1.
Жека даже оторопел, увидев Петра, нового своего друга, сидящего на шумном городском пляже и в одиночестве.
- О! А что это ты тут… загораешь? А твоя где? Вы же только что в Севастополь отправились… Рассорились, что ли? – понизил голос Жека.
Пётр молча посмотрел на него и отвернулся.
- Да ладно… Не расстраивайся,-утешил Жека.- Бабы, они и есть бабы… Моя кобра вон, плавает… А я вещи сторожу.
Пётр вдруг вытянул шею, но посмотрел не на него, Жеку, а куда-то в сторону залива, где купались, плавали, ныряли, визжали и смеялись полчища народу… Взяв пёстренькое полотенце («Своё привезли… В пансионате таких нету», - подумал Жека) он замахал им как флагом и закричал:
- Лариса! Лара! Вылезайте уже!
Странно, но его услышали. Через минуту к ним подошла, пробираясь на цыпочках по горячему песку между загорающими людскими телами, молодая женщина с девочкой лет десяти.
- Папа, вода такая тёплая! – закричала девчонка. - Давай ещё разок искупнёмся!
- Хватит на сегодня, - сказала женщина, вытирая дочку полотенцем, взятым у мужа.
- Нет, Светик, солнце уже печёт… Мы вечером придём, когда не так жарко будет, - ответил Пётр.
Или… не Пётр? Потому что у Петра жена совсем другая, Варвара, и не девчонка у него, а парень, вроде, говорил, постарше этой будет…
- Слышь… Ты не Петька, что ли? – остолбенело спросил Жека.
Этот, который вроде бы Пётр, повернулся к нему.
- Боюсь, ты обознался, друг. Скорее, Федька. Фёдор. Будем знакомы, если хочешь.
- Фёдор?.. А я Жека, Евгений, то есть … Вы из пансионата «Ясный луч»?
- Нет, - ответила женщина, Лариса эта самая, - мы в частном секторе. – Всего доброго.
И она, и девчонка уже натянули одинаковые сарафанчики и Петька, или как его там, тоже уже оделся в белые полотняные брюки и футболку.
- В-всего… - слегка заикаясь ответил Жека, - надо же… Похож-то…
Просто одно лицо. Хотя и стрижка у этого молодого мужика немного покороче, да и более загорелым он кажется, вроде как давно тут обретается…
- Зина! – заорал Жека во всю силу своих легких, повернувшись к муравейнику купающихся, плавающих, визжащих и смеющихся людей. - Зинка, вылезай…
К ужину Жека ждал Федюниных с нетерпением. Зинаида уже к стакану с компотом потянулась, а он ещё в салате вилкой копался и всё на дверь столовскую поглядывал. Все уже ужинали, за всеми столиками… Только у них два места были свободными.
- Да, ешь ты! – прикрикнула Зинка. – В кино опоздаем…. Дался тебе этот двойник! Подумаешь!
Дверь в столовую открылась, и оттуда быстрыми шагами к их столику подошли Пётр и Варя, одетые точно так же, как и утром, когда ещё в Севастополь на экскурсию собирались.
- Добрый вечер! – улыбаясь, сказал Пётр, усаживаясь на своё место.
- Приятного аппетита! – кивнула Варя. – Представляете, думали, к ужину опоздаем. Морячки там какие-то учения устроили и нас почти два часа не выпускали! Зато и Графскую пристань видели и в дельфинарии были! Красивый город! О, мой любимый салатик!
Пётр же салат проигнорировал, подвинув к себе тарелку с куриной ножкой и гарниром.
Зато Жека, отодвинув салат, залпом выпил компот и, поразмыслив секунду, произнёс:
- Слышь, Петь… Я тут сегодня на пляже обознался немного… Сидит мужик, ну, вылитый ты, а это не ты… Я к нему было, а он говорит, что его Фёдором зовут. А похож, ну просто, ужас, как похож! У тебя братьев нету?
- О, Господи… - вздохнула Зина. – Ну, мало ли людей похожих!
- Нет, - доедая курицу, ответил Пётр. - У меня только сёстры. Две. Одна старше, другая немного младше. Конечно, интересно было бы посмотреть…
- Если только он случайно тебе встретится, - без тени любопытства сказала Варя, - а так вряд ли… Здесь людей… Сезон.
