Фраза рождается на свет хорошей и дурной в одно и то же время. Тайна заключается в повороте, едва ощутимом.
Бабель Исаак Эммануилович
Почему-то последним вытряхивается из тайника
То, что на дне, а лежащее на поверхности кажется нудным,
Суетливым, случайным, ненужным, и гладит рука
Серебристую ребристую клавиатуру, крутые бока
Одиночества, свернувшегося на коленях клубочком уютным.
Кира Грозная
«РЮРИКОВ работал переводчиком рукописей с древнерусского на церковнославянский. Издательство платило ему черной неблагодарностью плюс премиальные ко Дню рождения Кирилла и Мефодия. А, с учетом оплачиваемых лекций о зачинателе жанра политического анекдота Бояне, Рюрикову было вполне по карману перемежать вчерашние щи завтрашней кашей. И однажды – что вовсе не диво на Руси – он женился на голодный желудок.
За неделю пролетел медовый месяц, утекли по усам Рюрикова сладкие любовные утехи. Молодая жена безо всяких прелюдий стала вдруг ленива, угрюма, как полонянка, которую готовят на заклание капризному богу плодородия.
– О чем плачешь, Ярославна? – спросил Рюриков жену. – Улыбнись, родная, зарплату я принес.»
© Арабов.В, 2001
«Флегматики»
http://proza.ru/2001/10/12-32
«Помолчав, я задаю следующий вопрос:
- А как вы до этого додумались?
- Так, по иоду же.
- ???
- Иод – "Иосиф Отдал Душу". Пятьдесят третий элемент. Тут совсем просто. Пятого числа третьего месяца пятьдесят третьего года.
Мне необходимо сесть. Он наслаждался ситуацией.
- Ты знаешь, почему русские - избранный народ?
- Почему?
- Потому что мы - Менделеев и я, - русские. Ему во сне явилась периодическая таблица, универсальное знание. В ней зашифрована вся информация, вся мудрость. Но он не знал, ЧТО ему дали в руки. Он не смог ее полностью расшифровать. И вот, через сто лет прихожу я, и получаю ключ к этому шифру. И снова во сне.»
© Юлия Алехина, 2001
«Менделеев и Сказки»
http://proza.ru/2001/04/22-51
«Бульон его совершенно прозрачен и не оставляет золотистой жирности на стенках небольшой белой кастрюльки. Светлое куриное мясо, умело нащипанное небольшими кусочками, хорошо видно сквозь слой бульона. Оно аккуратно занесено крупными, наполовину раскрывшимися во время варки рисинками, кубическими кусочками картошки, полупрозрачными чешуйками лука, красными короткими перышками морковки. Вся эта панически питательная картина неторопливо зреет у меня перед глазами, течет запахом по ноздрям, достигает носоглотки и… тут я просыпаюсь».
© Lisnerpa, 2003
«и снится мне суп»
http://proza.ru/2003/05/06-59
«Твои отношения с моей женой – целая история, поддернутая легкой шизофренией. Так получилось, что познакомил вас я сам. Получилось почти случайно, на улице, лоб в лоб. Мы заходили в бутик на Красноармейской, ты выходила. Столкнувшись – замерли. Я и ты. Жена же замерла за компанию. «Привет!» «Привет…» «Это мой… консультант по сделкам на бирже» «О! Скоро будем богатыми…»
Потом выбирали тебе платье для коктейля. Ты же попросила совета. А это на полтора часа умилительного общения на грани, опять на грани. А потом – ужин у нас дома. Вы так хорошо подружились. Внешне. А на самом деле, давно уже все поняли. Только я один все еще держал дистанцию и обнимал вас только вместе. Ваши секретничанья одновременно заводили и холодили. А ночь, когда ты была в нашем доме! Конечно же, такси вызвать уже нельзя было – половина двенадцатого ночи. Такая поздняя ночь! Ужас. Ну да, еще утро. Ты в пижамке жены. За столом на кухне в полседьмого. Так рано в этом доме вставал только один человек – это я. Доливая молоко тебе в хлопья, я целовал тебя в шею, страстно изогнувшуюся от бесконечной изматывающей ночи…
Что это было? Тихо, только тихо. Не спеши. Она услышит.»
