Круг чтения. 1

       
        -* Н.П. Богданов-Бельский  "Новая сказка" *-


        Образование моей любимой бабушки Вари началось и окончилось в церковно-приходской школе, во времена русско-японской войны, и этого нравственного стержня ей хватило на всю оставшуюся жизнь. Она была христианкой в истинном, евангельском смысле этого слова, без надрыва и насилия бабушка научила меня читать «про себя»  и писать правой рукой в возрасте четырёх от роду лет. Я с удовольствием читал колонку политических новостей в «Правде», и всю нашу многомерную коммунальную квартиру в двухэтажном деревянном доме потешал уверенными ответами на вопросы типа:
 - Скажи-ка, золотко, а как зовут президента Индонезии?
Кстати, как же его зовут?

        Приехавшая матушка одобрила наши штудии, и решила лично проверить успехи чудо-ребёнка и сунула мне под нос заголовок газеты «Известия». В ответ я посмотрел на неё с мягким недоумением – можно читать газету, но как прочесть одно слово?

        Шёл год ХХ сьезда КПСС, год полёта первого спутника и конфликта в зоне Суэцкого канала, и были ещё живы занятия и вещи, традиции и люди оттуда, из XIX акунинского века. Телевизоров не было, и слова такого не знали, кино было роскошью и событием, поэтому люди добровольно читали книги. И дед Андрей с бабушкой Варей тоже.
        Поэтому программу средней школы «ан масс», включая «Каштанку», «Дубровского» и «Поднятую целину» я одолел к шести годам.

        Не подумайте, что я хвастаю. В своё оправдание могу сказать, что лишь однажды я лично наблюдал и экзаменовал по примеру матушки  д в у х л е т н е г о  пацанёнка, сына моих одноклассников. От нехvй делать они научили ребёночка читать. Я же, как Фома неверующий, предложил ему прочесть заголовок книги навроде «Концептуальные вопросы молекулярной генетики». Прочёл без запинки, подлец!

        Исполнилось ребёночку, то есть мне, семь лет, и пошёл он в школу, а куда ещё. Нового там было – драки, бесплатное кипячёное молоко и пирожки с повидлом по 4 копейки, но время начинающим вундеркиндом терялось в целом попусту. Учительницам в начальной школе не нужны ни дуболомы, ни вундеркинды. Что ей отвечать ученику, который на втором в своей жизни уроке чтения выкладывает на парту здоровенный словарь Мюллера и заявляет:
 - С русским языком всё ясно, не будем тратить золотое время. Английский учить надо!
И смотрит на обумевшую учителку всепроникающим взглядом, как десятилетний Христос с картины Франциско Сурбарана.

        Но вот для героя-первоклассника наступили каникулы, и он снова у бабушки в милых и патриархальных Вязниках. Отрава чтения уже поразила юную душу, и  я, имея весьма обширный досуг  д о б р о в о л ь н о  поволокся в библиотеку. И с помощью конопатой малышки, сидевшей «за прилавком», выбрал, недолго думая, «Витязя в тигровой шкуре» и «Гамлета» в переводе Пастернака с увлекательными пиратскими картинками.
За два дня я до одурения начитался поэзии и снова стоял у прилавка. Солидная тётка, уже другая, сверкнула на меня очками и стала докапываться, что читал, да как понял. Но, прослушав вполне внятный пересказ прочитанного, затихла и только молча смотрела на эту rara avis.

        И снова учиться. Район у нас был пролетарский, вертолётный завод, окраина Казани. И школа – просторная послевоенная площадка молодняка.
Новые круги чтения я  нарезал  в старинной детской библиотеке. Немало времени было убито над Майн Ридом, Жюль Верном, Вальтером Скоттом и разными стрелялками времён второй мировой войны. Настольной книгой у нас было пособие для террористов  под названием «Таинственный остров». Взрывы, пожары и короткие замыкания были для нас с братаном ежедневным развлечением и милыми пустяками.
Буратино и Тимур со своей командой  заслонял свет в окне пустоголовому вундеркинду также, как нынешним, ещё более пустоголовым,  толканутый Властелин колец и Гарри Потный.

        Но лучшими книгами были те, которые матушка отбирала на уроках у своих учеников. Какие доставались нам  детективы и боевики, какой попадался  науч-поп! Отобранные у второгодников шедевры были всяко интереснее опостылевшей школьной программы. Матушка работала тогда учителем словесности, вспоминала личные встречи с Глазковым, Твардовским, Симоновым и всячески приучала нас к русской классике. В том числе и драконовскими методами.

        Все ли ученики прочли в школе Войну и мир?  Меня заперли на балконе, вручили огромных размеров фолиант и предъявили ультиматум – сначала прочитаешь, а потом будешь ходить купаться. Конечно, я мог слинять оттуда как кот, по карнизу, но не хотел нарушать правила игры. Первые два дня меня тошнило от французских цитат, а потом притерпелся и читал с удовольствием. Но с тех пор я Толстого в руки не брал, и состоит этот классик для меня из Филиппка и Наташи Ростовой.

        Как в известном греческом мифе, на школьных уроках литературы, пронизанных демагогией и идеологией, превращается в дерьмо любое золото русской и мировой литературы. А может, и замысел был именно такой? Добавим  в программу легкого непритязательного мата и мужицкого юмора, как серебра в колокольный сплав, глядишь, читателей и отличников в стране прибавится. Непременно внести в школьную программу Гашека и Рабле, Лимонова и Ерофеева! Владимира Сорокина согласовать с президентским советом по культуре.
        Продвинутым детишкам впарить Коэльо и Борхеса, иху мать.


        Классы с пятого по седьмой сливаются для меня почему-то в один инкубационный период, а вот в восьмом всё и началось! Я перешёл в школу для отличников, влюбился,  обрёл духовного наставника, преподавателя филфака и владельца одной из лучших библиотек в городе. Мы были знакомы семейно и жили в одном доме. В полярной хижине Амундсена стены устроили из ящиков со жратвой и со снаряжением, а здесь стены были из книжных стеллажей, и какие там были книги!

        Для начала я прочёл Джека Лондона «от доски до доски», а потом вышел на оперативный простор и взялся за Андерсена, Чехова и Экзюпери, за Есенина и Вознесенского.
Но в старших классах школы я пожизненно увлёкся математикой, и всей этой беллетристикой только разбавлял тот пьянящий и божественный напиток сокровенного знания, которым щедро угощала нас царица наук.

                Так и прошло моё детство.


                ЛЛК    02.08.2011