Он пришёл в себя сразу без раскачки.
Было темно…
Нет, неверно. Было не темно, ибо понятие темно, темновато подразумевает наличие хоть какой-то толики света.
Там, где очнулся он, света не было…
То есть не было в принципе, вообще и никогда.
Он этого не видел и не чувствовал он это просто знал… Неважно откуда, но знал.
Времени не было тоже, как не было и того, что на языке философии называется материей и пространством. Он попытался пошевелиться – шевелить было нечем. Тела, то ли не было вообще, то ли он его не чувствовал. И тут до него, наконец, дошло – единственное, что было реальным так это его сознание.
Странно, но ни паники, ни сколь-нибудь приличного испуга он не испытывал.
Более того, он отметил, что с момента своего появления (в «погребе», как он назвал это место) здесь, он вообще пребывал в состоянии полнейшего покоя, если не сказать больше абсолютно-тупого безразличия и... абсолютно ко всему.
Пытаясь анализировать своё положение, и хоть как-то подчинить свои мысли элементарному порядку, он начал вспоминать то, как он попал сюда, но тщетно. Между ним и его ближайшим прошлым не было никакого мостика, никакой ниточки. Он знал кто он, откуда, и даже кто его родственники, но на этом всё и заканчивалось. И когда ему всё это изрядно надоело, он вдруг вспомнил «бешенную ванну», о которой прочёл когда-то в одном из рассказов Р. Брэдбэри. Собственно говоря, ничего такого бешеного в ней не было, ванна как ванна, вот только предназначалась она для очень специфического испытания кандидатов в космонавты.
Ванну заполняли водой, температура которой поддерживалась постоянно и была равна температуре нормального здорового человека, т.е. 36,6°. Плотность воды была такой же, как и плотность тканей человеческого тела, вот почему испытуемый мог свободно «висеть» в воде не опускаясь и не поднимаясь. А само испытание было до смешного простым – голого человека помещали в ванну, предварительно заклеив наглухо уши, рот и глаза, оставляли только ноздри, из которых выходили две трубки. Задание было ещё проще – расслабиться и… просто «висеть в пространстве» на глубине где-то около полуметра. А дальше…, а дальше вся простота кончалась. «Беда» начиналась где-то минут через двадцать пять-тридцать. Человек в ванне сначала терял пространственную ориентировку, потом у него расстраивалось восприятие своего тела (на жаргоне медиков «утрачивалось ощущение схемы тела»), потом он переставал понимать где он, и что он. Дальше-больше, у людей (в зависимости от их психо-эмоциональной конституции) начинались галлюцинации, судороги, эпилептические припадки и многие другие неприятные вещи. Процент отсева кандидатов был огромным, но!... овчинка стоила выделки, ибо тот, кто проходил это испытание мог лететь куда угодно и на сколь угодно долго.
-А что, очень даже, похоже – ничто, нигде и никак, - подумал он.
Сколько времени он так провисел он не знал. Он с удовольствием бы уснул, но спать было нечем, как нечем было есть, слышать, чувствовать…
Но!... в какой-то момент этого висения он вдруг понял, что что-то произошло, что-то очень неосязаемо и почти незаметно вокруг него начало меняться.
- А-а-а-а-а!..., вот оно что, тьма пошла на убыль. Ну, хоть что-то, - отметил он с интересом.
Потом как-то постепенно наступил свет, но не свет от солнца или другого источника, а просто Свет – ни от чего и ниоткуда. И опять непонятно. Свет был, но ничего не было – не было предметов, форм, очертаний, не было намёка хоть на какую-то материю. Просто был Свет.
И вдруг…!
И вдруг всё и сразу проявилось, а главное к нему вернулась память.
Он стоял рядом с местом падения своего самолёта, который тщетно пытался посадить «на брюхо», после того как сразу остановились оба двигателя. И всё это, оказывается, происходило каких-то пятнадцать минут назад…
Капитан Рябинин – военный лётчик первого класса и не просто лётчик, а лётчик-инструктор – элита авиации. Именно эти лётчики, скромные и незаметные, обучают лётный состав ВВС всех стран мира, то есть там, где есть хоть какой-то намёк на авиацию.
Он стоял рядом с местом падения своего самолёта…
Полётное задание было простым – «…полет в зону для отработки пилотирования самолёта на одном двигателе». Непростым было одно – курсант. Здоровый бугай, метр восемьдесят пять, КМС по классической борьбе, сильный и тупой как бегемот. На его фоне маленький и сухощавый Паша Рябинин был как микроб на блюде. Вот, собственно, и вся преамбула.
В пилотажной зоне Паша, предупредив курсанта о начале манёвра, убрал газ правого двигателя и самолёт мощно и неудержимо повело вправо и вниз. Вот здесь курсант, как говорят у пилотов и «дал ногу по двигателю...». Дальше всё было в строгом соответствии с законами аэродинамики и физики – самолёт крутанул бочку. Всё бы ничего, но на Ил-28-м (кстати, великолепном фронтовом бомбардировщике, который по натовской терминологии назывался «butcher – мясник») нет, а главное, никогда и не было бака перевёрнутого полёта. Ну, не летал он кверху колёсами…, НЕ ЛЕ-ТАЛ! И даже не был к этому приспособлен ни в коей мере... Короткий, почти мгновенный перерыв в подаче топлива и… двигатели «погасли», погасли сразу же и окончательно!
И главное оба…!
Всё бы ничего, но высота, высота-а-а…!
А вот её-то как раз и не было. Задание выполнялось на тысяча двести…, пока прочухались с запуском двигателя, пока разбирались у кого какой тумблёр надо включать – потеряли высоту, а под ним-и-и-и – сплошь овраги, буераки да пруды. И угадал Паша не куда-нибудь, а именно в такой вот пруд… В самую кромку берега…
Он вдруг вспомнил.
- Чёрт, наши на аэродроме ничего ж не знают!
В воздухе он ведь как думал,
- Щас запустим движки, потом доложу, - а не вышло.
Не успел он всё это передумать, как тут же очутился на аэродроме, рядом с комэской. Тот стоял около КДП и нервно курил. Паша подойдя к нему вплотную, приложил руку к козырьку и сказал,
- Товарищ подполковник разрешите доложить, - но тот даже ухом не повёл, несмотря на то, что Пашка стоял напротив, в каком-то полуметре от него. Пашка доложил ещё раз и, немея от ужаса, понял, что что-то не так. Он протянул руку и тронул командира за плечо – рука прошла сквозь тело, как сквозь воздух. Глюки, подумал он и ущипнул себя за ухо – нет, всё нормально, больно. Он ещё и ещё раз пытался взять комэску то за плечо, то за руку, то просто махал рукой перед лицом – бесполезно...
Тем временем потихоньку стал собираться народ – свободные от полётов лётчики, технота, солдаты и все говорили о какой-то катастрофе. И тут, наконец, до Пашки дошло… Говорили о нём… И упал сегодня именно его самолёт, и это именно он сегодня убился насмерть, и что нет его больше, и никогда не будет среди этих до боли знакомых мужиков в синих комбинезонах.
- Ну и кто я теперь, а? – холодея от ужаса, подумал он. И сам себе ответил,
- Ты Паша – дух бесплотный, попросту говоря, привидение, вот так вот…
- Так, хорошо, а делать-то теперь что…?
А и правда, что?!...........