О соотношении сил сторон в ходе операции.
Требуется более подробно поговорить о соотношении сил сторон во время сражений 1-й Восточно-Прусской катастрофы.
Самое обидное, для нас, то, что немцы разгромили 2-ю русскую Армию, действуя по-суворовски: «не числом, а умением».
Как это ни печально...
Давайте посмотрим на состав сил противников, которые принимали участие в реальных боевых действиях в ходе этой операции.
Специально подчёркиваю это, т.к. различных передёргиваний и спекуляций вокруг этой проблемы очень много.
Итак, в состав 8-й германской Армии входили следующие основные соединения:
ЧЕТЫРЕ армейских корпуса и несколько отдельных ландверных дивизий.
Чем отличались германские кадровые дивизии от резервных, ландверных и ландштурменных частей уже говорилось в одной из глав этой работы. Отметим лишь, что в русской армии боеспособность кадровых частей была ЗНАЧИТЕЛЬНО ВЫШЕ боеспособности и стойкости частей укомплектованных «запасными» и уж, тем более – ратниками 2-го разряда. У немцев же, как ни странно, боеспособность кадровых и ландверных частей даже в начале войны почти не отличались. А уж спустя несколько месяцев боёв – и подавно.
К примеру, ландверная дивизия Гольца, прибывшая в В. Пруссию с датской границы уже в разгар боев, после нескольких неудачных боев стала одной из самых прославленных в рейхсвере, получив наименование «Стальной дивизии». Даже немецкие военачальники с некоторым изумлением отмечали великолепную боеспособность, стойкость и активность именно ландверных частей из Восточной Пруссии на русском фронте.
(Почему так получилась – отдельная тема, требующая обстоятельного разговора).
Наиболее сильным соединением в 8-й германской армии был 1-й армейский корпус ген Франсуа. Именно он нанёс страшный удар по тылам нашего XIII арм. корпуса (да и всей 2-й русской Армии), который предопределил её окончательную деморализацию и поражение.
О нём чуть позже. Пока же необходимо сказать несколько слов об организации и штатах основных войсковых соединений, частей и подразделений противников.
Обычный немецкий армейский корпус состоял из 2-х пехотных дивизий. Каждая дивизия состояла из 2-х бригад, каждая бригада состояла из 2-х полков. (Точно такую же структуру, к слову, имели и русские армейские корпуса. О них речь пойдёт ниже, пока важно подчернуть эту схожесть организации войск противников).
То есть в обычном штате и германского и русского корпуса состояли по две дивизии, в составе 2-х бригад КАЖДАЯ.
Каждая бригада, в свою очередь состояла из 2-х пехотных полков. То есть ВСЕГО в «типовом» армейском корпусе противников состояло 8 полков.
То есть на уровне воинских частей (полков) в составе германских и русских армейских корпусов было равенство сил.
А вот дальше, в подразделениях, уже существовали довольно большие различия. Дело в том, что ВСЕ немецкие полки были ТРЁХБАТАЛЬОННОГО состава. А вот полки русской армии были, как правило, большего состава. Имелись ЧЕТЫРЁХБАТАЛЬОННЫЕ полки (ВЕСЬ 1-й русский армейский корпус ген. Артамонова, к примеру, состоял из 4-х батальонных полков (по 16 рот в полку). Ещё три корпуса 2-й русской Армии имели по 3,5 батальона в полку (14 рот) и лишь ОДИН XV арм. корпус генерала Мартоса имел трёхбатальонный состав. (По странной иронии судьбы, именно этот, САМЫЙ СЛАБЫЙ ПО СОСТАВУ корпус русской армии показал наиболее выдающиеся результаты в ходе всего сражения). А вот куда более сильный, по боевому составу, 1-й арм. корпус ген. Артамонова потерпел поражение под Сольдау, бросил свои позиции и в панике откатился назад, оголив тылы всей 2-й армии.
