Глава 102.
Ужасная боль во всем теле – вот все, что я почувствовала, очнувшись. Болела каждая кость, каждое сухожилие, даже сетчатка глаз, казалось, полыхала. Я присмотрелась, изо всех сил напрягая зрение. Рядом с моим лицом на обрывке шнура покачивалась единственная уцелевшая лампа. Я зажмурилась, проклиная все на свете, но свет проникал даже сквозь смеженные веки.
Память возвращалась постепенно, кадр за кадром извлекая воспоминания о случившемся из недр моего сознания, так что я наконец-то смогла осознать, что же произошло и как я здесь очутилась, однако облегчения это не принесло. Казалось, все тело превратилось в один сплошной комок нервов, и каждый вдох, каждый удар сердца пронзал их новой волной нестерпимой боли. Я откинулась назад, уперевшись головой в холодный бетон. Обломки впивались в мою спину, но я обнаружила, что, если не шевелиться, то это почти не доставляет дискомфорта. Так хотелось вновь потерять сознание, чтобы ничего не чувствовать… И тут я вспомнила кое-что еще. Марианна! Я обязана была найти ее, узнать, что с ней, жива ли она…
Превозмогая боль, я снова открыла глаза и, приподнявшись на локте, огляделась. Первое время ослепленные светом глаза ничего не могли разобрать в полумраке, но постепенно перед моим взором прояснилось, и я начала различать детали окружающей обстановки. Неподалеку лежало чье-то тело, наполовину заваленное осколками бетона. Нет, это не могла быть Мари – черный костюм и широкие плечи выдавали в погибшем одного из приспешников Александера. Чуть поодаль из-под завала торчала нога – снова мужчина, у девушки просто не может быть такого размера обуви. А еще дальше из-под камней виднелась рука с тонкими, изящными пальцами и французским маникюром…
Меня прошиб холодный пот. Я сделала попытку подняться, но тут же поняла, что затея была крайне неудачной. Новый приступ боли бросил меня на пол, и я едва не отключилась снова. Нет, нельзя спать, нельзя отдыхать. Собрав остатки воли в кулак, опираясь одной рукой обо все, что попадалось на пути, а другую прижимая к ране, я доползла до Марианны, так как сил встать второй раз у меня попросту не оставалось, и рухнула рядом с ней. Девушка лежала между обломками, лицо и одежду ее покрывал толстый слой пыли, и я никак не могла разобрать, дышит ли она.
- Мари! – я схватила ее холодную ладонь.
Внезапно веки девушки дрогнули, и она застонала, приходя в себя. Мое сердце радостно пустилось вскачь, с удвоенной силой колотясь о наверняка сломанные ребра, чем причиняло мне еще больше боли, но я почти не замечала этого.
- Все хорошо, - приподняв голову девушки, я положила ее себе на плечо, а сама легла подле нее, - Все позади. Теперь все хорошо.
- Мы все еще живы? – голос Мари звучал сдавленно и глухо – ей было трудно говорить. Вероятно, тоже сломала пару ребер.
- Да, все еще… все еще… - подтвердила я, сама не зная, откуда у меня еще остаются силы удерживаться на грани обморока.
Девушка на мгновение приоткрыла глаза, но взгляд ее оставался невидящим, и она вновь опустила веки.
- Мы погибнем здесь, - прошептала она, прижимаясь щекой к моему плечу.
- Нет, - я сильнее обняла ее, словно это могло уберечь нас от неминуемого, - Взрыв не могли не заметить. Это маленький городок, сама знаешь, - я постаралась сказать это весело, и Мари, кажется, даже улыбнулась уголками губ, но я знала, что одних заверений решительно недостаточно, - Скоро нас найдут. Уж поверь мне, я уже бывала в подобной ситуации.
- Правда? – по-прежнему не открывая глаз, поинтересовалась девушка. Если бы не холодные ребра бетонный обломков, впивавшиеся в мой позвоночник, можно было бы даже представить, будто мы лежим в постели, обнявшись, и мило беседуем перед сном.