© Валерий Белолис, 2004
«На расстоянии или День сурка»
http://proza.ru/2004/09/01-61
«Геша в свои шестьдесят лет хотел в этой жизни только одного - уехать из Ершова и чтобы его не искали. Уехать сразу после погребения, захватив с собой любимую женщину, собаку и грузовик денег.
Но не тут-то было: в тот первый раз опера спугнули его голосами, он как раз уже вылез и хоронился за пеньком - и оттуда услышал, что его подозревают в краже картины из местного музея. Опера были уверены - будто бы сперва Геша украл картину, за картину Гешу кто-то убил - и если найти убийц Геши - найдётся и картина или наоборот: если найдётся картина, значит, её новоиспеченный хозяин - убийца Геши, который картину стибрил.
Эта версия могла бы раскрыть сразу два взбудораживших город преступления.
- Сразу и одновременно! - повторял ровно две недели майор Кобздев, которому версия пришла в голову…
И Геша был вынужден вместо Лазурного берега - оставаться в Ершове, чтобы узнать - что в итоге выяснится? Так как картины он в глаза не видел, в музее за шестьдесят лет был один раз, когда учился в школе, и надо вам сказать - и без картин деньги к нему лились рекой.»
© Борминская Светлана, 2005
«А ты люби меня»
http://proza.ru/2005/09/05-159
«- Нет, нет. Ты не понимаешь. Дверь совсем распоясалась! Мне долги отдали. Все… Даже школьные друзья. А позавчера, решением Мосгорсуда, все мои акции МММ обналичили. Я уже и забыл про них. С девяносто четвертого года, когда «пирамида» рухнула, плюнул на все…, а они деньги вернули…, с процентами, мне одному… представляешь!
- Да, это круто! – я встал и присвистнул. В такое, действительно, было трудно поверить.
- …Бытовую технику мне подарили от рекламной компании. Вторые сутки не сплю, со страхом рассвет встречаю, лишний раз на улицу боюсь выйти…Все это - как сон, наваждение.
- А ключи? – я уставился на Генку.
- Последний остался, вот! – он полез в карман и вытащил ключ. – Сегодня последний день, завтра – всё!»
© Александр Грозный, 2006
«Дверь, за которой исполняются желания»
http://www.proza.ru/2006/09/09-211
«Сначала у окна было тихо. Потом Катя стала различать – чуть-чуть – капель. Капало с тюремной крыши, с ограды, с деревьев. Вяло посипывал ветер под стрехой… Наконец с воли, с кладбищенских берез, слетела стайка голубей, зауркала, зашумела на окне. «Божьи птицы… Вольные…» – подумала Катя, и из глаз ее потекли радостные слезы. Она улыбалась – и отирала слезу за слезой. Она забралась на нары, встала на носочки – чтобы видеть, как над кромкой оконной ниши нет-нет да приподнимется птичье крыло, покажется обегающий стаю голубенок. «Вольные… Вольные…» – повторяла про себя она.
И вдруг ей припомнились маменькины слова: «Тебе уж к тридцати будет… Кто ж замуж тебя возьмет?» Катины слезы сами остановились и она ясно поняла маму. Она будто заглянула в свои тридцать лет и увидела там будущую неминучую пустоту…»
© Сергей Черняев, 2005
«Кружева»
http://www.proza.ru/2005/05/26-14
««Да и хрен с тобой, мне больше достанется», - подумал Гриня, подцепил вилкой огурец, поднес стопку ко рту. И тут произошло что-то странное. Рука его словно окостенела, застыла в воздухе, губы скривились, и он всем своим нутром вдруг понял, что пить ему не хочется. Да еще ко всему (Гриня долго потом еще не мог сам себе признаться в этом) услышал он чей-то властный голос: «Не пей!». Он поставил стопку, внимательно осмотрелся по сторонам, будто и в самом деле кто-то посторонний мог быть рядом – тот самый, который мешал ему выпить. Никого, конечно же, на кухне не было. Нинка – и та давно в комнату ушла, на пару с дочкой концерт какой-то по телевизору смотрят. «Тьфу, черт! Привидится же!», - Гриня аж плюнул в сердцах и снова взялся за стопку. Вторая попытка закончилась столь же плачевно, как и первая.»