- В кино не пойдёте? – поинтересовалась Зинаида. – Индийское…
- Нет. Устали, да ещё индийское… - покосившись на жену, хмыкнул Пётр.
- Тогда, до завтра, всего вам. А мы побежали, - встала из-за стола Зина, подталкивая мужа. - Поел?.. Пошли!
Кино Жека толком не смотрел. Да, ну… Занудство. Поют что-то тонкими голосами, пляшут… А Зинка вон от экрана не отрывается, даже слёзы вытирает… Еле дождался конца сеанса. Они уже пробирались к выходу в неспешной толпе зрителей, когда Жека, вдруг, схватил Зинаиду за руку.
- С-смотри! Вон он! Этот, двойник! Вон впереди нас!
Расталкивая всех локтями, бесконечно извиняясь и не слыша, что ему говорят вслед, Жека устремился к «двойнику». Поймал уже у выхода. Потянул за рукав футболки.
-П-привет… Вот он ты!
-Ну, привет… Случилось что? – отводя Жекину руку, спросил «двойник». Жена его, Лариса эта, тоже смотрела на Жеку как-то странно. Пробралась, наконец, и Зинаида.
- Здравствуйте!
- Добрый вечер… - ответили разом Фёдор и его Лариса.
- Ой… А Вы и правда, похожи на одного человека… Муж всё уши прожужжал, что встретил двойника нашего отдыхающего, ну, мы просто из одного пансионата…
- Любопытно… - без интереса ответил Фёдор, взглянув на часы.
- А хотите… Хотите , сами увидите! У нас ещё посторонних пускают, рано ещё! И Петька не спит, конечно, он так рано не ложится. Может, на волейбольной площадке… - суетливо-обрадованно сказал Жека.
- Нет, простите, сегодня не получится. Дочка с хозяйкой оставлена, вот ей-то уже как раз спать надо. Да и хозяйке… - ответил Фёдор.
- Ну… Ну, давайте завтра! Только вот где?
- Да на нашем месте, Федь, - тихо сказала жена Фёдора.- Там же, где и сегодня встретились.
- Хорошо. Только мы рано приходим и уходим до двенадцати, - кивнул на прощание Фёдор.
- Ага… Понял! Приведу! Спокойной ночи! – уже вслед им крикнул Жека.
Как Жека это место отыскал среди толпы загорающих, одному ему ведомо. Привёл всех. И Петра с Варей, и Зинаиду свою. На расстеленном покрывальце сидела Лариса с дочкой, а самого Фёдора-то и не было.
- Сейчас подойдёт…- ответив на приветствия, сказала Лариса. – Да вон он, идёт уже…
Пробираясь между загорающими, к ним приближался… Пётр?
Варя даже ахнула.
- Ой, а ведь и правда…
- Доброе утро всем! – поздоровался подошедший. – Будем знакомиться, что ли?
Мужчины пожали друг другу руки. Светловолосая Лариса, темноглазая Варвара и рыжеватая, кудрявая Зина, уже успевшие исподтишка разглядеть друг друга, уставились на мужчин.
- Ну!.. Что я говорил?.. – ликовал Жека.
- Правда… - потрясённо сказала Варя. – Ну, я все равно своего узнаю! – добавила поспешно.
Пётр и Фёдор разглядывали друг друга с любопытством.
- Да-а.. – протянул Фёдор. – Ларка, смотри, Мишка и то на меня меньше похож, а? Мишка – это мой брат, мы погодки, в Ленинграде живёт, - пояснил он окружающим.
- Ладно, вон уже косятся на вас, приглядываются, - сказала Лариса. – Давайте лучше пойдём куда-нибудь, ну… хотя бы в кафе-мороженое, что ли…
- Там народу сейчас… - засомневался было Жека, но дочка Петра вмешалась.
- А вот и нет! Сейчас все тут. Это вечером никуда не попасть. Пойдёмте в кафе, ну, папа, а?
В кафе народу было много, но неутомимый Жека что-то наплёл администратору про братьев, встретившихся после долгой разлуки, и два столика им соединили, правда, в самом углу, зато любопытных меньше.
