Мы делаем второй вылет сегодня, в район севернее г.Шевченко, километрах в двухстах. Там, потерялся молодой парень–тракторист.
Зима в этих местах - зверь! Ветер с морозом, выдуют мгновенно все остатки тепла, из запоздалого, неподготовленного или затерявшегося путника.
Заказчики, буровики нефтеразведки, говорят: Трактор нашли, в полукилометре от буровой с заглохшим двигателем. Кончилась солярка. И продолжили: места там ровные, снега немного и видно очень далеко, в ясную погоду. Мы всё обыскали между трактором и буровой: Трактор - есть, а человека - нет, словно и не было…
- Ясно – говорим. Пойдем искать! Сверху-то любую темную точку из далека видать.
Найдем, однако.
Первый вылет ходили метрах на пятидесяти. Но ничего и никого не нашли.
Странно! Ведь три с половиной часа елозили галсами, стараясь не пропустить ни единой кочки. И теперь, дозаправившись, идем туда же - искать в другом квадрате, летая ещё ниже. Метель намела на бесконечно огромном поле месторождения Каражамбас небольшие снежные волны, сантиметров двадцати в высоту, и мы будем вглядываться идя на предельно малой скорости и высоте, в каждую кочку, каждый бугорок.
Скоро пройдем населённый пункт Таучик.
Вдалеке, и справа-сзади виднеется станция Шетпе, недалеко от которой этим летом мы нашли сбежавших заключенных, из зоны строгого режима.
Странная и страшная история там была: Сбежавшие зеки воспользовавшись отсутствием начальника зоны-колонии, пробрались в дом где тот жил, измордовали всю семью и ушли в степи.
Нашу вертушку, работавшую с нефтяниками, по распоряжению Казахского УГА в связи с просьбой от МВД КазССР, подняли в воздух едва забрезжил рассвет, но первый день поисков ничего не дал – слишком велики расстояния в этом безлюдном регионе и было неизвестно направление движения беглецов.
На второй день - появилась информация, что они угнали Зил-130, и обозначился район угона. К концу дня мы нашли их недалеко от мест, где сейчас летим.
На борту вертушки были милиционеры вооруженные автоматами Калашникова, с огромными собаками, на длинных поводках.
Нас заметили с земли, но останавливаться не желали. После нескольких автоматных очередей с борта, машина вроде остановилась.
Сели и мы, метрах в двадцати-тридцати перед ними, на степной дороге, держа вертушку "на газах".
Вдруг, увидели, что полетела пыль из под колес, и машина понеслась на нас, набирая скорость! Было явным - отчаянное желание таранить и повредить вертушку.
У моего молодого, но уже опытного командира была отличная реакция, и он практически «выдернул» вертушку перед самым носом несшегося на нас, грузовика.
Мы развернулись, взлетев, а автоматчики открыли огонь по колесам и двигателю машины. «Зилок» встал, паря и дымя, а и из кабины вышли с поднятыми руками трое беглецов.
Что с ними делали – лучше никому не знать.
Потом их связали «колесом», и бросили на пол вертолета, а мы, взлетев взяли курс на Шевченко, где уже ждала спецмашина на окраине города забравшая всех с борта.
Каждый раз проходя эти места, стараемся не вспоминать, события тех дней и нетипичную работу, для обычных экипажей гражданской авиации. Но, вольно или невольно, всегда провожаем глазами знакомые пригорки и переплетенья дорог...
Мдаа. Как говорится – не приведи Всевышний.
Прошли Таучик, и хотели доложить его пролёт в Шевченко, но связь почему то, сегодня, была совсем никудышной. Безуспешно покричав по связной станции РСБ-5, снова переключился на УКВ-канал МДП Шевченко со смешным названием «Лопоток». Ребята частенько подшучивали в разговорах между собой, над женщиной–оператором связной станции, с приятным голоском, выдавая «различные варианты позывного».
Нам помог взлетевший из Шевченко коллега, направлявшийся в Новый Узень, и передал указание: «Прибытие в район работ - доложить».
- Доложим. Спасибо борт!
Скоро выйдем на обрывистый берег залива "Комсомольский".
Идём на безопасной высоте; видимость – превосходная и полёт проходит спокойно. Бортмеханик мирно спит, сидя у меня за спиной.
Я заполнил нужные строки "задания на полет", и оформил список пассажиров. Уложил все в портфель и закрывая его - уронил резинку на пол.
Наклоняюсь вперёд, чтобы поднять, как вдруг пол кабины ринулся навстречу, а ручка управления чудом не выбила глаз, скользнув в сантиметрах и оцарапав щёку головкой крошечного болтика, крепящего шильдик кнопки «Радио».
Неизвестная силища дёргает и рвёт вертолёт вверх. Нас бешено трясет и стремится перевернуть «через голову - на спину».