© Александр Козловский, 2006
«Заговор»
http://www.proza.ru/2006/09/30-183
«Обоим ревниво показалось, что где-то видели друг-друга... А кто знает, может и видели...
«Бывший пациент... - решил первый, - надо кивнуть...»
« Наверное, где-то нас знакомили, - подумал второй. - На банкете после премьеры, что ли?.. »
Он немедленно подобрел во взгляде.
Первый принял любезную мину и кивнул.
Второй немедленно ответил и даже помахал рукой.
Толпа подтолкнула, и первому ничего не оставалось, как притиснуться ко второму.
- Кого я вижу! – воскликнул он и крепко пожал руку артиста.
С бОльшим успехом в конце этого возгласа он мог бы поставить вопросительный знак.
- Приветствую! – второй широко улыбнулся, пропустив первого галантным жестом к эскалатору.
«А мы на «Вы» или на «Ты?» – судорожно подумал первый...»
© Заза Датишвили, 2008
«Дежа вю?..»
http://proza.ru/2008/10/22/333
«Лифт как бы служил дополнительной комнатой для каждого, но – единственной для потерявшей возраст кошки, которую катали все, но никто не забирал к себе; она выросла в этом доме, мурлыкала каждому песню, различала “своих” и “чужих”; рожала в подвале котят; отзывалась на все клички – если их сложить и перевести на наш язык, то её имя звучало бы так: Стоп! Не больше девяти – по возможным кошачьим жизням.
Особая ода – для мусоропровода. По этому изобретению человечества каждый провожал частицу ненужного себя (в пакетиках синих и чёрных) в последний путь – как репетиция неизбежного события… А так, по чуть-чуть, и менее трагично будет… Ещё по нему бегают крысы – любимая тема тёти Тони, работницы ЖК со стажем всей жизни.»
© Андрей Костинский, 2009
«ДОМ»
http://proza.ru/2009/09/05/735
«Вот, всю ночь глаз не сомкнувши, пошла Надя перед рассветом к зернохранилищу, на другой конец деревни. Не прямо пошла, а, чтоб никто не заметил, двинулась огородами, делая большой крюк. Идет, над полями светлеет уж, и дождик моросит теплый. И запах такой — травы и земли, прямо петь хочется. И вместе с этим запахом жизнь, будущая, счастливая, наполняет Наденьку приятной дрожью и радостью. А страшно. Но и страх, что маленьким комочком собрался в животе под сердцем, тоже сейчас приятен. А вот и жито — высокие, крытые брезентом холмы за оградой. На ее счастье, сторож, уберегаясь от дождя, сидел в своей будочке. Надя подползла к ближайшей куче и стала наполнять мешок. Она разгребала зерно, и зерно звенело, как речная галька в металлической посуде, громко. Очень громко. Дождевые капли падали на траву, будто на проволоку, и звенели, звенели. И Надин халатик хрустел, как фольга, и далекие петушиные крики лязгали железом».
© Владимир Некрасов, 2009
«Медный кот»
http://proza.ru/2009/07/16/172
«Люди живут как танцуют. Кто красиво и толково, кто пьяно, кто похабно. На северах Димон разыгрывал из себя другого. Не себя. Всей повадкой своей вопиял: «Вот трагедия моей жизни! Смотрите»!
Женщины очень жалели широкого, крепкого, синеглазого блондина, неприкаянного, бездомного, облапошенного Чугунова. А для него бабье на воле походило на масляные цветы на торте. Димона от них подташнивало, он бабью научился делать очень больно. Так больно, чтобы приглушить свое нутро, не взорваться на работе в ИК, не убить кого-нибудь. Начальника своего, капитана Михальченко Николая Петровича - не убить. Оладушку его пухленько-сладкую - не убить.
Нашел выход злобе.»
© Вита Лемех, 2011
«Цирик»
http://proza.ru/2011/04/19/1316
продолжение http://proza.ru/2011/08/26/847