За ореховым мороженым и молочным коктейлем разговорились.
- Ты сам-то откуда? – поинтересовался Пётр.
- Москвич. Электроинженер.
- Жека у нас тоже москвич... А я из Саратова. Машиностроитель. Родители живы-здоровы?
- Работают ещё, - усмехнулся Фёдор. – А твои?
- Мать нет, на пенсии уже. Внуков воспитывает. А батя, тот да… Ещё работает. Тоже на нашем, машиностроительном.
- Пап, а можно ещё мороженое? – поинтересовалась Светланка.
- Нет. Мы сейчас пойдём уже. Мы же сегодня последний день, вечером уезжаем, - пояснил он всем.
- Жаль… - протянул Жека. – Познакомились бы как следует, подружились. Интересно же…
- Ничего. Мы телефонами и адресами обменяемся, может, в гости друг к другу станем ездить, - усмехнулся Фёдор.
- Пап, а вы сфотографируйтесь на память, - опять встряла Федина дочка.- Там фотограф работает, возле кафе…
Предложение было встречено дружно и с восторгом. Решено было, что назавтра фотографии заберёт Петр, и он же вышлет их Фёдору в Москву.
2.
В Москве было ещё тепло и солнечно, но, конечно, не так как на юге. Вскоре пришли и фотографии от Петра. Фотографии Фёдор поначалу показывал всем – и родственникам, и на работе. Ахали, удивлялись. В шутку даже спросил у матери – не близнецов ли она родила в своё время? Мать рассмеялась:
- Тебя-то еле выносила… Четыре кило! А уж горластый родился, весь роддом знал – Федька Саврасов кричит, есть хочет…
Вскоре фотографии были забыты – ну, мало ли чего не бывает в жизни… В сентябре Фёдор получил от семейства Петра поздравление с днём рождения, в ноябре Петру отправил такое же… К Новому году обменялись поздравлениями уже взаимно.
А в феврале раздался телефонный звонок.
- Фёдор? Ну, привет, брат… Пётр это. А я в Москве! Квалификацию повышаю… Уже два дня! Нет, ещё с неделю пробуду. Да, конечно, приеду, обязательно. Поговорить надо… - сказал серьёзно и как-то загадочно…
В прихожую, Петра встречать все высыпали. Даже родители Фёдора, даже Светланка. Охали-ахали, руки жали…
- Похож, похож на нашего, да, мать? – удивлённо говорил Иван Силантьич, отец.
- Похож, чего уж там… Только в плечах пошире, да волосы чуток светлее…
Пётр только смущённо улыбался.
- Ладно, - остановил всеобщий восторг удивления Фёдор. – Соловья баснями не кормят… Давайте-ка за стол.
За столом говорили много, но всё больше о родителях, детях, о работе, погоде, житье-бытье…
Настоящий разговор начался, когда уже перешли в гостиную. В соседней комнате давно и мирно спала Светланка.
- Я хочу вам историю одну рассказать… - начал Пётр. – Только длинная она. Но… нас всех касается. Фотографий, правда, почти нет. Не было тогда ещё моды такой - фотографироваться. История давняя…
…Жил в девятнадцатом веке в Саратове один купец. Торговал зерном поначалу, потом мельницу свою выстроил, стал мукой торговать. Богат ли был, не знаю, видимо, так, средней руки… Были у него два сына и дочь. Дочь, говорят, красавицей была. Средний сын больным родился, до двадцати лет не дожил. Дочь замуж готовили, приданое справили… А наследство всё старшему сыну переходило. Только… Появился у нашего купца конкурент. Ну, конкурентов-то много было, в Саратове тогда многие мукой торговали. А только у этого конкурента дела что-то не заладились. Зато у него своя дочь была и тоже красавица… И влюбился сын нашего купца в эту красавицу по самые уши. Конкурент вскоре дело свернул, продал кому-то, что ли, да и уехал вместе с дочкой, куда – неизвестно… А только спустя некоторое время исчез и сын купца. Искали его, как не искать… Да не нашли.
