ДВЕНАДЦАТЬ ТЫСЯЧ ЛЕТ НАЗАД
ИЛИ
ИСТОРИЧЕСКАЯ ФАНТАЗИЯ
=====================
...В каждой точке Пространства
хранится информация обо всем
Пространстве о его Прошлом
и Будущем...
В.И. Вернадский «НООСФЕРА»
-------------------------------
КНИГА ПЕРВАЯ «ОКЕАН»
--------------------
Пролог (фрагмент)
... Лицо женщины, древней богини с таинственной улыбкой на застывших устах, смотрело на него. Прекрасные линии, начертанные рукой Великого Мастера, вдохнули в холодный камень ее прелесть, нежность и тепло.
Когда-то безвестный скульптор изваял ее по своему воображению или чьему-то подобию – это его тайна. Но она олицетворяла прекрасных женщин Земли, их юность и свежесть.
– Как же это было давно! Голова идет кругом от мысли, что и он может стать такой же древностью, но во плоти. И будет это в то время, когда не останется его современников, не станет ее ...
Он зачарованно всматривался в черты крохотной головки, отмечая, что открыл в ней нечто новое, ранее неведомое.
– Почему же он прежде не знал этого создания рук человеческих?
Он взял ее в руки. Какие-то едва различимые линии на стертой Временем поверхности камня, привлекли его внимание. Возможно, это были остатки надписи, нанесенной не глубоко и, по-видимому, не мастером.
Три буквы или символа, походившие на знаки "алфа", "итта", "дельта". Другие навсегда стерло неумолимое время. И вдруг он прочитал то, чего не мог видеть никто. На камне неожиданно и отчетливо проступили недостающие символы!
Только миг длилось это странное видение, затем все исчезло, и он забыл о нем. И не мог он знать, что Всевидящее Око, в котором рождался Мрак, следили за ним, решая проблемы Вселенной и Времени ...
16.11.1975
----------
ЧАСТЬ 1. «БЕЛЫЙ ПАРУС С ЛУЧИСТЫМ ОРАНЖЕВЫМ СОЛНЦЕМ»
Глава 1. (фрагмент)
Пассаты, дувшие вот уже много дней от берегов Либии, наполняли белый парус с лучистым оранжевым солнцем. Большой корабль, заполненный дарами и добычей многих стран Эбрии и Либии до Великой Пустыни, зашедший на Край Света, пересекал Океан или Море Мрака, как величали его тогда.
День разгорался ...
07.08.1968
----------
Глава 2. (фрагмент)
Oни вышли на широкую поляну и здесь приметили уже целый отряд, прочесывавший кустарник и окрестные рощи. Их вновь остановили и, опросив, велели возвращаться в лагерь. Понтиквил спросил разрешения идти короткой дорогой через лес и стражник махнул на него рукой.
Антлану наскучило плестись за Понтиквилом, и он принялся забегать вперед в поисках чего-либо интересного. Сбил ногой несколько ярких грибов, спугнул куницу и ... нос к носу столкнулся с рослым темноволосым мальчиком.
Мальчик набросился на него и, зажав рукой рот, повалил на землю. Однако Антлан успел вскрикнуть, прежде чем воинственный незнакомец подмял его под себя. Послышался треск ломаемых сучьев и в несколько мгновений рядом с ними выросла грозная фигура встревоженного Понтиквила. Он стащил хрипевшего и царапавшегося словно звереныш мальчишку с перепуганного воспитанника.
Антлан вскочил и уставился на обидчика.
– Отпусти! Прошу тебя, добрый человек! – послышался тихий умоляющий возглас.
Понтиквил замер, обернулся и увидел перед собой женщину, в глазах которой застыли боль и слезы. К ней испуганно жалась необычайно хорошенькая девочка лет девяти. Ее недетские, большие темно-синие глаза поразили атланта. Он содрогнулся и ощутил холод, пробежавший по плечам, укрытым теплым плащом.
Женщина сбросила с головы мокрую грязно-серую накидку.
– Энея!... – прошептал растерянный Понтиквил.
Она глазами ответила ему, умоляя молчать.
Понтиквил не помнил, как это случилось, но все вместе они оказались на дне глубокого оврага, сплошь заросшего ежевикой. Ccадины, покрывшие ноги и руки, набухали и потемнели, но их никто не замечал, даже девочка, оказавшаяся в руках Понтиквила. Она прижалась к его груди красивой грациозной головкой, а он, вновь заглянул в ее бездонные, синие глаза и ощутил неистовый душевный трепет.
– Cпаси! не выдай детей моих на поругание и смерть! – умоляла Энея незнакомого атланта – врага, еще не ставшего другом.
– Как я могу спасти их? Где та плата за молчание и помощь?! – В отчаянии, не веря в спасение, Энея сбросила с себя хитон и обнаженная, лишь в алой повязке, охватившей ее стройные бедра, упала ниц перед атлантом.
– Смотри! Я, царица Энея Санторинская, униженно умоляю тебя! Заклинаю! В жертву приношу самою себя, свое тело – источник вечных женских несчастий! Возьми его, насыться! делай что хочешь, только спаси детей!..
Доведенная до исступления, Энея упала на землю и разрыдалась. Сын, всхлипывая, укрыл ее ветхим хитоном, однако Понтиквил успел заметить на бедре царицы синие прожилки, изображавшие крылатого змея – герб царей Санторина.
Антлан дрожал от ужаса. Понтиквил жестом велел молчать, и среди зарослей воцарилась тишина. Он не знал что предпринять, однако, ни за какое вознаграждение не решился бы выдать беглецов.
Сюда, в вечный сумрак сырого оврага, доносились приглушенные чащей голоса атлантов, прочесывавших лес, и кто знает – скроют ли их спасительные заросли?
Понтиквил пристально всматривался в лицо Энеи, стыдливо вспоминая, сравнивал свежесть и белизну ее тела, едва не ослепивших его, c землистым цветом лица, сильно попорченного старыми и новыми царапинами.
Поймав его взгляд, смущённая Энея опустила глаза, затем энергично зачерпнула в пригоршни воду из чистого ручейка, протекавшего тут же, умылась и сразу же посветлело ее необыкновенно красивое лицо, умышленно обезображенное ссадинами и длинными продольными царапинами.
– Прости меня, – заливаясь неяркой краской, смущенно молвила Энея, кутаясь в хитоню – Да, я Энея – царица Санторина, а это дети мои – Траян и Этолла.
Только сейчас, когда исчез страх с лица девочки и ужас с лица Энеи, Понтиквил заметил как обе они – мать и дочь, поразительно похожи – белолицы, темноволосы и темноглазы. Вот только разве что глаза девочки содержат больше аквамарина.
«Верно и из нее вырастет красавица достойная своей матери», – подумалось Понтиквилу.
– Но что же нам делать? – Вопрошала глазами Энея.
– Уходить в леса и горы, искать воинов Пеллопонеса! – гордо подняв голову, все еще с недоверием и совсем с недетской твердостью, ответил матери Траян. Но не ответа сына ждала Энея. Она умоляюще смотрела на Понтиквила.
Первым молчание нарушил Антлан.
– Давай возьмем их с собой, отведем в наш дом. Там никто не станет искать их. Мой брат начальник контингента, – похвалился он, посмотрев на Траяна.
– А мой отец – царь! – Гордо ответил ему Траян.
24.02.1975
----------
Глава 6. (фрагмент)
Миллионы лет омывал океан эту землю своими теплыми волнами, словно заботясь о чистоте прекрасных пустынных пляжей, посещаемых лишь морскими черепахами и дюгонями.
Золотистая песчаная полоса окаймляла вечнозеленые цветущие леса края не проходящей весны. Тишиной и спокойствием, простором и солнцем наслаждалась природа. Ничто не препятствовало ее пышному развитию в этом благодатном краю, не знающем ни холодов, ни засух, постоянно освежаемом ласковыми ветрами, беспрепятственно дувшими с океана.
Здесь, на живописном берегу океана, неподалеку от устья Великой Реки, поселились двое. Это были Антлан и Лада, оставшиеся по приговору товарищей-мореходов в пустынном краю до возвращения корабля из далекого поднебесного царства. Впереди у них были долгие месяцы, годы, а быть может и целая жизнь на этом пустынном берегу.
Для бывшей рабыни, неожиданно получившей свободу и полюбившей своего избавителя, эти дни были наполнены бесконечным счастьем...
Они поселились у берега океана за рекой, подальше от стойбища дикарей. Судя по рассказам Анимея, люди в этих краях появились недавно, расселяясь вниз по реке, где жили прежде.
Антлан полагал, что кроме тех варваров, что напали на них во время стоянки, в здешних местах людей больше нет, а если и есть, то поселения их редки. Это успокаивало Антлана, понимавшего, что встреча с дикарями не сулила ничего хорошего, ну а диких зверей он не боялся.
Они облюбовали высокое место неподалеку от океана, где местами выходили на поверхность древние горные породы. Лес здесь был реже и суше, а, кроме того, им приглянулось могучее тысячелетнее дерево, ветвившееся высоко над землей. Там, где ствол расходился, Антлан устроил неприступное, подобное орлиному, гнездо. И сосед у них был достойный. В сотне шагов, на вершине подобного великана, гнездилась пара этих гордых птиц, принявших людей в свои владения.
14.01.1969
----------
Глава 7. (фрагмент)
В глубоком неведении встречали Анды роковую ночь. Седыми сумерками были покрыты вершины спящих величественных вулканов. Туман сползал с гор, наполняя влажной мглой ущелья и долины объятой сном империи, в которую пришла зимняя прохлада вместе с ветрами далекой Антарктики.
Спала Пулуна, погруженная во тьму, застывшая на берегу Священного Озера, в зеркальных водах которого отражались звезды Южного полушария, словно дивной красоты жемчуг, рассыпанный по черному бархату.
Спали владыки, спали горожане, спали рабы. Спали Велинко и Этолла, не подозревая, что царствуют последнюю ночь...
*
Ужасающий грохот разбудил их.
– Землетрясение! – Вскричал очнувшийся от сна Велинко. Подхватив Этоллу на руки, он выбежал из дворца.
То, что увидел Велинко, потрясло его. На глазах царя рушилась Пулуна от нескончаемых подземных толчков. Дрожал и покрывался трещинами дворец, дольше многих зданий противившийся буйству недр, но вот рухнул и он, погребая под собой не успевших спастись слуг и старую царицу...
Наступавшее хмурое утро обнажало страшные раны, нанесенные славному городу. Пулуна лежала в руинах, а редкие жители ее, спасшиеся чудом, бродили среди развалин, пытаясь спасти близких, собирая уцелевший скарб. И все это на фоне проснувшихся седых великанов, сбросивших с себя седые шапки и выбрасывавших одна за ругой палящие тучи, проносившиеся над страной и сжигавшие ее...
Палящие тучи минули Пулуну, но разрушения потрясали немногих из оставшихся в живых. Таких бедствий еще не знала Империя, в которой не осталось и десятой части ее жителей.