Казалось бы, разница не слишком велика: 3 или 4 батальона имеется в полку и участвует в сражении. Но это не совсем верно. Пехотный батальон в начале Первой мировой войны был немалой силой. Он состоял из 4-х рот. А каждая пехотная рота русской армии, по штату, имела 5 офицеров, 12 унтер-офицеров и 242 солдата. Т.е. батальон состоял из почти ТЫСЯЧИ бойцов.
Как видим, только за счёт своих 4-х батальонных полков, русский 1-й армейский корпус имел на ВОСЕМЬ ТЫСЯЧ бойцов БОЛЬШЕ, чем обычный немецкий армейский корпус того времени (фактически, был сильнее на целых два полка).
Наверное, именно эта «арифметика» сыграла злую шутку с русским командованием, которое отправило этот самый 1-й арм. корпус в поход в Восточную Пруссию, как раз без этих двух полков (84-го Вилъмандстрандского и 96-го Омского). Эти два полка наши полководцы «выдернули» из боевого состава корпуса и оставили, на кой-то ляд, в Варшаве. Там эти полки и промаялись всю операцию без всякой пользы и нужды...
Совсем рядом с Варшавой, в Новогеоргиевске так же простояла и вся прославленная русская гвардия, не принявшая почти никакого участия ни в боях, ни в попытках спасения остатков самсоновких корпусов...
Вернёмся, однако, к теме разговора.
В боевом составе германского 1-го армейского корпуса имелись штатные 2 пехотные дивизии (в составе 4-х бригад, состоявших из 8 полков), 2-х артиллерийских бригад (каждая имела по 54 лёгких орудий и 18 гаубиц). Имелась в корпусе своя кавалерия (11 эскадронов) и корпусная артиллерия (38 гаубиц).
Кроме этого корпус Франсуа был усилен:
- Ландверной бригадой ген. Мюльмана (2 ландверных полка);
- резервным полком тяжёлой артиллерии (10 гаубиц и 12 легких орудий)
ВСЕГО в составе 1-го корпуса Франсуа имелось:
30 батальонов;
60 пулемётов;
12 эскадронов;
120 легких орудия;
84 гаубицы;
6 самолётов.
Перед тем, как продолжить рассказ о соотношении сил сторон, надо остановиться на нескольких важных аспектах этого вопроса:
Несколько слов о пулемётах. В нашей исторической и художественной литературе нередко пишут о имевшемся, якобы, у немцев громадном превосходстве в числе пулемётов в ходе боёв в Восточной Пруссии. Это выдаётся за одну из причин нашего поражения в тех боях.
НА САМОМ ДЕЛЕ это не так. В штате германского пехотного полка В ТО ВРЕМЯ имелось только ШЕСТЬ пулемётов, а в штатной пулемётной команде русского пехотного полка – целых ВОСЕМЬ пулемётов. Причем все они были станковые и почти однотипные. Так что небольшое численное преимущество в пулемётах было скорее на нашей стороне.
ДРУГОЕ ДЕЛО, насколько ЭФФЕКТИВНО командование русской и германской армии ИСПОЛЬЗОВАЛО эти пулемёты…
Уже после боёв в Восточной Пруссии командование германской армии резко увеличило число пулемётов в боевых частях, насытило их большим количеством лёгких ручных пулемётов, но это была уже другая история.
Теперь об артиллерии. Как уже ранее говорилось, немцы сделали очень верные выводы из уроков русско-японской войны (в которой они и не участвовали, как известно).
Они правильно оценили роль крупнокалиберной артиллерии, гаубиц, умения артиллеристов вести огонь по противнику с закрытых позиций, и степень воздействия разрывов тяжёлых снарядов на психику солдат на поле боя.
За 10 предвоенных лет они сделали очень многое для насыщения своих полевых войск гаубицами, разработки и принятия на вооружения мощных фугасных снарядов для них в большом количестве (благо, высокоразвитая германская промышленность позволяла это сделать).
