушкина квартира занимала половину первого этажа пристройки к пятиэтажному, бывшему доходному дому в Солянском тупике. Она состояла их двух комнат окнами в переулочек-тупичок, куда выходил одной стороной Храм Всех Святых на Кулишках. Заброшенная, разрушающаяся церквушка давно уже перестала удивлять своим удручающим видом кирпичной постройки непонятно какой давности с окнами, грубо заколоченными крест-накрест неструганными досками с торчащими толстыми ржавыми гвоздями.
Тяжёлые, слегка покосившиеся, тёмно-коричневые толстые двери комнат выходили в махонький четырёхметровый коридорчик, ведущий в кухню, с дверью в "тамбур", затем в"сени", с выходом во двор.
Наша квартира была смежной с соседней, куда можно было перейти через квадратную, тёмную, как страшная ночь, "прихожую" с холодной, всегда урчащей уборной. Туда тоже заходить было жутковато... Это жильё с анфиладой пустых, неуютных комнат без мебели напоминало плацкартный вагон.
Коридорчик в нашу кухню назывался "проходной", в которой самым интересным, загадочным местом было окошечко в толстенной стене. Для меня оно было как дверка, скрывающая сцену таинственного маленького театра в арке большущего дома. Окно было заложено фанерками, что создавало атмосферу тайны, хотелось представлять себе, думать о том, что же там, за этим окном, происходит. За бутафорской перегородкой мне чудился какой-то совсем другой мир, волнующий своей загадочностью до сердцебиения....
А на самом деле, в реальности, там находились высокие баки для помоев, куда выносили «поганое ведро».
Когда мне в жизни начинает что-то «казаться» или « мерещиться», я хватаю себя за шкирку, вспоминаю это заколоченное окно…
В крошечном тамбуре-переходе в большую комнату, которую сразу отдали моим родителям, находилась настоящая печь. С изразцами. Интересно, в каком году был построен этот дом? Наверняка, не позднее XIX века. И эта печь была безмолвным наблюдателем жизни в доме... из того времени.
И вот, самое интересное, когда, по обыкновению, оставалась дома одна, я любила подходить к этой печи–колонне и прижиматься к ней, как к человеку. Мне казалось, что эта печь была свидетельницей того времени, всех живших в этом доме до нас, всех бабушкиных бабушек и дедушек. На лёгком деревянном круглом столике на одной ножке стояла фотография бабушкиной мамы на кружевной салфеточке. Лицо у неё было красивое, строгое, без улыбки, хотелось всматриваться в него, как бы разговаривать с этой женщиной, было необъяснимое, невыразимое ощущение связи с моей прабабушкой. Я даже тихонько что-то шептала ей, вздыхая прерывисто, что-то спрашивала у неё. В большой комнате, сразу слева от двери, всю стену до потолка занимал старинный дубовый буфет со множеством шкафчиков и ящичков… На каждой дверце этого ковра из дерева были резные гроздья винограда, стебли растений и цветов… Для меня это был тоже целый мир, который предстояло изучать...
В одном из многочисленных шкафчиков я обнаружила подшивку журналов "«Нева» и «Сборник сказок». Вот где было наслаждение и восторг!
А какие там были иллюстрации! Ровно в ту секунду, когда переворачивалась страница, я переносилась в прошлое столетие и очень хорошо себя там чувствовала. Была там такая сказка «Ворчун-гусёнок». Со стихами, с чуть ли не сюрреалистическими иллюстрациями – гравюрами Гюстава Доре.
Видя мою страсть к чтению, бабушка решила обучать меня французскому языку всерьёз.
Пошли мы с ней на Кузнецкий мост покупать французско-русский словарь…
Больших не было, купили маленький, толстенький серенький томик. Пришли домой и я сразу бросилась заводить тетрадочку для слов. Первое слово, которым я заинтересовалась, было слово «мальчик». Поразил знак седий в букве «с» и я приуныла… Подумала, что всё-таки не так-то просто будет выучить этот французский язык… Нужно будет много-много времени...