- Я вообще так мало о тебе знаю, - Марианна вздохнула с горечью, - Какой же я была дурой! Из-за меня мы сейчас здесь. Если бы я не купилась на ложь Алекса…
- Не надо, - мягко прервала я, Не думай об этом. Все закончилось и не стоит того, чтоб об этом вспоминать.
Марианна не ответила – она вновь была без сознания.
Глава 103.
На то, чтоб припомнить следующие три часа и связать все воедино, мне впоследствии потребовалось два дня. Я постоянно проваливалась в небытие, но, вспомнив о Мари, усилием воли возвращалась в сознание и, лишь услышав хриплое дыхание девушки, немного успокаивалась. Кажется, я бредила. Я говорила без перерыва, рассказывала о себе, о своих родителях, о Брэнде, о Роджере, о Курте, о Тэн Риде, о Шэннен и Эйприл, о Ниалле, об оборотнях, колдунах и демонах, - словом, обо всем на свете. Я не замолкала даже в обмороке.
Иногда, когда пересохшее горло отказывало мне, я слышала голоса. Порой они были совершенно незнакомыми, но частенько я слышала, к примеру, Курта или Эрика Рубина, а один раз даже услыхала маму. Вот и в тогда, когда до меня донесся бесконечно далекий голос Роджера, я даже не стала вслушиваться, потому что уже привыкла к подобным галлюцинациям. Однако голос все приближался, настойчиво повторяя мое имя, и в моем измученном мозгу промелькнула шальная мысль, что, возможно, это нечто большее, чем просто очередное наваждение.
- Родж? – несмело позвала я, но охрипшее горло меня подвело, и, сообразив, что так он меня ни за что не услышит, я откашлялась и закричала так громко, как только была способна, - Роджер! Мы здесь!
- Быстрее, это тут! – раздалось уже где-то совсем близко, - Да ломайте же эту чертову дверь!
Послышался грохот, полумрак помещении прорезали лучи фонарей, и, вначале ослепленная ими, я все же сумела разобрать, как ворвались люди в костюмах спасательной службы. Их было не меньше десятка, и впереди всех бежал Роджер. Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы подняться им навстречу.
- Дона! – Родж кинулся ко мне, - Как ты?
- Порядок, - я запахнула куртку, поскольку командир бригады уже начал осматривать меня цепким натренированным взглядом на предмет повреждений, а светить своим ранением мне вовсе не хотелось. Потом капитан заметил Марианну.
- Ребята, есть раненые! – окликнул он своих ребят и распорядился, - Поднимайте ее, только аккуратно.
- Прочь от нее руки, - прохрипела я. Я с трудом держалась на ногах, и мне приходилось использовать плечо Роджера в качестве опоры, однако при виде того, как двое парней в спецодежде шагнули к девушке, все внутри меня словно перевернулось. Как будто я вновь пережила взрыв доков.
- Мисс? – опешил спасатель, переводя удивленный взгляд с меня на окружающих и обратно, - Мисс, что Вы делаете?
- Не прикасайтесь к ней, - наклонившись, на что ушло, казалось, все мое чувство равновесия, я подняла девушку на руки и, пошатываясь, зашагала к выходу.
Два с лишним десятка недоуменных взглядов жгли мне спину, но я абсолютно их не замечала. Первым опомнился Роджер.
- Все в порядке, капитан, - поспешил успокоить он, хотя было ясно как божий день, что он сам пребывал в замешательстве.
На причале возле разрушенных доков скопился, казалось, весь город, завывали сирены, гомон стоял поистине оглушающий. Не обращая никакого внимания на снующих вокруг спасателей и зевак, я подошла к одной из машин «скорой помощи» и уложила Марианну на каталку. Рядом, как ни странно, в тот момент не было ни души, точно в радиусе десятка метров все вокруг просто вымерли.
- Дона! – ко мне уже бежал Роджер, и только теперь я разглядела сквозь пелену перед глазами, что его одежда и лицо вымазаны грязью и пылью. Впрочем, это открытие меня нимало не тронуло. Меня вообще ничто сейчас не волновало. Должно быть, поэтому пола моей куртки откинулась, и парень увидал мой окровавленный свитер.