Почерневший и осунувшийся, в одном лишь плаще и без знаков царской власти, бродил Велинко среди руин. Этолла, словно тень, неотступно следовала за ним.
Обезумевшие от горя люди, многие из которых лишились рассудка, не замечали царя. Лишь несколько царских воинов следовали за своим повелителем, не решаясь отвлечь его от тягостных раздумий.
Навстречу царю медленно двигались сгорбленные фигурки в глухих черных одеяниях. Взглянув на них, Велинко узнал Верховного жреца Атита и тот приметил его, а потому приближался к царю в сопровождении оставшихся в живых жрецов.
– Остановись, царь! Остановись! – Скорбно молвил Атит, хватая за руки Велинко. Царь принял руки и пошел дальше, словно не замечая его. Лицо Атита исказилось, приняв зловещее выражение.
– Стой, Богами проклятый владыка! – Простонал Атит, и жрецы, схватив Велинко под руки, удержали его.
– Оставь меня, Атит. Горе у меня, – молвил Велинко.
– Нет, царь, выслушай меня. Ты своими неразумными поступками, вопреки воле Богов, нарушил покой империи, навлек на нее страшную кару! Все, что ты видишь – возмездие за содеянное.
Ты оставил без ответа убийство Толита!
Ты отверг Ситака – верного слугу империи!
Ты без согласия богов взял в жены иноземку, достойную кары, возвеличил ее над всеми нами!
Ты порвал с богами, оскорбил меня, а теперь не хочешь даже выслушать!
Велинко вздрогнул. Леденящий душу ужас охватил его.
– Неужели сбылись пророчества Атита и боги покарали мой народ, но сохранили жизнь мне, обрекая на вечные муки? Неужели прав Атит? Но в чем вина моя? В чем? Ответьте, Боги! – взмолился Велинко, упав на колени.
– Готов понести любые наказания, но воскресите народ мой, мою страну!
Атит поднял раскаявшегося царя и, по-отечески наставляя, торжественно произнес, хищно посматривая на смертельно бледную, словно полотно Этоллу.
– Примут ли боги твои жертвы, царь, мне неведомо, но та, которую ты взял в жены, и из-за которой постигли нас все беды, должна стать такой жертвой!
Ее нечестивое сердце должно быть вырвано из груди и сожжено, а тело отдано Священному Озеру. Отдай мне ее, царь, и тем самым ты искупишь хоть часть своей вины, а Боги сохранят хоть то, что еще осталось, что еще не порушено.
Вздрогнув, Велинко открыл глаза, задрожал всем телом, с неистовой силой сжал плечо Атита, заставив его стонать от боли.
– Нет, Атит! Не бывать этому! Нет на свете ничего чище и божественней этой женщины! Ты лжешь! Не ее в том вина, и я понесу наказание, какое Боги потребуют от меня. Вели, Атит, я готов!
Верховный жрец переменился в лице, но никто не заметил, как искорка сострадания промелькнула в его душе. О чем он думал в тот миг – никто не ведал. Однако, и это несомненно, Атит был восхищен самопожертвованием Велинко.
– Так слушай, несчастный царь! – чуть помедлив, словно совещаясь с Богами, зловеще молвил Атит, переменившийся в лице:
– Отныне ты и потомки твои будут жестоко наказаны Богами. Ты и пятьсот поколений рода твоего обязаны вымаливать для себя прощение! Род твой не угаснет, но будет жить в вечных муках и лишениях вдали от прочих людей, то разрастаясь, то оскудевая. И лишь по истечении этого срока, вы вновь воцаритесь над Священным Озером! Так будет. Так поведали мне Боги!
Возвестив волю Богов, Атит вместе с верными жрецами направился в сторону бурлящего озера. Взглянув в последний раз на тусклое солнце, едва пробивающееся сквозь черные тучи, Атит вошел в воду и, увлекая за собой жрецов, навеки скрылся в его пучинах...
03.02.1972
----------
Глава 9. (фрагмент)
Солнце почти достигло своего зенита и нестерпимо жгло спину. Внезапно сильная тревога овладела Комаргом. Он взглянул на горизонт и ужас сковал его. Пророчество сбывалось!
Второе огромное Солнце всплывало над Землей. Вот оно сравнялось яркостью с первым, быстро переросло его, и через несколько мгновений коснулось горизонта...
Комарг присел, крепко обхватил руками ствол молодого дуба, закрыл глаза и стал ждать "Конца Света".
Всепоглощающий гром обрушился на него с ясного небосвода и Комарг лишился чувств...
29.01.1976
----------
ЧАСТЬ 2. «ОГНЕННАЯ КОЛЕСНИЦА ФАЭТОНА ПРОМЧАЛАСЬ ПО НЕБОСВОДУ»
Глава 1. (фрагмент)
...Скрипя осью и волнуясь, отчаянно пытаясь затормозить ход истории, уклониться с пути бед и несчастий, которые несет с собой роковой астероид, старушка Земля первой ощутила надвигавшуюся опасность.
Но не могла Земля спорить с законами Вселенной, данными ей однажды Великим Творцом, и неумолимо своим грешным телом притягивала к себе рокового космического странника.
С изумлением наблюдали люди в эти последние душные ночи неизвестную звездочку, появившуюся среди привычных созвездий и быстро росшую, на глазах превращавшуюся в крупную звезду. Но лишь немногие видели ее огромной, словно второе солнце, вдруг появившееся на западе небесного свода и, поражая яркостью не спавших, с большой скоростью, склоняясь к земле, пронесшуюся над Странами Запада...
Мир взорвался. Это случилось до Новой Эры, 8499 года, июня месяца, пятого дня,
в 13 часов по Всемирному Времени (по О. Муку) ...
21.12.1971
Глава 3. (фрагмент)
...Силуры со всех сторон набросились на крохотный, ощетинившийся мечами и плотно сомкнутыми щитами, клочок Атлантиды, отстаивающий свою честь и свободу в холодных дебрях туманного Альбиона.
– Остановитесь! – кричал Понтиквил на языке варваров. – Остановитесь, злодеи!
Однако призывы его заглушал рев дикарей, предводительствуемых гигантом с огромным бычьим черепом на плечах. В нем Понтиквил видел главного противника. Отважный воин сошелся лицом к лицу с разъяренным дикарем и, уклонившись от удара палицы выбил ее из рук силура.
Вдруг варвар застыл от неожиданности, но поздно. Понтиквил не мог остановить своего звездного меча, занесенного над гигантом. Холодная звездная сталь рассекла бычий череп и он слетел с головы предводителя силуров. Их глаза встретились.
– Пон-ти-ко-вил? – прохрипел силур. По олове и лицу его струилась кровь.
– Томмон! – вздрогнул атлант. – Предатель! Я шел к тебе с миром, но ты как был так и остался варваром! Так получай же! – И пронзил силура-побратима мечем. Но не успел Понтиквил вырвать меч из обмякшего тела варвара, как почувствовал острую боль в боку. В глазах потемнело. Красная пелена закрыла свет и он упал в грязный снег, орошая его кипевшей в бессильной ярости кровью. Голова кружилась, наполняясь туманом забвения, тело мертвело.
Собрав последние силы, Понтиквил поднял голову и увидел двух последних атлантов, стоявших спина к спине и отчаянно отбивавшихся от наседавших варваров.
– Прощайте братья! – прошептал он, теряя силы и не чувствуя собственного голоса. Кровь хлынула из горла и Понтиквил уткнулся лицом в грязь. Он жил еще несколько мгновений. Ему чудился милый сердцу образ Этоллы – плачущей богини, вспыхнувший в сознании и быстро удалявшийся, таявший в туманной дали ...
– Подожди, я должен сказать тебе, – шептал он. – Э-тол-ла! я ...
Сердце воина остановилось ...
09.01.1972
----------
ЧАСТЬ 3. «МОРЕ МРАКА»
Глава 4. (фрагмент)
...В глаза Финиту бросилась карта, начертанная на крупном куске хорошо выделанной телячьей кожи. Карта лежала не на месте. Он извлек ее и посмотрел на Ахтону.
– Знаешь ли ты, что это?
– Кожа, – невинно улыбнулась женщина.
– А что на ней, тебе известно?
– Нет, – все так же приветливо обезоруживающе продолжала улыбаться Ахтона.
Финит вздохнул.
– Ахтона, ты же знаешь, как я люблю тебя. Или я тебе не по нраву? Ответь?
– Я уважаю тебя, – уклонилась Ахтона.
– Но когда? когда же ты, наконец, станешь моей, и все мои завистники наконец-то взаправду позавидуют мне? Ты необыкновенно хороша, Ахтона! Я люблю тебя, но почти ничего не знаю о тебе! А знаешь, Ахтона, ты даже не похожа на египтянку.
– Неужели? – насторожилась женщина.
– Уж не нубийка или эфиопка перед тобой?
– Полно, Ахтона! – Попытался шутить Финит. – Твоя кожа, волосы и глаза слишком светлы и для египтянки и для нубийки, а эфиопки не столь изящны.
– Ты дал мне слово не расcпрашивать о моем прошлом, – нахмурилась Ахтона.
– Догадываюсь, что жизнь твоя была не из легких, – сдался он, приблизился к Ахтоне и она доверчиво положила голову ему на плечо.
– Cкоро ли конец пути? Я утомлена морем.
– Уже недалеко. Скоро конец океану…
Финит попытался обнять Ахтону, но она ловко выскользнула из его объятий. Ей надо было обдумать свое положение и собраться с мыслями.
– Я выйду подышать вечерней прохладой...
Едва она скрылась, лицо Финита помрачнело. Он ломал голову над странным поведением Ахтоны.
– Кто она, эта таинственная женщина на самом деле? За кого себя выдает? Да и египтянка ли она?
Ведь слышал же он, как однажды ночью она бредила о какой-то дочери и произнесла несколько слов вначале не понятых Финитом, а когда наутро он задумался над ними, то едва не закричал – в бреду Ахтона разговаривала по-атлантски!
Больше этого не повторялось и у Финита появилась слабая надежда, что все это ему показалось, ведь Ахтона чисто и безупречно говорила на языке Страны Нила.
Привлек его внимание и тот факт, что Ахтона, выдавая себя за не умевшую читать, как-то, то ли забывшись, а то ли от кого-то прежде узнав, не то прочитала, не то назвала вслух, и не ошиблась, названия нескольких кораблей, шедших параллельной колонной, начертанные на их парусах.
Многое в ней казалось Финиту неясным, очень уж многое. И вот сегодня она интересовалась его записями и картами, словно хорошо понимала их. И ее волнение...
Финит раскрыл карту. Там кривой линией был начертан путь флотилии через Море Мрака, а координаты были нанесены по высоте солнца и по положению звезд. На Западе был начертан прерывистый берег Ника-Ра-Гуа – Таинственной «Страны Заходящего Солнца», обрывавшийся и к Северу и к Югу, где египтяне еще не плавали.
Он осмотрел свои записи и убедился, что Ахтона к ним прикасалась.
