V
…Осуждённых, выстроив в ряд, вывели на широкий тёмный двор, огороженный высоким забором с колючей проволокой. Там, на пахнущем бензином и весенней сыростью дворе, простояли около десяти минут, перешёптываясь и топчась на месте, сбивая в слякоть грязный мартовский снег. Наконец, прибыл автозак, или автозэк, как его называют заключённые – длинный, похожий на грузовик автомобиль с единственным зарешеченным окном. По одному, наступая на дребезжащую приставную лестницу, арестанты поднялись в салон. На входе - решётка, разделяющая внутреннее пространство на две половины, перед которой сразу уселся, поправив полу бушлата, конвойный с автоматом. За решеткой - две металлические скамьи по периметру. Чаплыгин, последним пройдя по салону и ногами задевая колени уже сидевших заключённых, устроился на дальнем от окна конце скамьи, в темноте. Мотор взревел, и автомобиль, вздрогнув, тронулся с места.
Сидевший возле входа молодой зэк, парень лет восемнадцати, обхватив худыми руками решётку, заговорил с конвойным – широкоплечим угрюмым прапорщиком с опухшим со сна, оплывшим книзу лицом.
- Так что там на зоне-то, нормально? – спрашивал он разносящимся по салону звонким детским голосом.
- Приедешь, узнаешь.
- Я просто впервые еду, никогда <em>там</em> не был.
- За что тебя? – не поворачивая головы и поправляя натирающий плечо ремень автомата, спросил конвойный.
- Да за кражу.
- Что украл-то?
- С приятелем подговорились взять плеер у одного знакомого, у бывшего одноклассника. Он нам денег был должен и не отдавал. Ну вошли в квартиру, пока его и родителей дома не было. Плеер не нашли, а приятель и говорит: а давай у него телевизор тогда возьмём? - начал рассказывать парень.
Конвойный молча слушал эту историю, вероятно, одну из тех, что он слышал сотни раз, бросая на заключённого угрюмые косые взгляды.
- А ты за что, земеля? – шёпотом спросил, блестя глазами в темноте и нагнувшись к самому лицу Чаплыгина, сидевший напротив высокий серолицый зэк в расстёгнутом бушлате.
- На машине… сбил, - ответил он, удивляясь глухости и хрипоте своего голоса.
- Сколько дали?
- Пять, - нехотя произнёс Чаплыгин, стараясь не глядеть на его наклонённую вперёд, покачивающуюся от движения машины фигуру, не чувствовать и не слышать его частое тёплое дыхание. Ему до тошноты, физически противно было говорить. Тот, кажется, понял, откинулся назад и замолчал.
…Полиция явилась следующим утром, в девять часов. Их было трое – высокий капитан в кепке, нахлобученной до бровей и два широкоплечих сержанта в кожаных куртках и с автоматами. Не было ни криков, ни понуканий, ни наручников. Спокойно вошли, поздоровались с женой, дали одеться и подождали, пока он соберет вещи и позавтракает. Он записал на бумажке для растерявшейся жены телефон адвоката и адрес отделения, в которое его везут, оделся, взял вещи и вышел. До отделения доехали молча, почти без единого слова.
Случилось то, чего он никак не ожидал. Автомобиль обнаружили тем же утром – вышедший на стоянку житель дома, увидевший незнакомую машину с помятым и испачканным кровью бампером (Чаплыгин не мог ночью видеть и вытереть все следы), позвонил в полицию. Был и свидетель – пятнадцатилетний мальчик - Ваня Бакушев, тот самый, которого он мельком заметил в зеркале заднего вида. И сама девочка перед смертью от потери крови и болевого шока в реанимации сороковой городской больницы, описала санитарам и вызванным полиционерам его внешность. Кроме того, происшествие записала камера, расположенная на фасаде магазина «Спецстройодежда», расположенного поблизости… Отпираться было бессмысленно, Чаплыгин во всем сознался. Ему предъявили обвинение по трем статьям Уголовного Кодекса РФ – 264-й, 265-й и 307-й.