Это все явилось ОЧЕНЬ НЕОЖИДАННЫМ и весомым козырем германской армии в боях лета- осени 1914 года. Русская пехота оказалась очень психологически восприимчивой к воздействию разрывов тяжёлых фугасных «чемоданов». Тем более, что наша полевая артиллерия, вооруженная 3-х дюймовыми пушками, стрелявшими по настильной траектории зачастую была просто не в состоянии хоть как-то вести контрбатарейную борьбу с германскими гаубицами.
Как ни странно, но именно русская армия (и её полководцы) ХУЖЕ других держав усвоили уроки проигранной ими русско-японской войны. Заседаний, прожектов и умных статей было множество, а вот РЕАЛЬНЫХ дел – маловато. Да и хилая промышленность «России которую мы потеряли» мало что могла сделать для перевооружения её огромной армии. Достаточно сказать, что до начала Первой мировой мы так и не смогли принять на вооружение фугасного снаряда для своей полевой 3-х дюймовой пушки! А ведь слабость и неэффективность действия её шрапнели по противнику, укрывшемуся даже в лёгких глинобитных фанзах, со всей очевидностью оказала ещё русско-японская война.
Но… ничего так и не было сделано за 10 лет.
Генерал Е. Барсуков в своей книге "Русская артиллерия в мировую войну" писал:
«...русская 76-мм легкая пушка, являясь по балистическим качествам чуть ли не лучшей в мире пушкой из бывших на вооружении армий к началу мировой войны, вместе с тем обладала весьма существенными отрицательными боевыми свойствами.
Насколько могущественной была она при поражении шрапнелью открытых живых целей, настолько же она была слабой при поражении целей, сколько-нибудь укрывшихся. Та же огромная начальная скорость, обусловливающая исключительную настильность траектории, служила источником почти совершенной непригодности 76-мм легкой пушки для фронтального поражения шрапнелью закрытых целей...
Ввиду малого веса шрапнельной пули — 2 1/2 золотника (10,7 г) и шарообразной ее формы пробивная способность ее мала; она бессильна против земляных насыпей даже самой незначительной толщины. За закрытием образуется пространство той или иной глубины, безопасное от поражения фронтальным шрапнельным огнем и являющееся надежным укрытием для находящихся на нем людей. Достаточно, например, людям, попавшим под обстрел шрапнелью 76-мм легкой пушки, лечь и набросать перед собой земляную насыпь в 60—70 см высоты, чтобы избавиться от потерь при стрельбе на дистанциях менее 4 км. При стрельбе даже на 4 км пуля, пролетевшая по касательной к гребню насыпи... не поразит лежащего за ней человека среднего роста, около 170 см. Намерение разрушить шрапнельным огнем преграду, укрывающую противника, было бы напрасной тратой снарядов, так как шрапнель, поставленная "на удар", совершенно не годится для разрушения даже самых ничтожных закрытий ввиду слабого вышибного заряда ее..»
Иначе говоря, русская полевая артиллерия была малопригодна для борьбы с противником умело использующим инженерные укрытия и складки местности. Немецкие войска это прекрасно знали и отлично использовали слабости русской артиллерии, в ходе Первой мировой войны.
«К другим отрицательным свойствам 76-мм полевой легкой пушки, вытекающим также из большой настильности ее траектории, следует отнести ограниченность возможной стрельбы через головы своей пехоты и получающиеся непосредственно впереди укрытия батареи значительные непоражаемые или так называемые "мертвые" пространства, возрастающие с увеличением укрытия батареи и настильности траектории. Во избежание поражения своей пехоты при стрельбе через голову приходилось располагать артиллерию не ближе километра за пехотой и прекращать огонь артиллерии, когда атакующей пехоте оставалось пройти до противника около 200 — 400 м. Во избежание же больших мертвых пространств требовались осторожность и искусство при занятии закрытых позиций для батарей», - писал генерал Е. Барсуков.
Это свойство нашей артиллерии означало то, что русской пехоте в атаках приходилось преодолевать самые опасные участки перед вражескими окопами вовсе без какой-либо артподдержки, под кинжальным огнём пулемётов неприятеля. Отсюда – и огромные потери русской пехоты.