– Но зачем ей это? – Мучительно думал Финит. Он замкнул на крючок дверцу хижины, служившей каютой, и, успокаивая себя в том, что это его долг, принялся разбирать содержимое сплетенной из тростника корзины с вещами Ахтоны.
Несколько юбок разной длины, сандалии, накидка, хитон, нить коралловых бус, горсть крупных жемчужин, нитки нескольких цветов для шитья и вышивания, иглы, обсидиановые и бронзовые лезвия, несколько мелких медных и оловянных кружочков-монет, пара серебряных и один золотой суверен, маленькое, тщательно отполированное бронзовое зеркальце, в которое он с любопытством взглянул и нашел, что выглядит весьма привлекательно…
Впрочем, такие мысли слегка смутили его. Верно оттого, что он был болезненно влюблен в Ахтону и никак не мог понять – любит она его или просто дразнит, пользуется его покровительством в корыстных целях...
Финиту казалось, что вот-вот она уступит ему. Ведь и так вся флотилия сплетничает об них...
И вот она опять ускользнула от него.
Разрасталось чувство раздражения.
– Не густо, – подумал Финит, начиная складывать вещи обратно, стараясь сложить их в том же порядке.
– А это что? – Он извлек из-под лоскутов ткани и тонко выделанной кожи, прикрывавших дно корзины, небольшой кожаный мешочек.
В нем Финит обнаружил глиняный пузырек для чернил и набор палочек для письма. Палочки и пузырек были выпачканы чернилами. Пузырек был пуст, но чернила легко сделать в любой момент из сажи и уксуса.
– Зачем они ей? Ведь Ахтона не знает письма! Не знает ли? Но ведь она прочитала названия кораблей на парусах!
Финит чувствовал, что Ахтона что-то скрывает от него. И это «что-то» слишком важное для того чтобы его скрывать. Он чувствовал, что если есть прибор для письма, то где-то должны быть и записи.
– Что в них? Где они?..
14.07.1977
----------
Глава 8. (фрагмент)
Ахтона закрыла глаза...
Ягуар обошел вокруг женщины, погружаясь мягкими лапами в густую траву, присел, и, ухватив клыками лианы, которыми она была привязана к дереву, принялся осторожно рвать их. Сама не своя от ужаса, Ахтона мучительно желала лишиться чувств и в небытие стать жертвой зверя.
Она отделилась от дерева и упала на колени перед царем тропического леса, умоляя убить ее без мук.
Ягуар тихо урчал и нежно лизал ее лицо горячим языком. Пересилив страх, Ахтона открыла глаза. Зеленые огоньки огромных кошачьих глаз уставились на нее. Страшный звериный оскал, крупные желтые клыки, темные пятна на отливающей серебром спине. Убрав когти в мягкие подушечки, ягуар поднял лапы и обнял женщину, и Ахтона лишилась чувств...
Вдруг ягуар обернулся и яростно зарычал, обнажив клыки.
Из мангровых зарослей показались бронзовокожие воины майя из передового отряда Цалькоа.
– Бог-Ягуар! Царь-Ягуар! – Послышались их приглушенные возгласы.
Майя упали ниц, не смея смотреть в глаза ягуару. Им чудилось, что сам Цалькоа принял облик ягуара и испытывает их.
Ягуар зарычал, прижался к земле и уполз во влажный вечнозелёный сумрак, сверкая жёлтыми кошачьими глазами.
Когда все стихло, майя приблизились к Ахтоне. Женщина попыталась вскрикнуть, но ей зажали рот. Вместе со своей добычей воины исчезли в наступавшем мраке так же незаметно и бесшумно, как и появились.
22.08.1977
----------
Глава 9. (фрагмент)
– A я бы заказал себе из этого самородка меди добротные тяжелые доспехи и большой меч, так чтобы по силам поднять и размахнуться, – признался Месс.
– Тебе бы, Месс, все воевать, да воевать, – ответил Наи.
– И в самом деле, войне конец! Вновь вмешался Тхутис, - Цалькоа мертв! В Коба свергнута даже его статуя! Нет, теперь наступит настоящий мир и никто не помешает нам расширять пределы колонии и торговать.
– Я хоть и нимфянин, но скажу вам, друзья, по правде – здесь живется намного лучше и привольнее! – Продолжил захмелевший Тхутис.
– Кем я был в Нимфах? Стыдно вспомнить, бедняком, разве что не рабом. Да и то подумать, иному рабу жилось лучше! Здесь я всего второй год, а меня знает весь город, а быть может и вся колония! Я занимаюсь рыбной ловлей, как и прежде, занимался этим на Ниле. Но здесь и рыбы больше и продать ее можно выгодней. У меня своя лодка, дом, жена! Скоро пойдут дети! Меня уважают! Ведь правда уважают?
– Э, Тхутис! – остановил его Месс, самый трезвый из всей компании. – Довольно хвастать. Подумаешь, у него свой дом! Подумаешь – жена! Подумаешь, глупая рыба так и лезет в его сети! Кто тебе все это дал?
Тхутис удивленно уставился на друга.
– Я скажу тебе кто! – Продолжил Месс. – Все мы обязаны и своей жизнью и достатку мудрому Тонесу!
– Что верно, то верно! – Подтвердил Наи. – Дом тебе построили всем миром, жену тебе помог заполучить Месс, ну а рыба здесь или слишком глупа или ее слишком много!
Месс и Наи расхохотались. Смеялись и Тхутис с Траяном. Первый оттого, что смеются все, второй – от избытка выпитого вина.
Выпито и съедено было уже не мало, когда Наи, еще на свежую голову, решил расплатиться. Он жестом подозвал хозяина и сунул ему в руку небольшой медный слиток. Хозяин замахал руками, утвеждая, что этого слишком много. Не поищет ли гость кусочек поменьше. Однако Наи отрицательно покачал головой:
– Бери, Синдхас! – подтвердил он. – Принеси еще вина да самого лучшего, и поторопи Локтали!
Хозяин низко поклонился и исчез.
– Ну а ты, Наи, чтобы ты сделал со своим богатством?
– Не сделал, а сделаю! – поправил друга Наи. – Во-первых погуляем как следует и еще не раз! Ну а во-вторых – думаю заложить небольшой рудник и нанять местных работников из майя.
Откуда-то послышался мелодичный звук настоящих нильских гуслей и появилась любимица «Нимф» – стройная гибкая как лоза юная Локтали.
Танцовщицу встретили бурей восторга. Но вот все смолкли, очарованно следя за ее дивным танцем. Мелодия гуслей нарастала, зв такт струнам азвенели бронзовые бубенцы на ногах Локтали. Ее обнаженное тело нежно-золотистого цвета плавно извивалось. Изящные тонкие руки, унизанные звенящими браслетами, двигались в такт телу, ноги едва заметно вздрагивали в танце, отчего бубенцы звучали особенно трогательно, исполняя свою песню.
Локтали очаровала всех! Она исполнила медленный и грациозный древний танец, обернув бедра длинной полосатой юбочкой; затем сбросив ее, стеснявшую ноги, и, оставшись в одной лишь набедренной повязке, содрогаясь всем телом исполнила бурный либийский танец, заглушая звуки гуслей звоном браслетов и бубенцов.
И вдруг, когда всем казалось, что танцовщица превратилась в диковинное многорукое и многоногое существо, ритм бурного танца резко спал. Вновь, покрытая бархатными капельками влаги, проступившей на смуглой коже, уже без бубенцов, незаметно снятых ею, Локтали плавно закачалась в пленительном древнем танце нильской рыбки и запела нежным голосом протяжную старинную песню, сути которой понять было уже почти невозможно, столь просты и в то же время странны были ее несвязанные слова...
– О чем она поет? – Спросил Месса очарованный Траян, никак не улавливавший смысла в нарочито растянутых словах.
В воде прохладно...
Здесь густая тень...
И лотос нежный цветет...
В венке из папируса...
Дальше что-то совсем непонятное...
– Чаровница, Локтали! – прошептал Наи.
– Но танцовщица была всего лишь женщиной, совсем еще юной. Она устала и незаметно для всех исчезла, да так ловко, что никто не мог понять, как это ей удалось.
Растроганный, со слезами на глазах, Наи с большим чувством развязал свой тяжелый кошель из крокодиловой кожи и позвал хозяина.
– Вот тебе, Синдхас, еще кусочек. Пусть Локтали подойдет к нам, присядет и выпьет с нами немного вина.
– Ты необыкновенно щедр сегодня, Наи. Я пришлю ее к тебе. Если пожелаешь – она твоя до утра...
Наи нехорошо посмотрел на хозяина, но, ничего не сказав, расплакался. Казалось, что он был совершенно пьян...
13.11.1977
----------
Глава 12. (фрагмент)
Было уже совсем светло и он хорошо рассмотрел их. Совершенно одинаковые сестры-близнецы – рыжеволосые, зеленоглазые, тонколицие с нежной белой кожей. У обеих сестер, впрочем, как и у всех юношей и девушек, едва преодолевших подростковый возраст, на левых щеках были начертаны красной краской магические символы. Однако лиц Ираны и Диури они совсем не портили.
– Куда же это меня занесло? – Размышлял Траян. – Что это за земля на другом краю Истинного Великого Океана?
Он так давно не встречал светлокожих людей, что, глядя на них, могла появиться робкая надежда...
– Кто эти люди? Что за племя спасло его от ужасной смерти в желудках черных дикарей? И кто эти черные людоеды, живущие на одной земле с этими прелестными девушками? Как жаль, что ничего нельзя понять из оживленной беседы сестер, хотя отдельные слова и казались ему знакомыми. Пожалуй, только казались...
Траян вновь взглянул на них, и девушки заулыбались. В это время в хижину стремительно ворвался рослый и гибкий юноша с красивым узким лицом и тонким орлиным носом. Он что-то закричал. Ирана и Диури разом обернулись. Их лица встретились.
– Диури! Я ищу тебя! Что тебе надо от этого пленника? Он не ивер и не достоин так смотреть на тебя! Ирана, ты можешь с ним оставаться, но Диури пойдет со мной! Она обещана вождем мне в жены! Клянусь Великим Сэбом, она будет моей!
– Ты мне не нравишься, Картве! – Сспыхнула Диури. – Ирана, ты старшая сестра! Вели ему уйти! Будь проклят тот день, когда отец обещал ему меня! – Уходи, Картве, там у костра ты найдешь черную дикарку, с которой можешь делать все что хочешь! – Рукой указала на выход Ирана.
Но в жилах Картве текла бешенная кровь. Оттолкнув Ирану, он устремился к Диури. Гибкая девушка вырвалась из его цепких рук и, схватив копье, приставила остро отточенное обожженное в огне жало к груди Картве. Тот отступил. Искры посыпались из его глаз. Копье подняла и решительная Ирана.
Затаив дыхание, Траян наблюдал за схваткой двух невысоких хрупких сестер с рослым и сильным юношей.
