Последующие дни показали, что Наташка была в чем-то права: действительно, встречи с Вадимом, практически ежедневные, сводились в основном к провожаниям Насти от института до дома, прогулкам в парке и посиделкам в кафе. Деньги у него в небольшом количестве водились: ему удалось устроиться разносчиком корреспонденции в одну фирму, там же он подрабатывал после занятий на компьютере. Иногда Вадим приходил к ней домой, но по началу долго не задерживался, - особенно при ее родителях. Галчонок, увидев его в первый раз, так высоко подняла свои черные брови, что Вадим смутился и, поздоровавшись, быстро спустился во двор, где и дождался Настю. Настя страшно разозлилась на мать, поэтому на ее расспросы довольно резко ответила, что она уже взрослая и отчитываться ни перед кем не обязана. Мать тоже сильно обиделась, и они два дня почти не разговаривали друг с другом. А папочка, похоже, вообще не обратил внимания на Настиного приятеля, ;- при встрече на лестнице рассеянно поздоровался и побежал мимо по своим делам.
К себе домой Вадим ее не приглашал. Его мать давно выписали из лечебницы, но у нее часто случались приступы - тогда она вела себя неадекватно: кричала и даже билась головой об стену. Ей дали инвалидность, правда, деньги были крошечные, их едва хватало на покрытие квартирных расходов. Если бы не ежемесячные переводы от отца, Вадиму, наверно, пришлось бы бросить институт и идти в армию. Он так и поступил бы, но отец категорически воспротивился: во-первых, сначала надо получить высшее образование, а во-вторых, не на кого оставить мать. Вести хозяйство та была совершенно не способна: за что ни бралась, все у нее валилось из рук, поэтому все домашние хлопоты легли на плечи сына. Тот научился неплохо готовить, убирать квартиру, стирать, и уже совсем не тяготился этим, поскольку обладал характером незлобивым и покладистым.
Но, невзирая на внешнее отсутствие общих интересов, им вместе никогда не было скучно. Настя решала свои задачи, а он читал книгу или листал энциклопедию, - но стоило ей взглянуть на него, как она тут же ловила ответный взгляд и улыбку. Даже молча сидеть рядом с ним было восхитительно. Насте нравилось незаметно рассматривать его лицо, когда, задумавшись, он на короткое время выпускал ее из виду. Его опущенные темные ресницы, морщинка на лбу, прищур глаз неизменно вызывали у нее ощущение радости. Но больше всего она любила его улыбку. Когда он улыбался, она испытывала полный восторг. Хотелось броситься ему на шею и целовать без остановки куда попало. Но какое-то шестое чувство ей подсказывало, что этого делать ни в коем случае нельзя, пока нельзя. И потому она с трудом удерживалась на месте, внутренне подпрыгивая от счастья.
А еще ее всегда восхищал искренний интерес Вадима к любым природным явлениям: от движения звездных систем до процессов в живой клетке. С ним было интересно разговаривать обо всем на свете. Он много читал, размышлял над разными проблемами бытия и имел на все собственное мнение.
- Как думаешь, Вадим, что-нибудь остается от человека после смерти, кроме тела? - задала она однажды вопрос, не перестававший волновать ее со времени смерти Дениски.
- Безусловно! - живо отозвался он, глядя на огоньки проплывающего теплохода, - у меня даже по этому поводу есть теория. Я о ней собираюсь доклад делать на студенческом симпозиуме. Жаль только, знаний мне не хватает, а то я бы ее математически обосновал. Но когда-нибудь подучусь и непременно это сделаю.
- Расскажи! Я слышала от Наташи, что Никита сказал, будто Дениска перед смертью что-то там видел. Ты думаешь, твой брат на самом деле что-то видел?
- Думаю, да, - кивнул он. - А теория такая. Я считаю, что мы живем в информационном поле, заполняющем всю Вселенную. Оно, как и свет, имеет прерывистую структуру, - вы же проходили квантовую теорию, знаешь, что такое фотон. Фотон или квант - это наименьшая частица всем известного электромагнитного поля. Я считаю, что информационное поле, несущее в себе любые знания, включая наши мысли, материально. И оно тоже состоит из элементарных частиц информации, я назвал их «инфо». Эти инфо, подобно любым частицам, взаимодействуют друг с другом: одни притягиваются, другие отталкиваются. Возможно, у них сложное строение. Находясь в живом существе - в растении, животном, человеке - они объединяются в группы, где образуют некую информационную общность. Эта общность под внешним воздействием или вследствие внутренних процессов, растет, меняется и, в свою очередь, влияет на существо, с которым связана. С моей точки зрения, это и есть душа.
