Великая сила искусства или колыбельная для Вадика

Мита Пе
Дача моей подруги  Ксаны напротив моей – только дорогу перейти. После полудня я направилась её навестить - чайку попить и посудачить о нашем, о девичьем. Затворила за собой калитку и увидела прямо на дорожке Ксаниного мужа Виктора – он возился с разобранной газонокосилкой.
- "Вить, привет, Ксана дома?"
- "Привет, соседка, заходи,  - Виктор приветливо улыбнулся и и мотнул головой на дом, - там она, Вадика укладывает".
Я зашла в комнату. Ксана толкала туда-сюда кроватку с годовалым сыном Вадиком и монотонно  бубнила: "Баю-баюшки, баю, баю деточку мою …".
Увидев меня, она обрадовалась: "Хорошо, что ты пришла, сейчас Вадика уложу, чайку попьём, поболтаем".
И снова завела своё «баю-баюшки».
Вадик спать не хотел, хныкал и  тёр глазки.
- "Вот, - пожаловалась мне Ксана, - не засыпает, поел, попил, пописал и никак. Я ж ему пою-пою, уж устала, а он всё не засыпает. Даже не знаю, шо и делать!"
- "А ты спой ему другую песню, - посоветовала я, - эта вечная "баюшки-баю" Вадику точно надоела, она в наших детях в печёнках застряла  уже на генетическом уровне, спой ему другую, ты же хорошо поёшь!"
Ксана растерялась: "А я другой колыбельной не знаю …"
- "А ты спой не колыбельную, а просто хорошую песню. Я в одном фильме видела, как дедушка с бабушкой внука укладывали под песню о красных кавалеристах".
Я склонилась на Вадиком и пропела:
"Мы красные кавалеристы и про нас
былинники речистые ведут рассказ…"
Вадик тут же замолчал и внимательно посмотрел на меня.
- "Ой, ему понравилось, – обрадовалась Ксана, - давай, давай, пой дальше".
- "А я дальше и не знаю, только самое начало …–  ответила я,  - но это неважно, спой ему другую песню, ведь хороших песен много!"
- «"Что же такого ему спеть – вздохнула Ксана, - ничего сходу не вспоминается".
- "Ксан, ты же с Украины, а украинские песни все певучие и мелодичные, как колыбельные, вспомни какую-нибудь душевную".
 Ксана задумалась, а меня вдруг осенило: "Знаю, знаю, что тебе спеть, «Чарiвну скрипку» спой, я её на днях по радио слышала, Вадику понравится, про любовь и всё такое".
- "Не надо всё такое, - Ксана поморщилась,  - и про любовь не надо".
- "Ну, Ксана, не в словах о любви дело, а в мелодии, а мелодия у этой песни в самый раз, давай, Ксан, спой, ты же её знаешь!"
Ксана посмотрела на меня, потом на Вадика, послушно села, сложила на коленях руки,  глубоко вздохнула и запела.

Сіла птаха білокрила на тополю,
Сіло сонце понад вечір за поля.

Голос у Ксаны звучал сначала тоненько и слабо, как едва пробившийся родничок, но после первого куплета он окреп и полился  свободно. Пение на родном языке доставляло Ксане видимое удовольствие, она прикрыла глаза и запела с таким чувством, словно рассказывала песней о себе и о своей личной,  отвергнутой  любви.

И вдруг у Ксаны из-под закрытых глаз быстро-быстро покатились слёзы. У меня защемило сердце, я  подсела к ней, обхватила обеими руками, а она прижалась ко мне и уткнулась носом в плечо.

Вот так, обнимая друг друга, всхлипывая и икая,  мы вместе целых два раза  пропели последний куплет с припевом. Пропели бы в третий раз, но тут дверь распахнулась и вошёл сердитый Виктор: "Девки, вы что тут воете, ребёнка разбудите!"

Мы одновременно замолчали, словно в нас выключили звук, и испуганно взглянули на Вадика. Он лежал по диагонали кроватки и крепко спал, раскинув  в стороны ручки. Давясь от смеха и зажимая рты ладонями, мы выкатились из комнаты.
- "Вот так колыбельную мы спели, - вытирая слёзы, смеялась Ксана, - а мы и не заметили, что пели громко!"»
- "А Вадик всё равно уснул, - тоже смеялась я. А потом спросила: "Ксан, а чего ты плакала-то, что-то вспомнила?"
Ксана перестала смеяться, быстро оглянулась в сторону мужа и прижала палец к губам: "Т-с-сссс ... ничего не вспомнила! Это из-за неё ... из-за "великой силы искусства"
Пойдём-ка лучше чай пить".