Картве прикрылся тяжелым щитом из цельного панцыря большой морской черепахи и принялся энергично теснить сестер, пытаясь выбить копья из их рук. Сжав губы и нахмурив брови, Ирана и Диури хладнокровно, словно обучаясь воинскому мастерству, отбивались от Картве.
Но уже с тревогой следил за ними Траян. Вот Диури с силой ударила бамбуковым копьем о щит и оно расщепилось, отлетело в сторону. Картве со сладкой улыбкой на тонких губах прижал девушку к стене хижины и опустил щит, забыв на мгновение об Иране, но тут же поплатился за это. Ирана ловко подколола его в бедро. Взвыв от боли и от обиды, Картве отступил.
Диури наклонилась и выхватила широкий обсидиановый нож, заткнутый за ремешки сандалий, оплетавших ее стройные ноги до колен. Траян ощутил, что Диури теряет над собой контроль и едва не бросился их разнимать.
В это время над Картве неожиданно нависла исполинская фигура, закрыв собой свет, и грозно молвила:
– Cтой, Диури! Если он опять обидел тебя, то ему не сдобровать!
Крепкий старик, заросший седой гривой и бородой по пояс, так двинул Картве кулаком, что тот рухнул на пол. Метнув на него пылающий взгляд, подхватил свой щит и, зажав рукой рану на бедре, выбежал из хижины...
06.12.1977
----------
KНИГА ВТОРАЯ «CОЛНЦЕ»
---------------------
ЧАСТЬ 4. «ВЕЧНЫЙ БЕГ КОЛЕСНИЦЫ СОЛНЦА»
Глава 1. (Фрагмент)
В северной части Пятиречья – древнейшей цитадели народов, откуда растеклись они некогда в неведомые горизонты, у грандиозного памятника той стародавней поры встретились два рода, в родстве которых сомненья не было.
Огромный курган, насыпанный их пращурами и увенчанный колоссальным столпом, испещренным таинственными священными знаками, свел их. Среди знаков – неповторимый Символ, означавший «Вечный бег колесницы Солнца", взывал их еще дикие сердца к неистовому восторгу.
Два рода – воин с воином братались, кровью вычерчивая на лицах красные символы в стилизованной форме бегущего колеса. Род Ариана сливался с родом Синда и вождем был избран Ариан – светлолицый и сероглазый, в волчьем коротком плаще и варварских коротких штанах из кожи несмотря на летний зной. Голову Ариана венчал рыжий скальп, снятый с черепа льва, а из-под скальпа выбивались белокурые пряди волос.
Лет с тысячу, а то и более, до той встречи - кто может утверждать такое! был насыпан памятный курган упорным трудом их общих предков и установлен столп. Но потов, после смерти Великого Пращура, в междоусобной борьбе род распался на части и был Великий Исход народов с Прародины.
Неутомимые воины пустились в долгий путь вслед за Колесницей Солнца в сумеречные страны Заката. Они гнали с собой полудиких быков, везли в грубых колесницах детей и женщин.
Кто-то был их неведомый предводитель?..
Этот юный и сильный народ вытеснил своих предшественников и расселился в прохладных горах передней Азии, в лесных пустошах Европы, проник в Восточную Африку.
Род распался, поглощенный огромными пространствами Вселенной, и затеялась новая жизнь на территории от Рейна до Инда и от Невы-реки до верховьев Голубого Нила...
А ныне из сердца Европы, обратным путем в страну легендарного Пращура, рассорившись с соседями, вернулся род Ариана. Обнажив грудь и склонив голову, Ариан читал карту, вытатуированную у него на груди и передаваемую из поколения в поколение.
Карта была груба но проста и понятна. В ней были Рейн и Инд, и были указаны между ними прочие великие реки, моря и горы, а Солнце лучами своими указывало путь.
Синд с восторгом смотрел в нее и внимал речам Ариана.
– Вот Вселенная, один край которой упирается в студеное Море Мрака, другой в непроходимые горы, сомкнувшиеся с небом! Она была начертана на куске старой кожи, когда я впервые увидел ее и вот волхвы начертали карту на моей груди! - торжественно молвил Ариан.
Cинд поражался всеведению Ариана, но, взирая на карту, ничего не видел в ней кроме линий и грубых фигурок зверей, рыб и птиц, многие из которых были ему неведомы.
– Неужели у тебя на груди изображена вся Вселенная? – Удивился Синд. – Расскажи мне о ней!
– Вот Рейн, - указал Ариан на синюю линию.
– Откуда это тебе известно? – Удивился Синд. – Вот такая же линия.
– Рядом с этой начертана большая рыба. Это кит, – ответил Ариан. Эти рыбы заплывают в низовья Рейна и я знаю что это Рейн!
– А что за Рейном? – Заинтересовался Синд. – Что же, Вселенная не уместилась? – Глупо пошутить он. – А быть может ее продолжение на спине?
Ариан запахнул плащ и с презрением посмотрел на пьяного вождя синдитов. Ледяной взгляд его не на шутку напугал Синда. Лицо его вытянулось и стало серьезным.
– Не сердись, Ариан, лучше выпей еще и расскажи-ка мне о Вселенной! Прошу тебя.
Ариан вновь распахнул плащ и выпил большую чашу медовой браги. По телу побежало живительное тепло.
– За Рейном враждебные нам силуры, а дальше море - вот за этой линией, там, где три рыбы.
– Я вот никогда не видел моря, – вздохнув посетовал Синд, – а что там дальше?
– Вот Лаба, – продолжал Ариан, – рядом с ней начертан лось.
– Странный зверь? – Удивился Синд. – Похож на оленя, но таких я не видывал.
– И не увидишь, – подтвердил Ариан. – Вот Одра, ряддом с нею кабан.
– Этого зверя я знаю! – Торжествовал Синд.
К своему вождю присоединились воеводы-синдиты а так же присутствующие ариане, с любопытством слушавшие вождя.
– А это волк! – Узнал Синд. – Что это за река?
– Вистула... – с грустью ответил Ариан, заставив вздохнуть своих воевод. – На Вистуле прежде стояло наше городище на полпути от этих гор, – Ариан указал на цепь треугольничков, – до моря.
– Вот Инд Сумеречный или Славутич – так его стали называть Славениты, а это Истр. Там многочисленны стада туров. Снова море, а это Соленая река – Геллиспонт. По берегам её есть поселения людей, которые родственны нам, поклоняются дельфинам и утверждают, что за Геллиспонтом лежит Азия и наш Великий Инд лежит в ней.
– Вот как? А мы этого не знали! – Удивились синдиты.
– Это наш Инд! – догадался Синд, указывая на диковинного зверя, какого еще не приходилось видеть Ариану. – Это слон!
– Значит слон? – Переспросил Ариан, слышавший от старых охотников, ходивших некогда к Студеному Ледовому морю, об огромном мохнатом звере с изогнутыми клыками величиной с рост человека и непонятной рукой-хоботом. И бродил по их словам тот зверь по пустым холодным равнинам, там где и лес не растет...
– Cлон, – подтвердил Синд, терпеливо дождавшись когда Ариан очнется от раздумий.
– Огромен и страшен этот зверь своими клыками и бревноподобными ногами. Царь Даро имеет их. Моим воинам приходилось встречаться со слонами, но одолеть их ох как трудно! А это что за шрам?
Ариан нахмурился и ничего не ответил. Это была отметина, полученная на берегах Евфрата, ошибочно принятого им за Инд. По шраму проходила тонкая синяя линия и свежий рисунок орла там, где ниточка-река упиралась в толстую линию моря.
– А это путь солнца! – Указал Ариан, запахнув наглухо волчий плащ...
15.06.1976
----------
Глава 4. (фрагмент)
Колесницы атлантов возвращались через центральную часть города, где посреди широкой площади возвышался главный храм Даро – храм бога Махэва.
С большим трудом колесницы пробивались через толпы паломников. Сегодня был большой праздник и горожане, а также жители соседних селений стекались к храму.
Атей и Рем уже пожалели, что выбрали этот путь, однако поворачивать было поздно. Толпа позади росла и уже трудно было понять, где народу было меньше.
– Остановимся и пройдем к храму, посмотрим, если уж нам не миновать празднеств, – предложил Атей. Они оставили колесницы под присмотром возниц и принялись пробираться к храму.
Это было величественное сооружение, не уступавшее лучшим храмам Посейдона на Атлантиде. Возле храма, куда сегодня впускали лишь именитых горожан, восседал на каменном троне бог Махэв, выточенный из тщательно подогнанных друг к другу плит. У его ног возлежала богиня Майя – родоначальница всех людей. Возле ее большого округлого живота стояли несколько юных дев, из числа которых надлежало выбрать царицу красоты, обязанную в течение года прислуживать в храме.
Ценители красоты обступили девушек со всех сторон, осыпали их цветами, и, бурно выражая свой восторг, выкрикивали их имена.
Девушки были почти наги, не считая узких набедренных повязок и богатых убранств из ярких цветов, украшавших их очаровательные головки. Ничто не скрывало их пленительно стройных тел, упругих грудей, изящных бедер от взглядов восторженных горожан.
– Мендра! – Кричали одни.
– Хитта! – Пытались перекричать их другие...
Девушки улыбались, услышав свои имена, и, медленно покачивая бедрами в такт мелодичных звуков, издаваемых музыкантами, устроившимися тут же у ног богини Майи, вращались в эротическом танце, еще больше разжигая зрителей своими прелестями.
– Хорошенькие дравидки, – заметил Рем и Атей согласился с ним.
Очарование смуглых красавиц, вышедших в последний круг конкурса, их пленительные улыбки никого не могли оставить равнодушными.
Вот музыка смолкла, и красавицы остановились. Их ноги утопали в цветах. Появились знатные горожане и жрецы устроители конкурса. Посовещавшись на глазах замерших от нетерпения зрителей, они объявили царицей красоты сияющую Мендру.
Толпа зрителей, довольная выбором, восторженно загудела и под песни и гимны, воспевавшие красоту победительницы, Мендру украсили драгоценностями.
Счастливая царица красоты вошла в храм, и зрители ринулись за ней, желая воочию увидеть главное действо. Однако это удалось немногим и стражники скоро оттеснили толпу, пропуская лишь богато одетых знатных горожан в сопровождении телохранителей. Храм не мог вместить всех желавших.
Атлантов пропустили, их хорошо знали в Даро.
Сопровождаемая жрецами, Мендра приблизилась к выточенному из камня священному Лангаму и, припав к нему на колени, прикоснулась устами...
10.05.1976
----------
Глава 6. (фрагмент)
Навстречу Рему бежал загорелый, обнаженный до пояса юноша. Остановившись на мгновенье, он сложил на землю оружие.
– Рем! – Кричал он, задыхаясь от бега и сияя от радости. Пот струился по его сильному телу, бронзовые мышцы вздрагивали под здоровой смуглой кожей, темно-русые волосы, перехваченные ремешком, трепал горячий ветер.
– Траян! мальчик мой! – Растроганно молвил Рем. – как ты возмужал!