После смерти человека эта информационная общность отделяется от тела, но, что важно, уже не распадается на отдельные инфо, а сохраняется целостной. Что с ней происходит дальше, можно было бы рассчитать, если бы знать начальные и граничные условия информационной среды, где она обитает. Но для этого мне не хватает знаний. Думаю, даже если бы я освоил всю современную математику, и тогда бы мне это не удалось, - здесь должны работать поколения ученых. Но начало теории инфо я хочу создать при жизни, надо только подучиться.
- А ты напиши статью в какой-нибудь научный журнал, - вдохновенно предложила Настя, сразу проникшаяся его идеей. - Это же гениально! Ты гений, Вадим! А кому-нибудь еще ты о своей теории рассказывал?
- Да уж! - засмеялся он. - Какой там гений. Думаю, не мне одному такие мысли в голову приходили. Хочу порыться в Публичке по каталогам, может, где-нибудь подобные статьи опубликованы. Понимаешь, в информатике есть понятие единицы информации: бит информации. Но мои инфо нечто совсем иное, они невообразимо меньше и качественно отличаются. Нет, я никому ничего не рассказывал, тебе первой. Так ты согласна с моей теорией?
- Еще как! Ты знаешь, я недавно в Интернете прочла, что какие-то физики, кажется, из Ростова, экспериментально обнаружили возле умерших людей сгустки энергии. Причем у разных людей они разной формы. Несколько дней они держатся возле умершего, а потом исчезают. Может, это и есть твои инфо? Если поступлю в Питерский университет, изучу получше математику и буду тебе помогать. Ты же будешь туда приезжать - хоть иногда?
- Конечно! Да мы с мамой, наверно, туда вернемся. Не знаю только, когда. Она не хочет уезжать далеко от Дениски. Часто к нему ходит, разговаривает с ним. Ей так легче.
- Бедная! - Настя сочувственно вздохнула. - У моей бабушки до рождения мамы был еще ребенок, сын. Он умер маленьким. И мне бабушка как-то сказала, что самое страшное для родителей: это пережить своего ребенка, страшнее ничего нет. Может, тогда лучше вообще не иметь детей?
- Ты что! Как это - не иметь? А зачем тогда жить? Нет, у нас с тобой будет много детей. Ведь, правда? - И он с улыбкой заглянул ей в глаза.
- Не знаю. - Настя покраснела и застеснялась. - Пойдем домой, мне еще химию надо доучить. Ты завтра не приходи, ладно? А то придет Наташа, - я ей по физике помогаю. А она почему-то переживает, когда тебя видит. Наверно, из-за Никиты. Созвонимся послезавтра?
- Ладно. Только я весь день буду скучать. Можно, я тебе вечером позвоню? Расскажешь, как прошел день.
- Да, конечно, конечно! Звони, я буду ждать.
Последние весенние каникулы пролетели, как сон. Вадим почти каждый день бывал у Насти, приходил утром, а уходил перед приходом родителей, у которых в институтах наступила горячая пора зачетов. Правда, Галчонок несколько раз внезапно являлась домой, - видимо ей не терпелось застукать влюбленных за чем-нибудь недозволенным. Но всякий раз ее ждало разочарование: детки или мирно сидели в Настиной комнате, замолкая, когда она без стука открывала дверь, или торчали на кухне. Настя готовила, а ее друг облизывался в ожидании чего-нибудь вкусненького. Однажды, не утерпев, она решила допытаться у дочери, на каком этапе их отношения. На что дочь весьма неприветливо ответила, что они «просто дружат», и пусть ее это не волнует.
- И долго вы собираетесь «просто дружить»? - съязвила мать. - Что-то мне не верится в ваши длительные платонические отношения.
- Ты прямо, как Наташа, та тоже не верит. - Дочь отвернулась и подошла к окну, она всегда так делала, когда хотела, чтоб ее оставили в покое. - Мы поженимся, когда будет можно. А пока можешь по этому поводу не беспокоиться. И, пожалуйста, стучи, прежде чем заходить в мою комнату. Я ничего не боюсь, но мне перед Вадимом стыдно, что ты ведешь себя, как дикарь.