«Русские артиллеристы, зная слабое действие 76-мм гранат, изыскивали другие средства для поражения укрывшегося противника. Они старались найти вместо гранаты другой более соответствующий снаряд, изобрести для гранаты мгновенно действующий взрыватель и принять для полевой артиллерии, кроме 76-мм полевой пушки, другие орудия с более крутой траекторией (гаубицы, мортиры) и более крупного калибра, с мощным снарядом и по возможности с большей дальнобойностью.
Взрыватель к 76-мм фугасным гранатам вырабатывался Арткомом ГАУ в течение 5 — 6 лет. Проектирование и испытание началось в 1906 — 1907 гг., а к маю 1912 г. русская артиллерия все еще не была снабжена фугасными гранатами за неимением взрывателя безопасного типа. К началу войны 76-мм гранаты имелись с обыкновенного типа взрывателями; что же касается взрывателей мгновенного действия, то они стали изготовляться по типу французских только с 1916 г., во время войны...»
Надо ли говорить, к КАКИМ последствиям привело русскую армию такая «подготовка» артиллерии к войне?!
Удивительный идиотизм управленческих решений царской администрации хорошо иллюстрирует такой пример:
В попытке хоть как-то улучшить эффективность действия нашей 76 мм полевой пушки наши специалисты приступили к испытанию бризантной шрапнели — по типу универсального снаряда, который должен был соединять свойства гранаты и шрапнели.
«О состоявшей на вооружении французской полевой артиллерии 75-мм гранате, вмещающей в себе до 3/4 кг мелинита, имелись в то время лишь отрывочные и даже противоречивые сведения, так как французы держали в тайне устройство своей гранаты...
Бризантная шрапнель, разработанная в то время крупнейшими в Европе артиллерийскими заводами (Крупп, Шнейдер и Рейнский металлический), могла действовать при ударе и при разрыве в воздухе, выбрасывая вперед пули и головку, детонирующую от удара.
На основании произведенных опытов, законченных к 1913 г., Артком пришел к заключению, что бризантная шрапнель Рейнского завода при дистанционной стрельбе по войскам может заменить обыкновенную 76-мм шрапнель, причем головка шрапнели своими осколками усиливает поражение...
Ввиду признанных преимуществ бризантной перед обыкновенной шрапнелью первая партия бризантных шрапнелей была заказана Рейнскому заводу, но посланных в Дюссельдорф в 1914 г. двух офицеров для приема заказанных шрапнелей застала война: они были взяты в плен, не успев выслать ни одной партии бризантных шрапнелей» - писал об этом Е. Барсуков.
Как вам нравится такая ситуация?!
- Французские СОЮЗНИКИ держат от своих русских коллег в секрете взрыватель своей гранаты ударного действия для 75 мм пушки (зная, что её нет на вооружении русской армии, и она остро в нём нуждается);
- Наши военачальники не находят ничего умнее, как заказать НА ЗАВОДАХ ГЕРМАНИИ (и оплатить заказ, разумеется) партии бризантных шрапнелей накануне войны. Разумеется, немцы весь этот заказ конфисковали и успешно использовали против наших же войск.
Для поражения войск противника, находившихся в окопах, на закрытых позициях требовалось насыщение боевых порядков гаубицами. Это показала ещё русско-японская война. Но гаубиц у нас в войсках было мало, а снарядов к ним – ещё меньше.
Причиной этого безобразия, как ни странно, также отчасти были наши французские союзники.
«На неудачном разрешении в русской армии вообще вопроса о гаубицах сказалось, несомненно, и влияние французов, упорно не вводивших на вооружение своей армии ни гаубиц, ни полевых тяжелых орудий. Один из русских артиллеристов, пользовавшийся большим авторитетом в Арткоме, много заимствовавший у известного в то время французского артиллериста Ланглуа, между прочим, писал в 1910 г., что введение в артиллерию для поражения укрытого противника полевых гаубиц "представляется менее выгодным", чем принятие к полевой пушке особого бризантного снаряда,
"так как орудия навесного действия при стрельбе по целям, не находящимся за закрытиями, а также по целям движущимся, уступают пушкам — орудиям отлогого действия; кроме того, весьма невыгодно иметь в полевой артиллерии орудия различных типов», - писал об этом удивительном парадоксе Е. Барсуков.