На Кузнецкий мост и в Столешников переулок мы с бабушкой ходили часто. Путь лежал через «Детский мир», воплощение рая для детей на Земле.
Столешников переулок, Кузнецкий мост для меня - это,прежде всего, запах.
Запах дорогого магазина, запах благополучной , устроенной, радостной жизни…
Аромат кофе, дорогих пирожных, красивых коробок конфет, пахнущих холодноватым металлом коробок и тёплым шоколадом, и также, разумеется, чая… Всё это бабушка не покупала, дороговато было для нас. Особенно мне нравились прикреплённые к конфетным коробкам пластмассовые куклы в пупырчатых костюмчиках, перевязанные ленточками…
Я никогда ничего не просила, не могла же я ставить бабушку в неловкое положение. Мы просто гуляли там, всё время встречая её знакомых и подруг. Бабушка любила приводить меня в кафе на улице Горького и угощать мороженым. Я преисполнялась нежностью и благодарностью к своей бабушке, любившей меня"без всяких условий", так, что она даже не в состоянии была ни в чём мне противостоять. И я, как любой, наверное, ребёнок в этом возрасте, ориентировалась в обстановке правильно и пользовалась этим на всю катушку.
На улицах народу было совсем не много и машины были очень редки. Это были годы 1958-й - 1960-й.
Меня выпускали погулять, но « только ни в коем случае не за ворота!».
Воротами назывался конец крошечного, двадцатиметрового тупичка, выходившего перпендикуляром на улицу Солянка.
Как можно запретить человеку интересоваться Вселенной? А весь мир, вся Вселенная для меня были именно там, за этими «воротами». Край земли обозначался летящими в вечереющем небе очень волнующими, светящимися, голубоватыми буквами «Детский мир». От одного вида этих волшебных букв, за которыми было бесконечное небо, как окно в Вечность, захватывало дух…
Я могла подолгу, не отрываясь, смотреть на эти буквы, уносясь мечтой о других мирах, о других Галактиках, представляя себя взлетающей с крыши этого величественного здания прямо в космос, в бесконечность.
Не жить же всю жизнь на Земле, понятно, что это состояние временное. И вот однажды я не выдержала… и отправилась в этот Эдем, который находился на площади Дзержинского. Шестилетняя девочка смело зашагала вверх по Ильинскому скверу, тихо смеясь от счастья и обретённой свободы.
Какое это опьяняющее чувство –
СВОБОДА! ПОЛЁТ! ВОСПАРЕНИЕ!
Вот я и вышла к площади.
Вокруг - люди. Чужие, непонятные взрослые люди, детей не видно вообще. Никого. Как в чужой стране. Дети – граждане другой страны среди взрослых.
Стало как-то неуютно и тревожно. А бабушка моя!? Представила, что она будет меня искать, наверное, даже заплачет от ужаса и беспомощности. Сердце ухнуло от жалости к ней и я заспешила назад. Явилась я в свой двор как ни в чём не бывало. Бабушка спокойно спросила:
« А что это я, когда в окно выглядывала, тебя там не увидела, Валечка?» Я промолчала, потому что в горле образовался такой ком, что выговорить что-нибудь было невозможно.
Тайну пришлось хранить в себе целых три дня.
Но я помнила, как в «Незнайке в Солнечном городе» говорилось о лжи и больше не смогла выдержать такое напряжение.
Скрыть преступление ещё хуже, чем солгать…
Это было выше моих сил. На третий день я призналась бабушке во всём и попросила её не говорить об этом моём ужасном поступке маме.
Ну, я же не дурочка была всё-таки, понимала.
Она заплакала и в этот день, до самого вечера, как-то необычно зажмуривалась, а у меня внутри всё куда-то ухало и проваливалось.
Так и осталось это только нашей с ней тайной. На всю жизнь.
P.S. Общая информация об адресе Солянский тупик, д. 1/4 строение 3
Год постройки: 1880
Назначение: Нежилой
Серия дома: индивидуальный проект
Этажей: 2
Общая площадь дома: 250 кв.м.
Лифт: отсутствует
(A suivre)