- Подумаешь, какие мы деликатные! - возмутилась Галчонок. - Ты моя дочь, и я имею право знать, что происходит. Если влипнешь, мне расхлебывать, таскать тебя по врачам. Буду заходить, когда считаю нужным, пока не окончишь школу и не поступишь в институт. Потом делай, что хочешь, но будешь сама и расплачиваться. А сейчас я за тебя отвечаю, - и нечего мне грубить!
- Никто не грубит. Ладно, заходи, если тебе совесть позволяет. Но в таком случае, я с тобой делиться не буду. Раз ты мне до такой степени не доверяешь. - И Настя неожиданно расплакалась.
- Ну что ты, доченька! - Мать, обняв ее, поцеловала в подбородок: ведь дочка была уже на голову выше мамы. - Да доверяю я тебе, доверяю! Но пойми, я ведь тоже переживаю. Вот когда у тебя будет своя дочка, посмотрю на тебя. Если, конечно, доживу. Ну, не плачь, я больше не буду. Ведь я очень люблю тебя и боюсь за тебя.
- Мамочка, ты тоже прости меня. И, пожалуйста, не волнуйся, мы с Вадимом обо всем договорились. Ты же его немножко знаешь, - он человек порядочный. И тоже очень меня любит. Все будет хорошо, вот посмотришь. Знаешь, я теперь чувствую себя такой счастливой! Все плохое забылось. С ним я как будто летаю, наверно, от счастья.
- Только не очень высоко летай, а то больно будет падать. Мне когда-то твоя бабушка дала ценный совет: если тебе слишком хорошо или, наоборот, очень плохо, повторяй фразу «Так будет не всегда!». Она не даст сильно вознестись или низко упасть.
- Нет. - Настя покачала головой. - Я не согласна. Почему нужно думать, что я не всегда буду счастлива? Из-за этого нельзя полностью радоваться, все время надо себя одергивать.
- Но зато, когда очень плохо, эта фраза рождает надежду, что так тоже будет не всегда.
- Вот тогда и буду ее повторять. Тем более, что я уверена: у нас с Вадимом это навсегда.
- Ладно, поступай, как знаешь. Что-то мне не нравится отец: он последнее время какой-то сам не свой. Не знаешь, что с ним?
- Наверно, на работе достают. А ты бы сама спросила.
- Да он говорит, что все в порядке. Но я же вижу.
- Мам, не переживай. Мало ли какие у него неприятности. Надо будет - сам скажет.
После этого разговора отношение матери к Вадиму резко изменилось. Как и когда-то в Петербурге, она снова стала приглашать его к столу и всячески демонстрировать свое расположение. А отец с самого начала относился к Настиному другу приветливо. И потому в семье внешне снова воцарились мир и согласие.
В один прекрасный день к Насте, поджидавшей в институтском дворе Вадима, неожиданно подошла незнакомая черноволосая девушка.
- Ты Туманова ждешь? - спросила она.
Настя неопределенно пожала плечами: какое кому дело, кого она ждет.
- Хочу тебя предупредить, - продолжила незнакомка, - тебя ненавидит один человек, женщина. Она выпрашивала у лицеистов твою фотографию. Знаю, что она ходила к цыганке, которая делает привороты, несколько раз ходила. Она хочет тебя извести, и вроде бы, ей велели принести твою карточку. Поэтому будь осторожней. И никому не говори, что я тебе сказала.
- Я догадываюсь, о ком идет речь, - усмехнулась Настя. - Но ничего не боюсь, потому что не верю в наговоры и привороты, поэтому пусть себе ходит к цыганкам, может, ей так легче.
- Можешь не верить, но они что-то умеют, это факт, - не согласилась девушка. - Моя мама тоже не верила. Но еще до замужества одна цыганка ей нагадала, что у нее будет двое детей: мальчик и девочка, и что когда мальчику исполнится десять лет, он пойдет с друзьями на Дон и утонет. И все сбылось. Мне мама только недавно это рассказала, - я теперь цыганок боюсь. Откуда она могла знать, что мой брат утонет?
- Да просто совпадение. - У Насти не было ни малейшего желания продолжать разговор, и она встала. - Спасибо за предупреждение, но, повторяю, я не верю в чудеса и предсказания. Будь здорова.