В результате, «русские артиллеристы недоверчиво относились к полевым легким гаубицам, вследствие чего их ввели на вооружение русской армии в весьма незначительном числе. Недоверие к гаубицам объясняется гипнозом казавшихся несомненными преимуществ 76-мм пушки в маневренном бою. Несмотря на тяжелые уроки русско-японской войны, гипноз этот не был изжит в русской армии до начала мировой войны под влиянием наступательных тенденций. При этом совершенно ошибочно оценивали значение 122-мм гаубиц, будто бы пригодных по малоподвижности больше для обороны, чем для наступления, а не наоборот, как в действительности следовало оценивать.
Система 122-мм гаубицы в общем тяжела (2217 кг в походном и 1 337 кг в боевом положении), но в отношении подвижности она мало отличается от полевой 76-мм пушки, хотя несколько уступает полевым гаубицам немцев».
В результате, «германская тяжелая артиллерия имелась при корпусах — 16 тяжелых 150-мм гаубиц на корпус и при армиях — различное число групп, вооруженных частью 210-мм мортирами и 150-мм гаубицами, частью длинными 10-см и 15-см пушками. Всего, по исчислению французов, на вооружении германской армии к началу войны состояло приблизительно 1 000 тяжелых 150-мм гаубиц, до 1 000 тяжелых 210-мм мортир и длинных пушек, пригодных для полевой войны, 1 500 легких 105-мм гаубиц при дивизиях, т. е. около 3 500 тяжелых орудий и легких гаубиц...
Между тем на вооружении русской армии к началу войны состояло лишь 512 легких 122-мм гаубиц, т. е. втрое меньше, чем в германской армии, и 240 полевых тяжелых орудий (пушек 107-мм 76 и 152-мм гаубиц, т. е. в два или даже в четыре раза меньше, а тяжелой артиллерии осадного типа, которую возможно было бы использовать в полевой войне, в русской армии вовсе не предусматривалось по мобилизационному расписанию 1910 г.»
А именно германская тяжёлая артиллерия, массированно применявшаяся немцами на Восточном фронте, стала козырем и ключевым фактором успешных действий германских войск против русской армии в годы Первой мировой войны...
В результате столь «блестящей» организации подготовки русской армии к войне, ОДИН ТОЛЬКО 1-Й ГЕРМАНСКИЙ АРМЕЙСКИЙ КОРПУС ИМЕЛ ГАУБИЦ БОЛЬШЕ (84 орудия), ЧЕМ ВСЕ 5 РУССКИХ КОРПУСОВ 2-Й АРМИИ, ВМЕСТЕ ВЗЯТЫЕ (72 гаубицы)!!!
Теперь о боевом составе остальных германских корпусов 8-й армии:
17 АК генерала Макензена:
Имел штатный состав: 2 пехотные дивизии в составе 4-х бригад в которых было 8 полков пехоты.
+ 2 артиллерийские бригады (по 54 легких орудия и 12 гаубиц в каждой)
+ 2 кавалерийских полка (по 4 эскадрона)
ВСЕГО: 24 батальона;
48 пулемётов;
40 гаубиц ( 12 из них немцы потеряли во время неудачного для них сражения под Гумбиненом);
6 самолётов.