Они обнялись по-мужски крепко, словно состязаясь в силе объятий. Вот Траян подхватил Рема, оторвал от земли и оба они упали, покатились по траве, содрогаясь от радостного смеха. В синих глазах Траяна сверкали слезинки. От Рема они не укрылись.
– Я уже и не чаял увидеть тебя, и был несказанно счастлив, узнав от Герата, что ты жив, и ты здесь! – Растроганно молвил он.
– Ведь тогда...
– Не надо вспоминать о том, Рем, все позади, – прервал его Траян. – Страны Желтого Дракона уже нет, и она не существует! За теми горами, чьи главы в вечных снегах, нет ничего. Синдиты зовут их Гиммават. Так считают волхвы. Так говорит Ариан. И я хочу считать так!
27.08.1976
----------
Глава 9. (фрагмент)
Жрец боялся смывать его, памятуя о жестокой расправе, учиненной в храме в день вражеского нашествия. Однако ночью все-таки обвязал себя веревкой и счистил часть символа со лба богини, дочертив его точно таким же, но чуть меньше.
Так повторялось в течении многих последующих ночей до тех пор, пока символ не сократился до размеров небольшого красного пятна и жрец, найдя его привлекательным и украшающим лик прекрасной статуи, оставил, время от времени обновляя свежей красной охрой.
Ариане же, не замечавшие, или уже не хотевшие видеть этих изменений, вначале с любопытством, а потом и с желанием посещали храм, внимательно вслушиваясь в речи немногих жрецов, переживших сокрушение Лангама.
21.09.1976
----------
ЧАСТЬ 5. «РА»
Глава 2. (фрагмент)
– Oткуда эти статуи? – Спросил Осирис.
– Их возвели люди, которые прежде жили на Понапе. Это было задолго до того, как я появилась здесь. Ра из какой-то неведомой прихоти заставлял их сооружать истуканов из вулканического камня, но потом ему это видимо наскучило, или же Создатель Вселенной осудил его. И тогда Ра расселил всех жителей Понапе по иным островам, строго наказав не тревожить его дом, – молвила Эа.
Новыми глазами взглянул Осирис на истуканов. Они были все на одно лицо, немые и загадочные...
– Да ведь они походят на него! – Удивился своему открытию Осирис. – Смотри, Эа, это Ра! Повсюду его изображение!
Эа промолчала, чуть удивилась, подумала про себя: «Как просто, с какой легкостью Осирис открыл ей глаза на безмолвных истуканов!»
В душе она улыбнулась, появился повод уличить, при случае, в тщеславии самого Ра!...
Неведомо откуда возник высокий белокурый мальчик, по росту и сложению юноша с не по-детски правильным и волевым лицом. Чистыми светло-голубыми глазами он смотрел на Осириса.
– Кто это? – Спросил мальчик, и Осирис отметил в сравнении с собой как он высок и крепок, несмотря на свой небольшой еще возраст.
– Это Осирис. Он гость Ра.
Перехватив удивленный взгляд Осириса, Эа пояснила.
– Moй сын, Крон, по утверждению Ра – «самое высшее его творение»!
Однако я не верю ему. Крон во плоти, словно и я, однако ум его холоден как у Ра.
Поднявшись на цыпочках, а Крон был уже выше Осириса, Эа поцеловала сына в лоб.
– По слова Ра ему десять лет, однако, Крон давно перерос меня и совсем на меня не похож. Крон для меня еще одна загадка, хоть и рожден он мною.
В ответ Крон холодно поцеловал мать.
– Я иду к океану играть с дельфинами, – молвил он и скрылся в лесу.
– Он не принадлежит мне по воле Ра, – горько посетовала Эа. – Одиночество было и остается моим уделом. Его я вижу еще реже, чем Ра и не могу понять, дорог ли он мне? Кто он, плод любви или насилия?
– Но что же Ра готовит ему? – Спросил Осирис.
– Обещает вернуть к людям в нужный момент, когда Крон войдет в полную силу. Ведь он – самое высшее его творение!
12.03.1975
----------
ЧАСТЬ 6. «ПОД ЗНАКОМ ОСИРИСА».
Глава 2. (фрагмент)
.Здесь, в руинах заброшенных поселений, жители которых бесследно исчезли, воображение ариан потрясла гигантская голова не то женщины не? то юноши, высеченная из целой базальтовой глыбы. Прямо перед ней на старом стволе исполинского дерева, упавшего много лет назад и вросшего в землю, в странной позе, заложив ногу за ногу, восседал седобородый, узколицый старец. Истлевшая накидка, сплетенная из растительных волокон, едва покрывала его коричневое высохшее тело. Буйные седые волосы прикрывали голову от палящих лучей солнца, когда тень от каменного изваяния уходила в сторону. Длинная борода опускалась до пояса, касаясь пальцев узловатых рук с длинными, скрюченными ногтями.
С трепетным волнением окружили суровые воины загадочного одинокого старца. Он все так же восседал в неизменной позе с тех пор, как они спустились к морю и вернулись обратно.
– Чудно все это, Прац! – Молвил Гридих – ближайший друг его и соратник. – Все дивно и не объяснимо! И эти руины величайшие из величайших! И эта каменная голова размером со скалу! И этот старец! Зачем он здесь? Слышит ли он? Может кольнуть его копьем?
Прац удержал руку Гридиха.
– Тихо. Он слышит нас. Глаза его дрожат, – прошептал Прац.
Бесстрастное лицо старца чуть обратилось к ним. Темные, неясного цвета, глаза его пронзали ариан и в то же время светились глубоким, величавым спокойствием.
Прац перевел взгляд на каменную голову. Широкое круглое лицо, огромные миндалевидные глаза украшенные бирюзой, в которых затаилась еще никем не разгаданная Истина, маленький рот с пухлыми губами...
А во лбу камнеликого божества сиял кроваво-красный рубин невиданных доселе размеров. Лучи солнца падали на его грани, рассыпаясь радужными искрами, слепившими глаза. И, словно предостережение тому, кто быть может пожелал бы прикоснуться к лучезарному кристаллу, вокруг него обвилась кольцом изумрудная змейка со смертоносным жалом, гревшаяся на солнце.
Удивительно спокойное и величавое лицо изваяния. Что оно означало?
Понять суть его царственного покоя арианам не было дано, а каменные уста хранили молчание.
Прац вновь обратился взглядом к старцу, торжественно восседавшему как раз на уровне застывших уст изваяния. Молчание обоих потрясало и взывало в душах ариан трепетное благоговение.
Как и в первый раз Прац не решался ни о чем спросить старца и камнеликое божество. Отойдя от них неподалеку, ариане устроили привал на несколько дней и вели себя смирно, не смея нарушить царящего покоя.
– Чем живет он? Что питает его? – Задумался Прац, пока Гридих не указал ему на стайку мелких обезьянок, спустившихся на землю и расположившихся ног старца.
С крикливым восторгом, словно маленькие человечки, обезьянки смотрели на каменную голову и ее хранителя, а затем выложили возле них нехитрые дары леса – орехи и плоды, то чем питались сами. С удивлением следили ариане за поведением мартышек.
По ночам, когда этого никто не мог видеть, старец сходил со своего места и бродил одинокий по руинам покинутого жителями города, принадлежавшего некогда скрывшейся большей своей частью в океане легендарной Лемурии.
О чем он думал – оставалось тайной. Однако, прислушиваясь к словам неведомых светлолицых пришельцев, старец постигал их язык, начинал понимать их мысли. Но, задолго до рассвета, он вновь восседал на своем месте в неизменной позе, так, словно и не покидал его...
11.10.1976
----------
Глава 8. (фрагмент)
В тайных местах погребали белые эфиопы своих матерей; тела безвестных отцов всем миром предавались огню. И собирались дети в дни помяновений к могилам матерей, почитая их наравне с младшими божествами-роженицами.
В глухой лощине, заросшей плющом и кустарником, среди узловатых корней громадной кряжистой смоковницы, встретились Онихрон и Изида. Брат и сестра поцеловали друг друга в уста.
– Я принесла ей мед и лепешки, – молвила Изида.
– Я принес ей ключевую воду, – добавил Онихрон.
Они наклонились к корням смоковницы. Там, в зеленом сумраке, темнела нора и в глубине ее покоилась родительница, некогда произведшая на белый свет и их и безобразного Титана Циклопа, отцом которого, в воспоминаниях старцев, был неведомо откуда появившийся в Лунных Горах одноокий Титан, возглавлявший отряд могучих бородатых воинов. Прожив всего несколько дней среди белых эфиопов, они ушли, навсегда растворились в бескрайней саванне, начинавшейся у подножья Лунных Гор , и оставив после себя светловолосых детишек с пронзительно голубыми глазами и одноокого свирепого выродка, ставшего по прошествии лет Великим Титаном Циклопом.
Было время, когда они, будучи еще детьми, приходили сюда втроем, и Титан припадал на колено перед прахом матери...
Онихрон запалил пропитанный жиром факел, и они проникли в нору. Здесь было сыро и прохладно. На дне норы лежала каменная плита, водруженная Циклопом, и на ней стояла глиняная фигурка Роженицы, вылепленная Изидой и обожженная Онихроном.
Изида и Онихрон замерли в глубокой скорби, а затем принесли покойной свои дары.
Мрак давил на хрупкие плечи Изиды. Ей становилось жутко. Вдруг Изиде почудилось, что в ее чреве зашевелилось дитя. Она удивилась и испугалась. Ведь плод Осириса поселился в ней совсем недавно...
Изида не сразу почувствовала себя в объятьях Онихрона. Он что-то шептал, но она не слышала, и обнимал ее все крепче и крепче, обдавая жаром натруженного, прерывистого дыхания.
– Что с тобой? – Попыталась вырваться из объятий брата Изида.
– Молчи! – С дрожью в голосе пригрозил ей Онихрон. И вдруг принялся осыпать всю её горячими поцелуями.
Изида попыталась освободиться, закричать, но непонятная слабость сковала ее. Она ощутила на губах терпкий вкус, разливавшуюся по жилам горечь и стала погружаться в сон.
Онихрон завесил вход в нору плащом и уложил Изиду на плиту. Она спала, одурманенная зельем. Онихрону стало страшно за содеянное, но ещё более страшное было впереди.
Тускло тлел угасавший факел, мерно вздымалась и опускалась округлившаяся грудь Изиды и Онихрон припал перед ней на колени...
24.03.1974
----------
Глава 12. (фрагмент)
Нерис спешила. Отныне каждый уходящий день был ей дорог.
Едва над Нимфами сгустились сумерки и город замер, египтянка велела привести к ней Осириса. Ожидая его, она совершила омовение и облачилась в простые и прекрасные одежды, почти лишенные украшений.
Осирис появился в сопровождении двух чернокожих телохранителей.
– Зачем я тебе понадобился в столь поздний час, царица? – Спросил он с тоской, в то же время восхищенно разглядывая египтянку. Такой пленительно прекрасной он ее еще не видел.