- Боже, да ты ранена! Идем, я помогу тебе, - он положил руку мне на плечо и попытался увлечь меня к автомобилю, возле которого как раз топтались сестры Прескотт, высматривавшие нас в толпе.
Я лишь стряхнула его руку, но с места не двинулась.
- Вылечи Мари, - не глядя на парня, велела я.
- Что? – глаза Роджера широко распахнулись, - Ты рехнулась? Прямо здесь, у всех на виду?! Одумайся, Дона! Ею займутся медики. Идем, тебе помощь требуется больше, чем ей.
Я схватила его за лацканы куртки.
- Забудь обо мне! – я сорвалась на крик, хотя внутри оставалась совершенно спокойной, даже отстраненной, - Вылечи ее! Сейчас!!!
Несколько секунд Роджер ошарашено смотрел на меня, вероятно, прикидывая, не ударилась ли я головой, но попыток вразумить меня больше не предпринимал. Затем, обреченно вздохнув, он протянул ладонь над телом девушки. Золотистое свечение возвестило, что мое требование все-таки было выполнено. Когда исцеление завершилось, веки Мари дрогнули, но она оставалась без сознания.
Едва опасность для нее миновала, как внутри меня будто что-то сломалось. Неожиданно навалилась поистине смертельная усталость, и боль, казалось бы, уже отступившая, новой вспышкой пронзила сознание. Я почувствовала, что готова вот-вот свалиться с ног, и вынуждена была снова схватиться за Роджера. В глазах парня промелькнул страх, но я была не в состоянии даже сказать ему, что за меня не стоит переживать. Родж повел меня к автомобилю, поддерживая за талию, и, судя по напряженности его рук, он ожидал, что меня с минуты на минуту придется ловить.
Навстречу нам уже спешили сестры Прескотт, на лицах обеих была написана неподдельная тревога. Втроем они усадили меня в салон, хотя в тот момент для этого хватило бы и одного человека, ибо ни сопротивляться, ни стоять на ногах я уже не могла. Стоило мне сесть – и все поплыло перед глазами, и я с облегчением погрузилась в непроглядную темноту.
Глава 104.
Когда я очнулась, было раннее утро. Первым, что я отметила про себя, было отсутствие боли. Однако все тело непривычно ломило, точно после тяжелейшей работы, - даже во время усиленных тренировок я так не выматывалась. Восходящее солнце словно бы нехотя лило свои теплые лучи на мои закрытые веки, наполняя измученную оболочку ощущением легкости и покоя, и мне так хотелось продлить это состояние как можно дольше, однако, против моей воли, глаза сами собой распахнулись. Прошло несколько минут прежде, чем я сумела привыкнуть к полумраку и стала различать силуэты окружавшей меня мебели. Я находилась в своей комнате… Если только я могла считать ее таковой – дом-то принадлежал раньше Брэнде. На мне была чиста одежда и никакой бетонной пыли и запекшейся крови. Кто-то позаботился о моей гигиене, пока я была без сознания.
Тихонько скрипнула, открываясь, дверь, и в комнату проскользнула Эйприл. Очевидно, она не ожидала застать меня бодрствующей, впрочем, это открытие нисколько ее не расстроило, даже наоборот.
- Доброе утро, сестренка, - негромко произнесла она, направляясь к моей кровати, - Как самочувствие?
- Как будто на меня свалилось не меньше пятидесяти тонн кирпича, - честно призналась я. И правды в моих словах было гораздо больше, чем просто доля.
- Немудрено! – хмыкнула Прескотт, - После того, что случилось-то… - она осеклась и, прикусив губу, пропищала, - Ой, прости… Случайно вырвалось…
- Порядок, - улыбнулась я, испытав облегчение от того, что девушка старается обойти стороной неприятную тему, - Откуда вы узнали, что я в доках?