Командир отчаянно толкает "ручку от себя" импульсивно гася и боковые броски машины.
Он "сбросил режим двигателю" до минимума, но вертолёт продолжает неуправляемо "вздыбливаться". Бортмеханик сорвался с лестницы за моей спиной и с криком улетел в фюзеляж.
Помогаю командиру держать ручку управления, хотя усилий никаких и не требовалось – она болталась как тряпичная. Бросаю взгляд на приборы и не вижу стрелки вариометра на привычном месте: она сорвалась с оси и лежала, чернея на стекле, внутри и внизу шкалы прибора.
Говорят, что в такой момент видят какие-то отрывки и моменты из прошлой жизни - мелькают как кадры кинофильма мгновения воспоминаний. Но ничего кроме парализующего ноги страха и неизвестности, не помню. Это сейчас постепенно излагаю, а тогда - всё длилось секунд тридцать-сорок, которые казались бесконечно тянущимся кошмаром.
Внезапно, когда вертушка фактически стояла «на хвосте» - вертикально, и толчки снизу подхватывали и валили воздушную машину на спину, так же внезапно как началось всё и прекратилось. Вертолёт стал управляться слушаясь рулей.
Мы - переглянулись с командиром.
Думаю, что вид в эту минуту у нас был не самый лучший, но волна радости поднималась из груди: Всё работает как прежде, и мы - живы, слава Богу!
Я отстегнул спинку кресла и полез смотреть - что с бортмехаником.
А мне навстречу выплыла его бледная физиономия с кровоподтёком во всю щеку.
Бортмеханик кривился от боли и жаловался на сильно ушибленную ногу и бок.
- Цел? - спрашиваю его, и перекрикивая грохот двигателя.
- Цел! – он кивнул головой. Ногу и правый бок сильно ударил, о дополнительную бочку.
- Как там наш пассажир? – опять кричу.
- Испугался сильно – он улыбается криво в ответ и шевелит губами по движению которых, и догадываюсь, о сказанном им.
- Фуу! Мы облегченно переглядываемся и улыбаемся, радуясь окончанию дикой свистопляски. Правда через пару минут, до нас начинает доходить, что нам ещё и назад возвращаться.
Мы переглянулись и перекрестившись благодарно, стараясь об этом не думать, выходим в район поиска и «ползая на брюхе» - ищем, ищем, ищем.
Осмотрели всё вокруг, но парень как сквозь землю провалился. Топливо - убывает на глазах и надо возвращаться.
Высадив буровика который был с нами, у вагончика буровой, взлетели и легли на курс домой. Да только руки, сами отворачивают с курса стремясь обойти залив стороной.
Набрав воздуху и сжавшись, подходим к обрывистому северному берегу где нас «пыталось перевернуть», чуть северо-восточней.
Секунды бегут, а время - словно остановилось для нас и тянется, как резиновое.
Прошли берег залива, вышли на плато полуострова. Но, всё - спокойно в воздухе: Никаких бросков и тряски словно и не было ничего.
Сели в аэропорт Шевченко и рассказали на «метео» что пережили.
Там выслушали и переглянувшись, ответили: Сказки какие то рассказываете.
Никаких подобных метеоявлений никто там не наблюдал. Ни-ког-да.
- Ну как же? Мы наблюдали! - говорим.
В ответ - пожали плечами.
- Скорее всего – сказали нам позже, уже дома, метеорологи - это была так называемая «орографическая турбулентность», за счёт сильного ветра с севера набегающего на выступающий обрывистый берег залива. Конечно - они продолжили - в этот, кверху завихряющийся слой ещё надо умудриться попасть.
- Похоже мы его, этот слой, и нашли – думает каждый из нас про себя.
Назавтра снова идём в тот же район, только уже за скорбным грузом - парня нашли его товарищи-буровики. И нашли в двадцати метрах от буровой со стороны, где никто не искал - с противоположной от линии «буровая – трактор».
Его присыпало снегом, ползшего из последних сил, замерзающего и «не было видно, пока не наткнёшься» – говорили мужики потупясь, словно брали на себя, часть вины за гибель товарища. - Видно кончилась солярка и выпив бутылку водки, парень быстро пошёл в буране на буровую, но сбился с пути - продолжили они.
Мы с ним - одногодки, как оказалось. И судьба - вот так вот распорядилась в течении двух суток в одном регионе: Одним - дала шанс, а другому – нет.
Замёрзшего как камень на сорокаградусном с ветром морозе, аккуратно, чтобы не отломить ничего, завернули его в брезент в "позе ползущего", и повезли в последнюю дорогу - из командировки домой.
Упокой Господи его душу, прости прегрешения, и спаси всех, кто в пути....