– Оставьте его! – Властным жестом руки повелела Нерис телохранителям, – и убирайтесь! Да будет брошен тот на съедение лютым зверям, кто нарушит мой покой!
Лишь только черные телохранители вышли, царица легкой походкой приблизилась к Осирису. Белоснежное длинное платье и серебряное ожерелье были всем убранством царственной египтянки, да черные волосы пышными волнами рассыпались по плечам, ниспадая на бедра. Слегка суженные миндалевидные глаза и полные властно сжатые губы на необыкновенно бледном лице как и прежде не выдавали в ней никаких чувств. Она была все той ослепительной Нерис – божественной царицей Страны Нила, окруженной своими бесчисленными рабами, властная и всемогущая. Но было в ней все же нечто новое, едва уловимое, опьянявшее, влекущее...
Осирис с трудом выдержал ее долгий обжигающий взгляд.
– Зачем я тебе, Нерис? – Вновь вопрошал он, – я хотел покинуть твою страну, но ты не отпустила меня. Повели своим рабам отпустить меня!
– Эти черные эфиопы самые верные мои слуги, – дрогнули губы египтянки. – И знаешь почему? У них нет семей, нет Родины. Они не развращены богатством и женщинами. Они поклоняются единственной богине – мне!
Взглянув на своего пленника, Нерис прошептала:
– Ты, мне нужен, Осирис! Ты бог, Осирис, и люди долго будут помнить о тебе и поклоняться твоему чаду.
– Я не бог, Нерис, и ты знаешь это. Ты сильнее меня. Истинная богиня – ты! Я люблю женщину, однако не ведаю что с ней. И мне не понятны твои слова. Чего же ты хочешь от меня?
На лице царственной египтянки он не мог ничего прочесть. Прекрасное, словно изваяние, холодное, до мельчайших черт совершенное лицо Нерис казалось не знает чувств: радостей, страданий, страха; лицо не знающее улыбки, от которой бы ожило и расцвело, превратив царственную Нерис в прекраснейшую из земных женщин.
Но что творилось в ней в тот миг! Узнай это, Осирис был бы потрясен.
– Ты не бог, Осирис, и это знаю я, одна. Но люди полагают тебя богом, как почитают богиней меня. Я в расцвете сил и мне нужен наследник или наследница. И не от простого мужчины он должен родиться, от бога! Если уж так устроен мир, то моим мужем в эту ночь станешь ты, Осирис!
Осирис побледнел. Он старался не смотреть в ее гипнотизирующие глаза.
– Я связан клятвой с Изидой! Ты страшная женщина, Нерис!
– Хорошо, пойдем со мной. Брат мой, Анамон, Ждет нас. Он примет тебя, Осирис, – молвила египтянка.
– Твой брат! – Изумленно воскликнул Осирис.
– Да. Боги призвали к себе его юную жизнь, оставив мне бездыханное тело. Прежде меня утешали надежды, что всемогущие боги вернут его мне, вдохнут жизнь в бренное тело и мы сможем продлить наш царственный род, но теперь они оставили меня. Я не в силах воскресить Анамона, не в силах этого сделать и ты...
Ты уйдешь, затеряешься во Вселенной, но подданные мои будут свято верить, что Анамон дал мне наследника через бога и будут поклоняться ему так же, как поклонялись мне!
Они прошли в заветную комнату подземелья. Стражники молча пропустили их и застыли словно истуканы, скрестив копья. Нерис зажгла большой светильник от факела и в отступившем мраке Осирис увидел тяжелую, гранитную плиту, на которой лежал роскошный царский саркофаг из драгоценного черного дерева, богато украшенный золотом и слоновой костью.
Жестом царица велела ему приблизиться и Осирис заглянул внутрь...
Чистое юное лицо Анамона неподвластное времени, взирало на него. Широко раскрытые глаза – в них мерцал огонь светильника - таинственно смотрели на него жемчугом и черным агатом. Тонкие юношеские руки с нежными пальцами, унизанными драгоценностями, лежали поверх шитого золотом и серебром савана.
Поза Анамона была так естественна, что казалось он вот-вот встанет со своего ложа и обнимет склонившуюся над ним сестру.
– Как похожи они! истинные брат и сестра! – Подумал Осирис. Но болезненность и немощность рук юноши не ускользнули от него. Анамон словно завороженный взирал на Осириса застывшими невидящими глазами, и он, не выдержав мертвенной таинственности агата, потупил взор, искоса с содроганием и волнением следил за Нерис, прикасавшейся горячей маленькой ладонью к холодному лбу Анамона, но лица ее он уже не видел.
01.12.1973
----------
Глава 5. (фрагмент)
Чтобы пуще разъярить зверя, Титан вначале убьет детеныша и самку, а уж потом сразится с самим царем саванны.
Циклоп следил за тем, как воины, взяв носорогов в плотное кольцо, вновь сдвинули их с места и погнали прямо на него. Он стоял, опираясь на обсидиановую секиру. Огромный, ростом на две головы превышавший любого из загонщиков. Его единственный и ужасный глаз над переносицей наливался кровью.
Каждый мускул нечеловеческих рук и ног был напряжен до предела. Под тяжестью бежавших на него словно живой таран зверей содрогалась земля. Никого подле Титана уже не было. Даже храбрейшие из загонщиков разбежались по сторонам, со страхом наблюдая за своим повелителем. Носороги стремительно надвигались. Еще несколько мгновений и они пронесутся над тем местом, где стоял, словно прирос к земле, царь белых и черных эфиопов.
Миг пробил. Титан Циклоп перехватил секиру левой рукой, правой поднял с земли тяжелое копье и с силой метнул в детеныша.
Потрясающей силы удар опрокинул маленького носорога и он забился в предсмертной агонии...
04.11.1973
----------
КНИГА ТРЕТЬЯ "ЗЕМЛЯ"
--------------------
ЧАСТЬ 7. «ЭГЕЙСКИЙ МИР»
Глава 9. (фрагмент)
Крутым отваром целебных трав Дельта промыла неглубокую, но болезненную рану Реи, затем присыпала ее порошком лечебного гриба и приложила мягкую льняную ткань.
Кронос тем временем с интересом разглядывал никогда не виданные доспехи и оружие, снятое с Реи, примерял к своему могучему телу, но все ему было слишком мало.
Дельта с улыбкой наблюдала за юными. Жрица знала, они любят друг друга и в том нет никакой заслуги Ра. Он только указал им друг друга, а любовь сама родилась в их сердцах. Для них это было тайной, а ведь их любовь была продолжением любви Горра и Энеи Санторинских, чьими детьми они были сами того не ведая...
– Ну вот и все, милая моя, – молвила Дельта, напоив Рею болеутоляющим питьем. – Теперь сон, и через несколько дней раны твои заживут. Ты молода и полна сил, а кроме того любишь, а это лучшее лекарство.
Рея зарделась. Красивыми и сильными пальцами она перебирала изумрудное ожерелье – подарок Дельты.
– Отец никак не может понять, как ты узнала, что я его дочь?
– Просто я умею разгадывать тайны, – туманно молвила Дельта.
– Я никогда не забуду твоей доброты, – с благодарностью прошептала девушка. – Мне кажется, что ты такая же добрая и красивая словно мама, которой я никогда не знала. Но ты такая юная и очень красивая, – любуясь жрицей восторженно шептала она так чтобы этого не мог слышать Кронос.
– Я юная, – улыбнулась Дельта, – хотя...
– Как ты считаешь, Осирис молод или стар? – Вдруг спросила она.
– Не знаю, – удивилась ее вопросу Рея.
– Пожалуй, стар. В его волосах столько седины... много старше Траяна, – в глазах Реи блеснули слезы. Она тяжело переживала героическую гибель брата. – Но почему ты спрашиваешь меня об этом?
Дельта не ответила, ласково погладив Рею по волосам.
– Спи и знай, никто не посмеет тебя потревожить в моем доме. Вот тебе питье, сыр, хлеб, виноград и смоквы. Нам с Кроносом надо уйти на день, быть может на два. Простись с ним. Дельта вышла из хижины и позвала Кроноса.
Кронос вошел и, став перед лежавшей Реей на колени, робко поцеловал ее, но совсем не так, как когда-то целовала его в детстве Эа.
*
– Ты взял щит и меч Реи? – Спросила Дельта едва юноша вышел из хижины.
– Да.
– Сможешь ли ты владеть ими?
– Пожалуй, смогу! – В Кроносе заговорил инстинкт его предков-воинов.
– Тогда идем. Вот мое оружие! – Дельта извлекла из-под короткого хитона остро отточенный бронзовый кинжал, спрятанный в ножнах, прикрепленных на ремнях к левому бедру.
Вначале Кронос стыдливо смотрел на красивое тело Дельты. Будучи уже в зрелом возрасте, он впервые в жизни видел женщину кроме матери, и все в нём бродило. Но теперь в его жизнь стремительно вошла Рея – рослая и сильная, подстать ему, и мысли юноши были заняты ею – не менее красивой и желанной.
Дельта понимала состояние его души и радовалась тому, что Кронос охладевает к ней.
– Что ты задумала, жрица? – Спросил он, повесив слишком короткий для себя меч на пояс.
– Беспощадные враги захватили Санторин, и наш долг спасти остатки санторинцев, укрывшихся в долине, пока атланты не проникли сюда. Сила на их стороне, к тому же Великий Ра уже указал тебе место, куда ты должен увести остатки племени царя Горра и вместе с Реей основать новое царство.
– Я постоянно думаю над словами Ра, но пока не знаю как это сделать, – признался Кронос.
– Я помогу тебе, – обнадёжила его Дельта. – Я обязана служить Ра и помогать тебе, – подумала про себя Дельта, – за это он вернул мне Осириса...
– Слушай, Кронос, санторинцам необходим корабль, чтобы преодолеть море. В тебе зреет нечеловеческая сила, сила Титана! Однажды ты одолеешь самого Ра и заставишь его больше не вмешиваться в жизнь людей. Это еще только будет. Так утверждает миф...
Кронос с недоверием смотрел на Дельту, не смея понять ее мыслей.
– Подними этот камень, я хочу проверить твои силы, – потребовала жрица, указав на огромный валун.
Кронос повиновался ей. Багровея от потуг, он обхватил валун руками и, оторвав от земли, поднял над головой.
– Теперь я вижу твою силу! – Восхищенно молвила Дельта.
Кронос бросил камень, и он глубоко вдавился в дерн. Пот струился по лицу юного титана.
– Идем, нам следует спешить, – властно позвала его жрица...
30.11.1977
----------
Глава 12. (фрагмент)
Несмотря на нестерпимо палящие лавовые поля, атланты приближались к кратеру. Они давно заметили Горра и шли на него, охватывая последнего царя Санторина полукольцом.
Мессериан узнал его и приказал во чтобы то ни стало захватить царя живым, опасаясь, что тот унесет с собой тайну санторинских сокровищ. Если бы он знал как ими распорядился Горр…
Обливаясь потом и едва не теряя сознания, они сошлись почти вплотную друг к другу, всецело ощутив горячее дыхание Кратера, начинавшегося за спиной Горра.
