Джинсы
воды набрали
и прилипли
Мне кажется мы крепко влипли
Мне кажется потухло солнце
Прости меня
моя любовь...
Еще не все дорешено еще не все разрешено
Еще не все погасли краски дня
Еще не жаль огня и Бог хранит меня...
Я мало что помню из «детства»… Только легкое, теплое покачивание ветки, прозрачную зелень молодой листвы, чередующиеся волны света и тьмы. Сонное, молочно- белое спокойствие, опрокинутое с неба и разлитое в моем сознании. Все с нуля, все с чистого листа, все впереди…
А позже, словно пробуждение от сна, стали проявляться границы, межуя однородность сознания на мысли, очерчивая образы, выявляя тягостные ощущения плоти. Я испытал колоссальные, отнюдь не болезненные, но весомые изменения. Моё сознание одновременно распирала, сжимала и упорно перемалывала какая-то необъяснимая и невидимая мне сила. Я - вырос. Как не странно, ощущение обособленности и одиночества усилились с осознанием причастия к коллективу - невольного моего причастия, ибо на все и всегда есть ЧЬЯ-ТО ВОЛЯ…
Я – груша. На фоне остальных, я выделяюсь, разве что, чуть более румяным боком, так как сухую ветку, еще недавно честно служившую мне тентом в жаркие солнечные дни, скоропостижно спилили, как вызывающую ужасающую дисгармонию внешнего великолепия сада. А сад наш воистину великолепен! Хозяина я никогда не видел, но странное дело, здесь всюду ощущается его забота, любовь и безграничная щедрость! Не удивительно, что моему ограниченному взору предстаёт совершенно неограниченная красота. Буйство красок, изящность и пышность форм, все это трудно поддается хоть какому-нибудь приближенному описанию и тем более, не ждите достойного словоизобилия от простой груши. А может, я не такой уж и простой, дело вот в чем….
Сад наш огромен и мне совершенно не видны его границы, но с момента четкого осознания себя, я также четко осознаю, практически осязаю их существование. Кроме того - нутром чувствую, Я - в центре, в абсолютном центре этого рая. Все вокруг (и растения и звери) похоже, не испытывают никаких неудобств, лишь безграничное блаженство, счастье, покой и благодарность хозяину. Но, я бы не сказал такого о себе. Наравне с бесспорным моим ощущением восторга, я не могу говорить о полном моем счастье столь уверенно. Есть то, что, несомненно, тяготит меня. Все та же, то там, то здесь, увядшая ветка, опавшие плоды, со следами червоточин… Разумеется, всемогущий хозяин неустанно следит за порядком, но, все же, это не ускользает от моего взгляда и, с момента такого моего прозрения, это неотступно огорчает меня, утверждая мои болезненные ощущения неизбежного существования КОНЦА.
И еще, с недавних пор, я пребываю в некотором смятении. Все дело в том, что мне нравится слива на соседнем дереве. Очень нравится. От этого я потерял чувство целостности и уже вроде не принадлежу сам себе целиком. Какая-то часть меня, неким незримым манером уже давно и предательски перебралась к ней. Это лишило меня и без того пошатнувшегося покоя, растаскивая остатки смирения по углам и смущая все моё существо неодолимыми и непостижимыми желаниями.
… ОН и ОНА. На мой взгляд – они само совершенство. Во всех их движениях, словах и взглядах я вижу невероятную беззаботность, присущую воистину лишь бесконечно счастливым существам, а вместе – они воплощение абсолютной гармонии, что я даже не в состоянии мысленно хоть на миг разлучить их. Они царят в нашем саду, имея абсолютный carte blanche со стороны хозяина. Но вот что странно, и это не плод моего беспокойного воображения, они НИКОГДА не рвут плодов с моего дерева. Я начал рассуждать. Первое, что пришло на ум – возможно, я не привлекателен для них, но последующие наблюдения постепенно отбросили эту версию. Они как-то всегда очень бережно обходят меня и, ловя при этом на себе их взгляды, понимаю, насколько я желанен. Я отчаивался, мучился, злился, в конце концов впал в тяжелейшее уныние, теряясь в догадках, пока не понял, что на все есть чья-то воля – ЕГО ВОЛЯ. Я был для них под запретом…
Они покорно исполняли его волю. Но им не суждено было пройти это испытание. Любой запрет – это вариант, возможность испытать что-то новое. И желание неумолимо возрастает стократ, когда этот вариант всего лишь один. ОНА протянула ко мне свою ладонь… И ОНИ вкусили всю многогранность раздирающих меня чувств, променяв свой извечный покой, на ослепительный факел мирских страстей.