20 АК генерала Шольца
Тоже имел штатный состав: 2 пехотные дивизии в составе 4-х бригад в которых было 8 полков пехоты;
+ 2 артиллерийские бригады (по 54 легких орудия и 12 гаубиц в каждой);
Кроме этого, он был усилен 17-м резервным тяжёлым артполком ( 20 гаубиц);
Егерским батальоном (6 рот и 6 пулемётов);
Авиаотрядом крепости Летцен;
ВСЕГО: 26 батальонов;
51 пулемёт;
6 эскадронов;
108 легких орудия и 56 гаубиц;
12 самолётов;
Все эти 3 корпуса были укомплектованы военнослужащими КАДРОВОЙ германской армии. А вот ОСТАЛЬНЫЕ германские соединения и части были резервными, ландверными и ландштурменными формированиями.
1-й Резервный корпус генерала Белова:
Также был укомплектован 2-мя резервными дивизиями в составе 4-х бригад в которых было 8 полков;
+ 2 резервных артполка (по 36 лёгких орудия);
1 уланский и 1 гусарский кавалерийские полки (по 3 эскадрона каждый);
Корпусная артиллерия (4-го резервного полка - 16 гаубиц);
Авиаотряд (6 самолётов);
ВСЕГО:
28 батальонов;
60 пулемётов;
6 эскадронов;
72 лёгких орудия;
16 гаубиц;
Кроме этого, в боевых действиях 8-й германской Армии участвовало ещё несколько отдельных дивизий и бригад:
3-я резервная дивизия генерала Моргена (в составе 4-х полков, сведённых в 2 бригады, ей подчинялись резервные драгунский м артиллерийские полки)
ВСЕГО: 12 батальонов, 24 пулемёта, 3 эскадрона и 36 легких орудия
Дивизия генерала Унгера (в составе 2-х ландверных бригад (4 полка) две крепостные пулемётные роты (по 6 пулемётов каждая), ландверная резервная кавалерия (3 эскадрона), эрзац-резервная (!!!) кавалерия (1 эскадрон), артиллерия полевая (18 орудиий) и эрзац-резервная (!!!) артиллерия (18 лёгких орудий).
ВСЕГО:
12 батальонов, 36 пулемётов, 4 эскадрона, 36 легких орудий.
В качестве отдельного соединения использовалась 70-я ландверная бригада генерала Брейдгаупта, состоявшая из 2-х ландверных полков, эрзац-пулемётной роты (6 пулемётов), пулемётной роты крепости Грауденц (6 пулемётов), ландштурменной артбатареи (12 легких орудий) и ландверной кавалении (4 эскадрона).
ВСЕГО: 6 батальонов, 24 пулемёта, 4 эскадрона и 12 легких орудий.
И уже в ходе сражения с датской границы на ТВД прибыла ландверная дивизия генерала Гольца. Она состояла из 4-х ландверных полков, сведённых в 2 бригады, ландверной кавалерии (4 эскадрона) и ландверной артиллерии (12 легких орудий и 8 гаубиц).
И ещё у немцев имелась ОДНА кавалерийская дивизия в составе 2-х батальонов, 12 пулемётов, 24 эскадронов и 12 легких орудий.
Вот и все германские силы, РЕАЛЬНО участвовавшие в сражении.
ВСЕГО в 8-й германской армии насчитывалось:
183 батальона;
418 пулемётов;
84 эскадрона;
624 легких орудия
464 гаубицы и
62 самолёта и 1 дирижабль.
Но, если из этого числа вычесть силы, которые НЕ ПРИНИМАЛИ участия в боях с корпусами 2-й русской Армии (а это - гарнизоны крепостей Кенигсберг, Летцен, Этапную инспекцию) то их число уменьшится до:
163 батальонов;
364 пулемётов;
74 эскадронов;
576 легких орудий;
192 гаубицы.
(Иногда при подсчёте общего числа немецких гаубиц, участвовавших в тех боях, для получения более «солидной» цифры, к ним прибавляют более 200 крепостных орудий Кенигсберга, которые в операциях против 2-й русской Армии не участвовали)
Все данные по боевому составу немецких войск взяты на основании подсчётов официального историографа 8-й германской Армии Теобальда Шефера.
На снимке: 210 мм германские гаубицы
Продолжение: http://www.proza.ru/2011/08/04/286