Из института вышел Вадим, и она направилась к нему.
Вечером Настя не утерпела и рассказала о странном разговоре Галчонку. - Да все это чушь собачья! - воскликнула та, тряхнув черными локонами. - Мне тоже перед свадьбой цыганка нагадала, что муж меня бросит и спутается с девицей вдвое его моложе. Только мы уже жизнь прожили, а пока ничего подобного не предвидится. Выбрось из головы, - это они из зависти тебе такое наговорили.
И Настя быстро забыла об этом происшествии. Тем более, что приближались ее любимые майские праздники. Мир сиял всеми красками весны: цвели жерделы, распространяя горьковато-медовый аромат, на клумбах полыхали тюльпаны и соседский кот Вася уже неделю не являлся домой. Правда, кастрированный Федор воспринимал всю эту красоту равнодушно, предпочитая дремать на Настином диване, свернувшись калачиком, – Настя так и не смогла простить родителям столь жестокого поступка с ее любимцем.
С Вадимом она виделась ежедневно и подолгу, все дурные мысли покинули ее, она просыпалась с улыбкой и засыпала с улыбкой.
Однажды в планетарии Настя носом к носу столкнулась с Павликом, уже учившимся на первом курсе местного университета.
– Привет! – обрадовался ей Павлик. – Слушай, ты случайно не знаешь Туманова? Он в Политехе учится, кажется, на втором курсе.
– Знаю, – улыбнулась Настя. – Еще как знаю! Это мой жених. Он сейчас должен подойти.
– Здорово! – оживился Павлик, не обратив ни малейшего внимания на статус Туманова. – Он выдвинул гениальную теорию насчет информационного пространства, я читал в нашей студенческой газете «Академия». У меня тоже есть кое-какие мысли по этому поводу, хочу с ним их обсудить. Познакомишь?
– Конечно! Да, вон он идет. – И Настя, увидев, как Вадим переходит дорогу, потянула Павлика к двери.
– Я много думал о твоих инфо, – сказал Павлик, пожав Вадиму руку, – полагаю, они напрямую связаны с творчеством. Чем больше человеческий мозг учится, думает, развивается, тем больше вероятность, что нейроны, ответственные за талант, настроятся в резонанс с соответствующими инфо. И тогда эти инфо проникнут в мозг в виде теоремы или романа, или какого-либо открытия. Мозг просто впитает их из внешнего информационного поля.
– Интересно. Значит, ты полагаешь, что все литературные, музыкальные или иные произведения уже существуют в готовом виде – где-то в информационном пространстве? А человеческому мозгу нужно только настроиться на них? По-твоему мы сами ничего не сочиняем: все, что придумано или написано, пришло в головы авторов извне? – удивился Вадим.
– Именно! – воскликнул Павлик. – Ведь в сущности, что такое мозг? Клеточная структура, состоящая из тех же молекул и атомов. В нем происходят химические и биологические процессы, – но как они могут привести к мыслительной деятельности? Ну не верю я, что молекулы или даже клетки сами что-то придумывают, не верю – и все!
– Но ведь мыслишь ты! – возразила Настя. – Неужели твой мозг пассивно воспринимает идеи извне? Нет, я с тобой не согласна. По-твоему выходит, что «Война и мир» уже имелась в пространстве, а мозг Толстого ее оттуда только впитал.
– Да, да, да! – стоял на своем Павлик. – Именно так! А ты как считаешь? – обратился он Вадиму, заинтересованно слушавшему их спор.
– Трудно однозначно утверждать, кто из вас прав, – осторожно начал Вадим. – Человека нельзя представлять, как совокупность клеток. У человека есть душа, т.е. сгусток информационных частиц, – но они находятся не вне, а внутри него, и неразрывно связаны с его биологическим организмом. Может быть, творческие озарения и иные процессы все-таки возникают в самом человеке в результате совместной деятельности мозга и души.
– Тогда душа - тоже составляющая информационного пространства, только расположена она внутри человека. – Павлик ненадолго задумался. Потом встал. – Твое предположение в сущности ничего не меняет: все, производимое мозгом, все равно приходит в него из этого пространства, а не сам мозг его производит. Извини, у меня сейчас семинар. Если хотите, пойдемте со мной, я вас представлю. Тем более, что как раз буду говорить о твоей теории.
