- Сява, ты как здесь?
- Стреляли. Чего зауныли, академики? Либо пьете, как люди, либо поражаетесь в правах.
- Пьем, пьем, - завопили хором
Сява вытащил из-за спины двух женщин.
- Прошу, Надя и Савва!
- Уже, любим и жалуем.
- Отставить науки, время разбрасывать руки, - и Сява заграбастал обоих прелестниц, - вперед, к победе корпускулятивизма в одной, отдельно взятой обители.
Лед был сломан, и кураж мягкой, веселой волной покатился по скромному жилищу.
вдобавок Сява навестил соседку, выпил на брудершафт, изъял у нее магнитофон и, конечно, по доброте душевной, притащил с собой.
Лида, надо воздать, махом выпила полстакана, закусила благодарным поцелуем от Сявы, за пару секунд навела порядок, и намертво приковала к себе Мишаню, полностью исключив дальнейшее участие в дискуссии.
Квятковский танцевал то с Надей, то с Саввой, иногда бросал призывные взгляды на Ирину, но она весело отмахивалась.
На звуки сбежался подрастаявший было народ, квартира загудела с новой силой и праздник весело въехал в завтрашний день.
Мы переместились на кухню. Вадяй на секунду удалился, но вскорости вернулся с поллитровкой.
- Это, - гордо произнес он, - экспериментальный образец, прошу дегустации.
Разлили по чуть-чуть.
Вдохновение, очарование, торжество вкуса, благородство, изысканность. Напиток вызывал чувство законной гордости и торжественное волнение.
- Вадимчик, нет слов - музыка, застывшая в стакане.
- Рецепт разработан лично мной, под моим же руководством, - улыбнулся сомелье, - но ингредиенты, пропорции, режимы возгонки, очистки, настойки, держатся в строжайшей тайне. Даже от первого отдела.
- Скажите мне, мальчики, откуда такие взялись, с каких вершин спустились, что ищите в краю далеком, что кинули в краю родном?
Как она была хороша в тот момент.
- Себя, сударыня, себя я потерял, себя искал, нашел у ваших ног, верните мне меня, но после, не сейчас, а ныне не взыщите, не порицайте, и любите, - Вадяй умел говорить на гнусном диалекте обольщения.
- Читала, что исландцы с детства пишут саги, стихами говорят и чувствуют спиной дыханье древнее Валгаллы.
Стоп, но ведь слово в слово это говорила Светлана.
- Ах, что за взгляд, движенье, поворот, отрада глаз моих, Ирина, вы беззаветно хороши, прекрасны ваши речи, и нос, и рот, но выдают глаза.
- И что же они выдают?
- Вы счастливы, мадам, а может влюблены?
Ирина улыбнулась, притянула Вадю к себе и крепко поцеловала в губы, - вот и ответ.
- Теперь я - друг, всего лишь друг, и только.
- Мальчики, я хотела спросить, можно?
- Конечно, - ответили мальчики хором.
Ирина замолчала, задумалась, но так и не решилась на близкий разговор.
- Ладно, потом, когда-нибудь.
- Потом, останется в тогда, и где-то не найдет того, кто был за поворотом, стоял тихонько рядом, или смотрел издалека.
- Блин, здорово, а еще можешь.
- Могу ли, - не вопрос, - обязан, должен, трепещу и с обожанием смотрю в глаза прелестнице лукавой.
Под милый треп расслабился, налил немного волшебства, и стал смотреть в окно, вернее, в точку за окном.
- Не выкурить ли нам по трубке мира, - Вадяй подмигнул, и мы вышли на балкон
- Что-нибудь внятное скажешь, - обратился он.
- По поводу Ирины.
- Не дури, ладно. Ирина молодец, не об этом речь. Что происходит, наконец. Откуда рай и райские условия, чего они хотят и чем кому грозят.
- Давай, не сейчас.
- Как скажешь, но пятой точкой ощущаю напряжение.
- Рановато говорить.
- И Сявик сам не свой, как объяснить ему.
- На днях отвечу, расскажу, что знаю.
- Добро, тогда пойдем гулять Ирину, уж полночь позади...