- Родж предположил, что ты именно там, - к Эйприл вновь вернулась ее привычная болтливость – все-таки она не умела долго сдерживать свой язык за зубами, - Признаться, мы не сразу тебя хватились. Ты вроде была у всех на виду – а потом вдруг бесследно исчезла. Мы сначала даже думали, что ты на нас обиделась… - девушка вновь оборвала себя, сообразив, что ее снова начинает заносить, и, вероятно, мысленно назвала себя дурой, - В общем, когда мы подъезжали к докам, раздался взрыв. Мне показалось, что асфальт под нами закачался. Спасателям потребовалось три часа, чтоб до вас добраться. Роджер сам вызвался идти с ними, - она помолчала, точно размышляя, стоит ли что-то добавлять, потом, все-таки решившись, проговорила уже медленней, - Видела бы ты его лицо, когда он уговаривал капитана взять его с собой. Он то кричал, то начинал упрашивать, даже, кажется, на угрозы пару раз срывался. Казалось, он готов небо и землю перевернуть!
- Это на него похоже, - задумчиво пробубнила я, - Всегда готов пожертвовать собой, даже если этого вовсе не требуется.
Я не собиралась обсуждать с Эйприл эту черту характера Роджера, скорее просто подумала вслух, однако Прескотт была не из тех, кто пропускает что-либо мимо ушей – даже если ее ушам это совершенно не предназначалось.
- Что ты имеешь в виду? – тут же ухватила меня за слово она.
- Да так, были прецеденты… - уклончиво отозвалась я. Вспоминать то, что произошло в Тэн Риде, у меня не было никакого желания. Что случилось в Тэн Риде – должно остаться в Тэн Риде, так я решила для себя.
За что мне нравилась Эйприл, так это за ее способность понимать, когда лучше взять свое любопытство под уздцы. А так же за умение резко менять тему.
- Шэннен говорит, там надо отсюда уезжать.
- Согласна.
- И как можно скорее. Она предлагала уехать сегодня, как только ты придешь в себя.
- Нет, - покачала я головой, - Завтра, не раньше.
Пока Эйприл переваривала услышанное, я поднялась с постели и, отыскав свои брюки, стала одеваться.
- Куда ты? – в спину мне спросила Прескотт.
- У меня есть одно незавершенное дело. Только не говори остальным. Я скоро вернусь – и мы отсюда смоемся.
Прежде, чем девушка успела остановить меня, я покинула комнату, оставив Эйприл в недоумении.
Глава 105.
Теплый ветер блуждал в ветвях деревьев, и, следуя за ним, щебетали птицы, и, если не присматриваться, то можно было бы убедить себя, что я иду по аллее парка, а не по кладбищу. Но мне почему-то не хотелось разубеждать себя, словно тихая ноющая боль, наполнявшая сердце, приносила мне смутное, горькое утешение.
Я присела возле скромного, но ухоженного надгробия и положила перед ним цветы. Четыре кремовых розы. Энн всегда их любила. Мне было известно об этом едва ли не с первой минуты нашего знакомства, но за все то время, что я провела возле нее, я так ни разу не подарила ей их. Почему? Как-то не нашла подходящего момента, а может, боялась не найти подходящих слов… Я и сама не знала, если быть до конца честной. Просто почему-то не сделала этого. Не успела, как выяснилось после.
Я провела кончиками пальцев по выгравированной на камне надписи. «Самой прекрасной дочери от скорбящих родителей. Спи крепко, малышка». Слова были холодными наощупь.
- Жаль, что все так получилось, - раздалось вдруг позади меня, и, едва не подпрыгнув от неожиданности, я резко развернулась, хотя уже знала, кого увижу.
На другой стороне аллеи стояла Марианна. На ней было черное летнее пальто, но, несмотря на это, ее залитый солнечным светом силуэт словно бы светился, точно она сама была маленьким солнцем.
Если бы я собиралась что-то сказать, то слова застряли бы у меня в горле. Однако на ум и так ничего не шло. Не то чтобы я была поражена, встретив девушку здесь… скорее, я просто была уверена, что ее здесь не будет.
- Я знала, что найду тебя тут, - Мари преодолела последние несколько ярдов, разделявшие нас, и встала рядом со мной, глядя на надгробие, - Раньше я сама часто сюда приходила. Мы с Энн росли вместе с трех лет. Она была моей лучшей подругой. Мне было трудно осознать, что ее больше нет, - она задумчиво глянула на небо, - Думаю, к этому невозможно привыкнуть.