Ну, годы прошли, сам старик заболел. Заболел и умер. А мельницу свою зятю хотел передать, да только… Революция, гражданская… Мельницу, само собой, отобрали. В гражданской-то зять старика не участвовал, хром был на ногу. А ребятишек у них уже трое было – сын и две девочки. Как все стали жить. Зять продолжал на мельнице работать, только теперь простым рабочим-мукомолом. Да и не был он хозяином ни дня…
А году в двадцать пятом, что ли, вдруг пропавший старший сын старика объявился. Приехал, да не один, а с сыном-подростком, как раз ровесником сына своей сестрицы… Решил могилам родительским поклониться, сестру проведать, да сыну места показать, где сам вырос, Волгу… Рассказал, что поехал тайно за любимой своей, да что-то не сложилось там. Поскитался по свету, пока не женился. Жену себе нашёл в Подмосковье, в селе каком-то… Сын-то его с сыном сестры быстро сдружились, да и похожи были, говорят. Вот только вновь встретиться им пришлось не скоро…
В военном госпитале они встретились. Оба на фронте были, обоих ранило. Вот по характеру ранений их сестрички и отличали, потому как они с возрастом ещё больше похожи стали. Оба уже женаты были, по сыну маленькому у каждого… Сфотографировал их кто-то почти перед выпиской, у госпиталя. Пошлём говорят, домой, пусть жёнки гадают, кто где… Эта фотография сохранилась. Дед прислал с фронта… Вот она.
Пётр бережно достал из папки завёрнутую в целлофан пожелтевшую фотографию, на которой улыбались, обнявшись, два, действительно очень похожих, молодых солдата…
- Слева – мой дед, - тихо сказал Пётр.
- А мой с фронта так и не вернулся, - взглянув на отца, произнёс Фёдор.
- Мой-то вернулся… Только рано умер. У него и потом ещё ранения были… Серьёзные…
- Дай-ка… Дай-ка я посмотрю, - вдруг, севшим голосом сказал Иван Силантьич. Он долго рассматривал фотографию, потом посмотрел на сына и потрясённо произнёс:
- А справа… Справа – мой отец. Твой дед, Федька… Я его таким и запомнил. Мне ж уже почти пять лет было... Только фотография такая к нам не дошла... Но у меня есть одна фотография… Там я с родителями, год мне там… Маша, принеси! – обратился он к жене.
- Я специально имён не называл, - посмотрел на них Пётр. – Не хотел, чтобы сразу догадались…
На фотографии, что принесла Мария Антоновна, маленький пухлый мальчик сидел на коленях матери, отец стоял рядом. И был он чуть моложе того, которого запечатлел фронтовой фотограф…
- Я когда фотографию нашу с юга показал, ну, поахали все… - сказал Пётр.- И только тётка моя, младшая сестра отца, послевоенная она, про эту фотографию вспомнила. Она её и сохранила. И рассказ деда вспомнила о встрече этой необычной… А уж когда я сказал, что ты Иванович, да фамилию Саврасов назвал… Тут она много поведала. Точно помнила, что брата дедова двоюродного Силантием Саврасовым звали, а сынишку его Иваном. Любил её дед мой, любимая дочка… Они часто беседовали, он ей много рассказывал… Так что, братья мы с тобой, Федь, выходит. Только какие-то четвеюродные, что ли…
- Вот потому и похожи… - задумчиво сказала Лариса. - Гены, куда их спрячешь…
Пётр глянул на часы.
- О! Да мне пора уже! Да и вам на работу… Ещё увидимся, брат!
- Куда это, на ночь глядя? – строго спросила Мария Антоновна. – У нас что, нехорошо тебе? Сейчас постелю. Не дело по ночам по улицам болтаться…
- Да и вообще, какая гостиница? – удивился Иван Силантьич.- Родня у тебя тут. Живи, сколько хочешь. Да и поговорить есть о чём… Родни-то, оказывается, у нас на Волге! Про всех узнать надобно, а приедешь, о нас расскажешь…
Пётр растерянно посмотрел на Фёдора, а тот, вдруг, рассмеялся и, выскочив в прихожую, стал набирать чей-то номер телефона.
- Федя, ты кому? Поздно уже для звонков… - тревожно сказала Лариса.
- Кому-кому! Женьке! Ведь если бы не он, мы, скорее всего, никогда бы и не встретились!