– Ты проиграл, царь! – Задыхаясь прокричал Мессериан. – Ты был нечестен со мной, но я сдержу свое слово. Отдай мне свои сокровища, и ты сможешь уйти. Я прикажу самому быстрому кораблю доставить тебя в любые края, где еще сохранились эллины. А если укажешь, куда уплыли остатки твоего племени на похищенном у нас корабле, я доставлю тебя туда и не стану преследовать вас.
Горр рассмеялся.
– Неужели ты, предводитель одичавшей толпы, снизошедший до грани варварства, неужели думаешь, что я не мог уйти вместе со своим племенем в желанный Пеллопонес? О! воины Пеллопонеса еще отомстят вам! А я остался здесь навеки стеречь сокровища принадлежащие Плутону, но не Солнцу и не Посейдону! Вам их не видать!
– Тогда я силой вырву у тебя признание! – В ярости вскричал Мессериан. – И этого ты не сможешь сделать, – собравшись с силами, усмехнулся Горр.
– Это почему же? – Прохрипел Мессериан.
– Я хоть и старше, но сильнее тебя! – Задыхаясь от жары, с достоинством ответил Горр.
– Тогда я сам схвачу тебя! – Теряя выдержку, закричал Мессериан. – Воины, следите за поединком. Вам решать – честен ли он! Если я погибну, царем станет Таврос! – так распорядился предводитель атлантов, хоть и видел как стар и слаб Горр. Кроме того, он почти задохнулся от жары, был багровым от нечеловеческого напряжения, и глаза его выкатились из орбит.
Мессериан полагал, что противник не представляет для него опасности.
«Вот как только схватить его? Нелепая, однако, затея этот поединок. Быть может пока не поздно приказать схватить его? Нет, поздно, поспешил я...»
– Сразимся на мечах, царь Санторина?
– При мне нет меча, вашего я не приму!
– Что же ты тогда хочешь выбрать?
– Копья, а если они не рассудят нас – кинжалы!
– Будь по-твоему, только я еще прихвачу сеть и веревку вязать тебя! – согласился Мессериан и вырвал из рук ближайшего воина копье с бронзовым жалом, а в левую руку вложил крепкую сеть и надвинулся на Горра.
В мыслях царь Санторина ликовал.
«Если бы ты знал, атлант, какую непростительную ошибку совершаешь!»
Владению копьем с обсидиановым наконечником у Горра не было равных.
«Вот только хватит ли сил пронзить медный щит противника?»
Когда Мессериан оказался в десяти шагах от Горра, тот метнул в него свое грозное оружие. Но не было должной резкости в движениях старого царя и не хватило сил.
Мессериан успел прикрыться щитом, копье пронзило его лишь и застряло в вязкой меди, не причинив бойцу вреда. Со звоном разлетелись осколки обсидиана и содрогнулся от неудачи Горр.
Мессериан облегченно вздохнул. Он положил на землю копье и теперь уже ненужный щит, и, вооружившись сетью и кинжалом, бросился на противника. Горр попытался отбиться щитом, но упал. Ноги его были опутаны цепкой сетью. Атланты ликовали, затрубили в рожки победу. Но то, что случилось в следующий миг, изумило их. Поверженный царь титанически напряг уставшие мышцы и сеть лопнула. Атлант и эллин сцепились в последней схватке. В руках их уже не было ничего. Чуть помедлив от неожиданности, атланты бросились к ним, но поздно. Бойцы покатились по склону кратера туда, где кипела еще не унявшаяся лава.
– Где сокровища! – Хрипел Мессериан, вцепившийся в горло царя. – Где они!
– Здесь! я вернул их Плутону! – Прохрипел Горр и жестоко смеялся в лицо врагу, пока не задохнулся.
«Я и тебя принесу в жертву Плутону!» – мелькнула последняя мысль в голове царя Санторина.
Смерть дохнула им в лица зловещим огнем.
– Энея! – В один голос заревели Мессериан и на мгновение очнувшийся Горр, словно не желая похоронить в себе страшную тайну. Только в последний момент лопнула цепочка, и с шеи Горра слетела коробочка с драгоценным талисманом, застряв между камней.
Мгновение остановилось...
06.01.1978
----------
Глава 13. (фрагмент)
– Ты сильно привязан к земной тверди. Представь себе, что вода твоя истинная стихия, – молвила Дельта, плавно скользя рядом с ним.
– Чаще ныряй, но не глубоко, и в скольжении отдыхай, так словно ты на незримом ложе. Не напрягай головы, дыши шире, свободней. Плыви всем телом. Представь себе, что ты рыба и обладаешь плавниками, а ноги твои словно хвост дельфина. Ведь они такие же, как и мы, и выкармливают детенышей молоком. Я жила в их стае и научилась плавать и, пожалуй, не столько плавать, сколько жить многими днями в воде и не часто выходить на берег. Смешные, они выгоняли рыбу прямо на меня, и мне оставалось лишь брать ее прямо руками. Другой пищи почти не было, и я старалась привыкнуть к дарам моря. Питалась рыбой, крабами, мидиями, сдабривая пищу морскими растениями.
Теперь на моем поясе висит добрый бронзовый нож, а прежде я обходилась острой раковиной. Когда стая выходила в открытое море, приходилось питаться сырой рыбой. Но на берегу я разводила огонь с помощью вот этого выпуклого стеклышка, и готовила себе пищу.
Стая подплывала к берегу и наблюдала за мной, обмениваясь впечатлениями. Я угощала их, но они посмеивались надо мной, словно умудренные опытом люди и тактично отказывались.
Жизнь на берегу в одиночестве не привлекала меня, однако людей я боялась с той самой первой встречи, когда подверглась страшному насилию...
С некоторых пор вожак стаи стал оказывать мне повышенное внимание. Вначале я принимала его ухаживания за долг вежливости в отношении меня. Ведь для них я была другого племени. Но потом, к своему стыду, я поняла, что он заигрывает со мной, пожалуй, даже влюблен!
С этого дня грусть и тоска по людям овладела мною. Тайно я покинула стаю близ берегов Санторина, дав себе слово не возвращаться. Они животные. Добрые и славные, но не люди...
24.01.1978
----------
ЧАСТЬ 8. «ОЛИМПИЙЦЫ»
Глава 1. (фрагмент)
– Милые божки! Голубоглазые нимфы источников и рек, нимфы лесов, гор, лугов: Дриады, Ореады, Наяды... Крохотные прелестные Лемониады, купающиеся в цветах и пьющие сладкий нектар! – Полные губы Реи задрожали и слезы повисли на густых ресницах.
Она окунула лицо в пышное соцветье мальвы и удержала их.
– Милые божки! Добрые мои подружки...
На соседний цветок присел яркий мотылек, повел усиками и тихонько прошептал:
– Успокойся, милая Рея. Уже скоро ты будешь нянчить и ласкать своего малыша, а Кронос будет просить у тебя прощения.
– Как же, дождешься от него! – Деловито прожужжал важный толстый шмель с коричневым бархатным брюшком. – Опять он пирует в объятьях ахейских вакханок – жриц вечно веселого Бога Вина, увитого вместо плаща виноградными лозами.
Прожужжав такое, шмель сорвался и исчез в голубом небе.
– Прилетел, нажужжал и улетел! – Язвительно прошептала бабочка.
– Да ну вас, всех! – Возмутилась Рея и отвела глаза от цветка.
Яркий луг убегал к подножью скалистых отрогов, за которыми за полосой дубовых лесов виднелся седой величавый Олимп. Ослепительное солнце сияло в его снежной вершине, откуда к журчавшему неподалеку Алфею сбегали звонкие ручейки.
Несмотря на седину весны, на лугу становилось жарко, и Рея осторожно поднялась с сочной травы. Большой живот отчетливо проступал через длинный хитон. Она ласково повела по нему рукой, и дитя успокоилось, повернувшись на другой бочок...
17.03.1979
----------
ЧАСТЬ 9. «ЗЕМЛЯ ПРАЩУРОВ»
Глава 3. (фрагмент)
Широко раскрытыми глаза, Нега взглянула в таинственный сумрак вод и, пораженная увиденным, оцепенела. Из глубины омута на нее смотрели выпуклые глаза водяного. Он улыбнулся и приблизился к ней. Блеклые космы водяного коснулись ее волос, он обнял девушку и они стремительно вырвались на поверхность.
Нега перевела дух, узнав Волго.
– Ты! Как ты здесь оказался? – удивилась она. – Как ты напугал меня!
– Я не мог уйти! – Просто ответил Волго.
Нега выбралась на берег и упала в душистую траву, повернувшись к солнцу спиной. Она лежала так, дразня Волго белизной тела, и он, не выдержав ее красоты, отвел взгляд. Нега чуть прикрылась платьем, и Волго присел рядом. На нем не было никакой одежды кроме кожаной набедренной повязки.
– Знаешь, Волго, мне без тебя тоскливо, – призналась Нега.
– И мне, – грустно ответил Волго.
– Нега, я не уйду, я останусь с тобой! – Тихо, словно опасаясь что их могут услышать, зашептал Волго. – Я не хочу с тобой расставаться. Скажи кто твой отец? Кто твоя мать? Что из того, что они не из племени финн! Хочешь, я возьму тебя с собой! Хочешь, останусь, хоть и места эти слывут для нас запретными. Волхвы говорят что здесь, в Валдайской Пуще живет бог!
– А знаешь ли ты каков он? – Насторожилась Нега.
– Бог могуч и велик, но вид его внушает людям страх. Я видел его изображение вырубленное из дерева. Он одноок и имя ему Див!
Ногти Неги вдавились в тело Волго. Он вздрогнул, не понимая ее волнения.
– Продолжай! – Потребовала она.
– Я боюсь, – опустив голову, признался он.
– Ах, Волго, Волго, – покачала головой Нега, – много ли ты обо мне знаешь...
Сколько мы с тобой встречались? Хватит пальцев на одной твоей руке чтобы сосчитать. Ты назвался Волго, как и эта речка, и я полюбила, но кого? Тебя или это имя?
Волго, Волго! - хочется повторять без устали... Нет, Волго, мечтам твоим не суждено сбыться, ведь ты не знаешь кто я.
– Но кто же ты? – Глаза Волго умоляли ответить.
– Див отец мой! – Гордо ответила Нега.
Она с жадностью следила за выражением его лица. Волго побледнел словно береста соседних берез, губы его дрожали, руки похолодели.
– Нет, что ты! Этого не может быть! – Шептал Волго, пятясь от Неги.
– Дочь одноглазого Чуда? – Волго в ужасе задохнулся, потрясенный своими словами.
– Да, Волго...
И тут он впервые увидел магический символ на ее бедре.
– Что это?
– Этого тебе знать не дано! – Жестко ответила Нега. Ее лучистые глаза метали молнии. Волго как-то весь сжался, потом вдруг опомнился и, оглашая окрестности криком, бросился бежать по равнине, упал в омут. Водная гладь, усыпанная кувшинками, сомкнулась над его головой.