Почти шесть часов сидел он на допросе у следователя Кваскова - сорокалетнего сухого человека с морщинистым желтым лицом и выцветшими глазами.
-Так что же вы уехали с места аварии? - ровным и безразличном тоном, в котором, как ни старался Чаплыгин прислушиваться к интонациям, ничего не мог уловить, спрашивал он, записывая что-то на разлинованном листе. - Не помогли ребенку...
-Растерялся, не знал, что делать, - как можно спокойнее, и вместе с тем - убедительнее говорил Чаплыгин.
-Ну а не позвонили в скорую почему?
-Думал, уже нельзя ничего сделать. Она была в таком состоянии, что я подумал...
-Зря вы подумали.
Во все время допроса, пока он следил за выражением лица следователя и за движением его руки, записывавшей протокол, его мысль вертелась вокруг одного - как и сколько предложить денег?
«Да, по тону его понятно, что ему все безразлично, - говорил он себе, оглядывая кабинет - маленькую комнату, с покрытым истертым до дыр линолеумом полом, длинным стеллажом вдоль стены с рядами папок, и столом, заваленным бумагой. Его взгляд остановился на полке с составленными делами. - Да, да,- думал он, так пристально присматриваясь к одной, покосившейся на полке и съезжающей набок папке, словно хотел подтолкнуть ее взглядом. - У него таких дел десятки, сотни. Я для него - еще одна такая пыльная папка. Надо только предложить - согласится, сразу согласится».
Он несколько раз решался намекнуть на деньги, но всматриваясь в каменное, не выражавшее никаких эмоций лицо следователя, каждый раз останавливался.
В два часа дня в дверь кабинета быстро постучали и через секунду в нее заглянуло круглое красное лицо Буренина - адвоката Чаплыгина, хитрого и ловкого самоуверенного человека, знакомого ему больше десяти лет.
-Можно? - спросил он, весь показываясь в дверях - в мокром на плечах от растаявшего снега, плюшевом, сшитом по моде коротком пальто. Чаплыгин встал.
-Нет, Алексей, сиди, сиди, - остановил его Буренин, сделав успокаивающий жест рукой. - Я со следователем твоим пообщаться зашел. -На секунду можно? - обратился он уже к Кваскову. Квасков, затушив сигарету о край полной пепельницы, со своим ничего не выражающим лицом встал и, взяв подмышку папку с показаниями Чаплыгина, вышел в коридор.
«Сейчас решится все», - подумал Чаплыгин. Просидел он долго - около часа - то осматривая обстановку кабинета, то глядя в зарешеченное окно, засыпаемое крупным снегом, то наблюдая за входившими сотрудниками, приносившими и забиравшими документы.
Наконец, в кабинет вместе вошли, не разговаривая друг с другом, оба с хмурыми лицами, адвокат и следователь.
- Мне хоть с клиентом поговорить можно? - с вызовом произнес Буренин, остановившись на пороге и исподлобья глядя в лицо Кваскову. Тот, не сказав ни слова, вышел.
-Вот что Алексей, плохо дела твои идут, - сказал Буренин. Он взял из угла низенький стул с обломанной спинкой, сел и, облокотившись на колени, заглянул Чаплыгину в глаза. - Что ты сознался, что пьян был? Вот бумаги, кстати, договор подпиши на оказание услуг.
-Ну а что, как? - дрожащим голосом спросил Чаплыгин, беря ручку и в открытой папке на листах подписывая там, где ему было указано. - Я на вечеринке был, там все видели, что я пил.
-Да что видели, - сказал Буренин, быстрыми движениями выхватывая у него ручку и захлопывая папку. - Одни видели одно, а другие - другое. Там бы со свидетелями поработали. Тебя пьяным могла только экспертиза признать, а теперь вот - крутись. Ну а зачем сознался, что уехал от потерпевшей, хотя видел, что она жива? Тебе сейчас еще и неоказание помощи шьют.
-Ну а что нужно было говорить? У них же видеозапись есть. Там видно все.
