Вся такая на улыбке постоянно. Пошутить бы, сострить, смолоть какую-нибудь чушь. И все такие друзья вокруг, просто закачаешься.
Но иногда – по-другому. Глаза в пол и ни с кем не здороваюсь. Не до шуток и, вполне вероятно, могу убить, если посмотреть на меня не так. Лучший друг – Microsoft Word и пара битых пикселей на экране. Чай крепкий. И песни погромче.
Но чаще – напитки, улыбки. Бешеный хомяк крутит в мозгу колёсико. Каблук повыше – девочка хочет казаться взрослее. И не люблю эти кафе, хождения за руки и заглядывания в глаза. Глупости. Лучше пожарь мяса и скажи приятное что-нибудь. И если ты залезешь в мои блокноты, я, честное слово, тебя убью. Ты – прямо, а я всё чаще по кривой. Иногда ещё пересекаемся. И нам не по пути с самого начала, но было весело. Уходила без сожаления в этот раз. Не вычеркну тебя ниоткуда. И я не такая уже, какой была тогда, в феврале, четырнадцатого. Красиво у нас получилось, да. Но *** говорит, что ты, в общем, неплохой парень, а я вообще непонятно как рядом оказалась. И ты намного умнее меня. Ты по ночам слушаешь Бьорк и знаешь всех в этом городе. Я под надёжным присмотром тех идиотов, с которыми ты в близких и накуриваешься по вечерам. И ты так часто вхлам, а я называю тебя не тем именем снова. И ты в ярости, ты рвёшь и мечешь. Приступы ревности – иногда так приятно. Ты посвящаешь мне чужие песни и льёшь мне на ноги кипяток. Я рисую цветочки у тебя на обоях.
Для многих моих ты – «один мой хороший знакомый, да вы не знаете». А что я скажу? «Да, мам, мой друг наркоман. Он снова убился, но здохнет ещё не скоро». Наверно, это тоже плохая примета. А я не скучаю. Зачем мне? Я пишу этот бред в трамваях, в скверах, когда глаза в асфальт. И мне болят все кости после твоих объятий, жутко.
И это, наверное, ненормально, не знать о тебе ничего и оставаться. Ещё и ещё.
Ставь знак копирайта, а я замучу ещё чая. До завтра.