– Спасибо, Павлик, но я не могу, – отказалась Настя. – Вадим, ты, как хочешь, а у меня на завтра уйма заданий.
– Нет, я с тобой. – Вадим дал Павлику свой телефон. – Позвонишь мне, расскажешь, к чему вы пришли, ладно? И вообще, не теряйся, звони, если еще будут интересные мысли.
Они пожали друг другу руки и расстались. – Толковый пацан, – уважительно сказал Вадим, когда они вышли из планетария. – Мыслит глобально и нестандартно. Неужели он с вами учится? Вроде маловат для выпускника. Интересно, сколько ему лет.
– Он уже студент. – Настю развеселило озадаченное лицо Вадима. – А лет ему тринадцать. В прошлом году он учился с нами, а летом поступил в университет. Сдал экстерном за одиннадцатый и поступил. Он вундеркинд, через классы прыгал. Знаешь, он где-то вычитал, что уже доказано математическим путем существование сверхразума ; того, что люди называют Богом. Может, он и есть источник твоих инфо?
– Не знаю. Ничего не могу сказать по этому поводу. Может, Бог действительно источник информационной энергии, особенно той ее части, которая отвечает за мораль, за любовь и другие добрые движения души. Хотя, если он столь всесилен, как он мог допустить атомные бомбардировки и другие ужасные преступления?
– Но ведь у него есть противник. Дьявол или сатана. Может быть, именно он отвечает за все зло на Земле? А не Бог.
– Тогда Бог не всесилен. Что-то мы с тобой ушли в сторону. В этих вопросах я не очень. Хотя кое-какие мысли есть. Дело в том, что информация по отношению к человеку может быть положительной или отрицательной, то есть инфо могут быть как бы со знаками «плюс» и «минус», подобно электронам и протонам. Положительные инфо могут быть ответственны за добро, а отрицательные – за зло. Эх, мне бы знаний побольше. Тут еще и в философию надо погрузиться, без нее никакая математика не поможет. Только, где взять время? Сплошные зачеты. Ну, скажи, зачем мне экономика, когда я не собираюсь становиться бизнесменом? А сколько времени на нее приходится тратить. Я недавно сбежал с семинара, хотел в читалке посидеть, ; так наша кураторша меня отловила и давай отчитывать. Я не выдержал и говорю: «Виктория Алексеевна, ну не могу я тратить время на предмет, который мне не нужен». Так она декану нажаловалась. Пришлось в деканате оправдываться и извиняться.
– А вдруг тебе потом экономика понадобится? Ты же еще не знаешь, кем будешь работать. А вдруг попадешь в какой-нибудь банк? Нет, я думаю, экономические знания сейчас инженеру необходимы.
– Вот когда понадобятся, тогда и займусь ими. А вообще, я в банк не хочу. Хочу заняться серьезной наукой, а для этого столько нужно поднять. Хорошо студентам на Западе: там посещаешь только то, что тебе действительно интересно, а остальное ; по желанию. И никто не проверяет посещаемость, не лишает стипендии.
– Может, там студент более сознательный. Папа говорит, если наших не проверять, будут поголовно прогуливать и завалят сессию. Вадим, а ты расскажи о своих идеях Туржанской. Она ведь профессор, ее печатают даже заграничные журналы. Может, она тебе подскажет, как математику применить к твоей теории? У нее по средам консультации, – могут приходить все желающие.
– Да я знаю. По правде говоря, я уже однажды пытался поговорить с ней на эту тему. Но она сказала, что пока экспериментально мои идеи не подтверждены, они даже не гипотеза, а чистый вымысел, из области фантастики. Хотя, конечно, попытаться обосновать их математически можно. Можно построить модель информационного пространства с помощью теории поля, – но для этого мне нужно переходить в университет на мехмат. Может, там удастся вывести соответствующие уравнения, а на них потом обратят внимание и физики. Например, так было с формулами Лоренца: сначала на них смотрели как на какие-то абстрактные уравнения, не имеющие физического смысла. А когда Эйнштейн создал свою теорию относительности, оказалось, что в этих формулах заложен великий смысл. Но в нашем Политехе методы математической физики не преподают, у нас ведь готовят инженеров, а не ученых.
– А ты переходи в университет.
– Я уже там был. Надо много досдавать. Но все равно, буду летом думать над этим, может, решусь.