-Что-что, сказал бы что зная, что нельзя в таком состоянии беспокоить, перемещать, поехал искать телефон позвонить, потому что села батарея в мобильнике.
-Так ведь не позвонил?
-Не позвонил - в состоянии стресса находился. Везде тут свои есть ходы и варианты. Ладно, ладно, - сказал он, слабо хлопая Чаплыгина по плечу мягкой тяжелой ладонью. - Не волнуйся, я теперь за тебя волноваться буду.
-А... Решить иначе что, никак нельзя? - спросил Чаплыгин, значительно глянув в глаза Буренину.
Тот оглянулся по сторонам и приложил палец к полным улыбающимся губам, показывая, что сейчас нельзя об этом говорить.
Поедем домой, расскажу. Я там главное сделал - меру пресечения выбил - не под стражу тебя, ну, не в СИЗО к бандюкам, а подписку о невыезде. Этот-то, - он кивнул на дверь. - Закрыть тебя хотел до суда.
... - В общем, расклад у нас с тобой такой, - через два часа говорил в машине Буренин, следя глазами за рукой Чаплыгина, пока тот захлопывал дверь и пристегивался ремнем безопасности. - Самый легкий способ развалить дело - через следака. Но следователь у тебя - овца, с ним не договоришься.
-Этот Квасков?
-Да, он. Отказывается и все.
-От денег отказывается?
-Да, - сказал Буренин, заводя машину и оглянувшись назад через сиденье, выезжая со стоянки. - Не хочет дружить с нами.
-Чего так?
-Да рогом уперся как баран. «Пусть садится», - говорит. Принципиальный какой-то попался. Там, на видеозаписи, момент есть, он к нему привязался. Говорит - подошел ты к девчонке сбитой, как собаку ее ногой пнул и ушел. Объяснял ему все, уговаривал - ни черта не получилось И с начальником отделения - Рогачевым - тоже не сладилось. Это мужик правильный, нормальный, были с ним дела. Но сейчас на повышение идет, на воду дует.
-Так а чего же делать?
-Да делать-то всегда есть что, если деньги есть. - Буренин обернулся на Чаплыгина и улыбнулся. - Тысяч сорок долларов достать сможешь?
-Смогу.
-Ну вот и решен вопрос. Через суд действовать будем.
-Как?
-Да так, есть статья одна - 76-ая - прекращение уголовного дела по примирению сторон. Я уже утром, когда Ритка твоя позвонила мне, ездил домой к родителям этой... потерпевшей. У нее одна мать, мужа нет, умер два года назад. Живут там же, где все это случилось, на Ярославском, через дорогу. Она на складе каком-то работает. За детьми не следит, оборванные все. Вот я думаю - зачем рожать, если прокормить не можешь? Нищету плодить? Соседи говорят - пьет, знакомых водит. В тот день она знаешь чего ночью-то на улице была? Мать пила, и детей тетке отдала, своей сестре, они там же, через дорогу живут. Девочка с теткой поссорилась и домой пошла. Да нищета, голь. В общем, не переживай. Судью подмажем, а потом вот к ней съезжу, отдам денег - ну тысяч двести-триста рублей. Для них это - состояние. Она напишет отказ, судья и закроет дело по примирению сторон.
-Так а зачем судье-то тогда давать денег, если она все напишет?
-А затем, что тут есть нюанс - примирение возможно только по делам средней тяжести, а у нас - тяжкая. Вот тут судья и вступает. Там не один судья вообще, еще и с прокурором надо будет поработать, но это я уж...
-А вдруг не получится все это? - спросил Чаплыгин, обернувшись на Буренина и пристально глядя на него.
-Получится, - уверенно ответил тот, чувствуя на себя взгляд Чаплыгина, но не поворачиваясь к нему, и не сводя глаз с дороги. - Когда деньги есть - все получается. Полторы тысячи дел в год так вот закрывают. Есть и потяжелее твоего случаи. В шестом году вон был такой мэр Пятигорска - Игорь Тарасов, так тот вообще кашу устроил на дороге - шесть человек погибло. И не сидел. Получится, получится, не волнуйся.