- Зачем ты пришла? – я бы дорого дала за то, чтоб увидеть ее глаза, скрытые за стеклами солнцезащитных очков.
- Ты хотела сбежать, - девушка прямо взглянула на меня, и этот взгляд я почувствовала на своей коже даже сквозь очки, - Я не могла этого допустить.
Мне казалось, что в этом взгляде было и обвинение, и боль, и досада – но было ли там что-то помимо моего воображения?
- Ты не понимаешь, - отвернувшись, чтобы не видеть ее лица и не загонять себя в еще большую панику, я положила ладонь на надгробие. Камень, нагретый солнцем, все же был холоден, его сущность пробивалась наружу, будто символ того, что мне больше не удастся держать в себе свои страхи и переживания. И я не стала сопротивляться, - Все, кто мне дорог, исчезают из моей жизни. Мои родители, мой муж, Энн… - с какой-то отчаянной решимостью я прямо посмотрела на девушку, - Я не хочу, чтобы это случилось и с тобой. Ты – последнее, что у меня осталось. Что осталось от меня самой. Ты была переходом к новой жизни, но ты же – жизнь старая. Я не могу потерять еще и это.
- А ты не думала, что являешься тем же для меня? Ты боишься любить, но это означает обречь себя на одиночество, – Мари наконец-то сняла очки, поглядела, щурясь, на солнце, словно что-то прикидывая в уме, потом вновь воззрилась на меня, - Жизнь – она чтобы жить. Энн часто это повторяла. Ей все время казалось, что она что-то упускает. Что где-то там есть нечто, предназначенное ей, и она обязана это найти и не отпустить. Шанс нужно отыскать и схватить за хвост – так она шутила. По-твоему, она была неправа?
Я молчала. Нарочно или нет, но слова Марианны угодили в самую точку, больно уязвив меня. Безусловно, девушка говорила правду, и я очень хотела ей верить, но она была права и в другом – я боялась. Лицо Ниалла, искаженное болью, еще стояло у меня перед глазами по ночам, и голос отца, посылающий проклятия в адрес своей дочери, превратившейся в настоящее чудовище (словно это была моя прихоть!), все еще звучал у меня в ушах, и вопль Энн – первой девушки, которую я полюбила, - заставлял меня просыпаться в холодном поту. Где мне было взять храбрости, чтоб снова рискнуть и дать волю чувствам?
Я не могла смотреть Марианне в глаза, но этого и не требовалось – ее лицо, каждая его черточка навечно отпечатались у меня в голове, и, вновь и вновь обращаясь к ее образу, я с удивлением обнаружила то, чего никак не могла осознать в последние два дня. Перемена, случившаяся в Мари за этот год, была поистине поразительна. Конечно, глупо было бы это отрицать, учитывая срок, но все же теперь девушка казалась слишком… повзрослевшей, что ли. Как и я. Дона Робинс любила ту, прошлую Марианну, а я нынешняя, Адриана Блоуэр, любила Мари настоящую, ту, что стояла сейчас передо мной – со всеми ее страхами, пережитыми кошмарами, тяготами и невзгодами. Я вдруг осознала это необычайно ясно, точно всегда это знала.
- Полагаю, - медленно произнесла я наконец, подняв глаза, - я не вправе изменить твоего решения. И я даже не буду пытаться. Я сделаю так, как ты захочешь, - «Как делала и раньше. Все, что угодно, лишь бы увидеть твою улыбку». Последнюю часть я не произнесла вслух, но почему-то мне показалось, что в теплой и открытой улыбке, которой ответила мне Мари, было абсолютное понимание всего того, что осталось невысказанным.
Мы неторопливо пошли по аллее. Нам некуда было больше спешить. Разве мы не нашли то, что ждало нас так давно, и не поймали увертливый шанс?
Я открыла перед девушкой дверцу автомобиля и, прежде чем сесть самой, обернулась, повинуясь внезапному порыву. Возле ворот кладбища стояла Энн. Она казалась еще реальнее и живее, чем в том колдовском зеркале, сейчас, залитая ярким светом, в объятиях теплого летнего ветерка. Улыбнувшись, она едва заметно кивнула мне. Я усмехнулась и нырнула в салон машины.