Все случилось так быстро, что Нега не успела опомниться, как слезы хлынули из ее серых глаз и она припала на колени, умоляя Волго простить ее.
Все так же журчала речушка по имени Волго, совсем как у него, и долго еще не могла утешиться Нега. А Волго укрылся в камышах и продрожал там до самого вечера, горько проплакав...
08.06.1979
----------
Глава 9. (фрагмент)
По роще шли Антлан и Лада. С первозданной радостью ощущали обнаженные тела прохладу обильных рос, прикосновения ласковых ветвей, усыпанных молодой зеленью.
Они вышли на берег озера. Вдали, в его теплых водах купались влюбленные, а прямо перед глазами из ночного мрака тихо вырастал темный силуэт, от которого заныли их сердца.
– Корабль!
Много лет назад, навсегда покинув морскую стихию, он застыл на этом, ставшем родным берегу, врастая в землю, покрываясь мхом и бурьяном. Пробив сгнившее днище, когда-то сработанное из дуба, росшего в горах Атлантиды, молодой северный дубок неудержимо тянулся к солнцу, перерастая мачту, которой уже нет и которая носила в их юности незабвенный парус с лучистым оранжевым солнцем...
Мучительно-сладостные воспоминания вызвали слезы в глазах Антлана. Прекрасной нестареющей рукой Лада уняла их.
– Тридцать лет минуло с тех пор! Тридцать лет! – Невольно вырвалось у Антлана. – А он все так же стоит на берегу, словно ждет когда, наконец, на рее взовьется парус и понесет его по морям и океанам в неведомые страны, в нашу юность...
– Вот и старость пришла, – молвила с грустью Лада. – Лишь наша младшенькая осталась дома. Да ее день еще не близок. Не знаю почему, но уже давно беременность не отягощает меня. А хотелось бы еще раз испытать радость материнства, прижать к себе ребенка, кормить его грудью...
В теплом мраке рощи их глаза улавливали счастливых и они стыдливо отворачивались.
– Смотри! – Прошептала взволнованная Лада. – Наша Этолла! Она... – добавила с материнской грустью.
Они притаились среди белых стволов берез. Антлан залюбовался дочерью.
Высокий, красивый юноша обнимал, горячо целуя, стройную девушку с темными волнистыми волосами. Чуть слышен их страстный взволнованный шепот.
Антлан с Ладой замерли, любуясь ими.
– Кто бы это мог быть? – Шёпотом спросил Антлан.
– Неужели не узнаешь? Да ведь это сын Литания! – Улыбнулась Лада.
– Ну, тогда я спокоен за них. Антлан непременно возьмет ее в жены. Как жаль, что этот обычай еще редок у нас.
– Я спросила Литания, почему он назвал сына твоим именем? Но Литаний отмолчался, – вспомнила Лада. – Пойдем, они могут увидеть нас. Не будем им мешать. Ведь это первая ночь их любви.
Они скрылись в зарослях.
– Это ты хотел так назвать дочь. Ты любишь Ее?
Антлан молчал.
– Откройся же, наконец! – Умоляла она. – Прошло уже столько лет!..
– Да... – Сдавленно ответил он, и рассказал Ладе о тех днях своего далекого детства, когда, будучи еще ребенком, ощутил к Этолле Санторинской сильное влечение. Это была ранняя любовь, навсегда запавшая в сердце.
«Отчего же я не знала об этом раньше?» – Задумалась Лада, поражаясь удивительной гордости Этоллы, скрывшей от соперницы свою тайну.
«Расскажи она тогда об этом, я верно уступила бы ей...»
Ее раздумья прервал Антлан и Лада улыбнулась, почувствовав желанное облегчение в его словах.
– Тебя люблю иначе, милая моя Лада. – Тебя люблю как женщину – живую и осязаемую. Этолла лишь далекий полузабытый плод моего воображения. Теперь мне уже трудно представить ее лицо, – с грустью признался он. – Но забыть эту чудесную девочку, женщину.. я не в силах! Прости меня...
Лада обняла уже не Антлана, но мудрого Славена, каким стал ее возлюбленный за эти долгие счастливые годы. Они перестали различать что-либо, существуя в эти прекрасные мгновенья друг для друга и для любви, которую может освятить лишь мудрая зрелость...
17.10.1979
----------
Глава 11. (фрагмент)
Бриан бродил по местам своей юности и тихая печаль покрывала его коричневое от солнца, заросшее седой бородой лицо с пронзительно голубыми грустными глазами.
Давно сгнили деревянные остовы хижин, обрушились землянки, поросли молодым лесом. Мертвое заброшенное поселение, не узнать было его. Но внизу текла та же река и знакомый с детства скалистый утес словно воин застыл на ее крутом берегу.
Юношам, жарившим на костре забитого кабана, было не понять его грусти. Их Бриан не винил. Жизнь юношей еще только начиналась и столько опасностей и смертей таилось на их пути, что Бриану стало жаль молодых людей.
Он вспомнил друзей юности. Почти никому из них не удалось дожить до его лет. Он, Див, Гот – вот и все, кто остался от прежних времен. Был еще Прадуб, но и он погиб прошлой зимой...
Словно в беспамятстве бродил Бриан по руинам родового гнезда, обезображенного пышно разросшимся молодым лесом. Он пытался отыскать останки той единственной хижины, где много лет назад появился на свет от златокудрой матери и неведомого отца.
Тщетно. Мох и толстый слой дерна надежно укрыли останки сгнившего сруба. Там, где кипела некогда жизнь, неистово пламенели клены, обильно укрывая золотом и багрянцем набухшую от дожей землю.
И подумалось Бриану не только о вечности времени, но и о скорой своей кончине. Он был обречен, знал и чувствовал всем своим существом, что не переживет этой фантастической осени. А он не помнил, чтобы на его веку была другая такая – с густой синью холодных вод, с хрустальной прозрачностью небес и суровой мрачностью туч. С неистовым и ярким увяданием лесов.
От выпавших недавно проливных дождей повсюду стояли лужи. Бриан наклонился и взглянул в одну из них.
На него смотрело коричневое морщинистое лицо, прожженное и продубленное солнцем Африки, покрытое глубокими морщинами от ледяного дыхания Севера, кудлатое и заросшее седой жесткой бородой. И в глазах залегли густые тени...
04.01.1980
----------
Глава 15. (фрагмент)
Море открылось неожиданно.
Только что перед глазами мелькали присыпанные снегом сосны и вот! Открылось море – тихое и светлое до самого горизонта. Лишь у берегов оно покрылось коркой льда, но вдаль уходила молочно-белая открытая вода.
Оставив славенитов на берегу, Славен и Стратий осторожно двинулись по тонкому льду к открытой воде. Чайки, сидевшие на ледяной кромке, взлетели, оглашая печальными криками окрестности. Покричав и покружив, они сели на воду и притихли.
Широкие снегоступы позволили приблизиться к самой воде. Сняв рукавицы, Cлавен зачерпнул пригоршню. Понюхал морскую воду, ощутив давно забытый горький запах йода и водорослей, выпил ее. Примеру Славена последовал и Стратий, сняв с пояса берестяную флягу и наполнив ее водой.
Они молча стояли на краю земли на кромке льда, любуясь заходом солнца неумолимо клонившегося к горизонту. Туда, где лежала некогда, еще на их памяти, теперь уже легендарная, до боли родная Атлантида...
– Здесь и будет предел наших земель, – задумчиво молвил Славен.
Они вернулись к берегу и ночь провели возле моря, согреваясь кострами. А утром, в метель, воздвигли на берегу толстый в обхват оструганный столб с выжженным на нем изображением солнца...
06.04.1980
----------
Эпилог (фрагмент)
– Как хорошо! и все это наше Солнце! – Прикрыв глаза ладонями, они взглянули на Священное Светило.
– Великое чудо! Точно такое же! Оно ничуть не изменилось! - с восторгом продолжала Дельта, и с щемящей сердце грустью добавила: – Но как изменилась Земля...
Скажи, Осирис, доведись еще раз повторить свой путь, решился бы ты?
– Да! – Ответил он, с любовью глядя ей в глаза.
– Несомненно, это должно было случиться. Иначе кто мы? и как явились в этот мир, где живем и созерцаем суть его под знаками Осириса и Дельты? – Молвил Осирис.
– Это непостижимо! – С болью отозвалась она. – Пройдут годы и мы превратимся в прах, вернем земле все из нее взятое, чтобы когда-нибудь вновь возникнуть, встретить друг друга, любить...
Так будет, Осирис!?
– Кто знает...
И Время скрыло их от нас в своих таинственных глубинах.
14.04.1980
----------
* * *
Одиннадцать тысячелетий приходит в Анды весна. Тепло, прибывающее с востока и севера оттесняет снега и льды к вершинам гор, освобождая плоскогорья и затерянные долины, покрывающиеся растительностью, некрупными и неяркими горными цветами.
Пришла весна и в эту уединенную долину на берега небольшого хрустально-чистого холодного озера, окруженного гигантскими секвойями – потомками тех зеленых великанов, что заслонили собой долгие тысячелетия. Под сенью секвой в полу развалившейся лачуге умирала старуха. В последний путь провожал ее младший сын – единственный, кто уцелел из всего рода, корни которого терялись в глубинах веков.
– Слушай меня, Манко. Наш род существует пятьсот поколений, ровно столько, сколько отметин на священном камне, который по преданиям был стеной жилища мужчины и женщины, давших начало нашему царственному роду.
Страшное проклятье тяготело над нами все это время, и вот теперь оно кончается. Едва веки мои сомкнутся вечным сном, боги вновь станут на нашу сторону. Я уже слышу их знак. Канули во тьму пятьсот поколений нашего рода. Такова воля богов, что из всего рода уцелел лишь ты, а братья и сестры твои покоятся в этих скудных горах.
Ты, Манко, должен выполнить завет прародителя твоего Великого Инки из царственного рода. Возьми себе это имя и иди двадцать дней да так, чтобы солнце встречал ты справа и провожал слева. На двадцать первый день ты выйдешь к большой долине, на дне которой лежит Священное Озеро без берегов. В тех краях ты создашь новое царство могущественнее прежнего.
Да помогут тебе боги! – С этими словами старуха закончила свое напутствие и тихо уснула вечным сном...
Как и гласило пророчество, на двадцать первый день пути Манко вышел к долине Священного Озера, такого огромного, что других берегов не было видно, а вместо них в прозрачной дали высились подобно облакам снежные вершины.
– Так вот она – страна, которой пятьсот поколений назад правили мои предки, рассказы и описания которой передавали из уст в уста с самыми сокровенными знаниями! – Воскликнул Инка Манко и уверенной поступью направился к дымящим вдали кострам варваров...
*
Было это всего за несколько веков до того времени, когда каравеллы Колумба пустились в плаванье на поиски новых земель, чтобы на этот раз уже навсегда соединить Старый Свет с Новым.
16.02.1972
----------