Я от умиления чуть было не расплакался. Так произошла моя вторая встреча с Качаловым и вторая встреча с Козловским.
Началась трапеза. Первый тост, естественно, был за скорое окончание войны. А дальше - за театр, за искусство, за здоровье.
Козловский поднял тост - "За наших патриархов, сказал он, обращаясь к великолепной Троице". Я робко с волнением добавил: "Верую в Вас! Хочу всегда видеть и слышать Вас!"
Приблизительно через час, патриархи сказали покойной ночи и попрощались с нами. А Козловский остался и добавил на стол коньяк. А дальше произошло необыкновенное. Козловский пел! Пел темпераментно, задушевно и с такой отдачей, которую я видел у него один только раз.
В 1939 году в Кремле на приеме Ленинградских театров.
Довольно долго мы засиделись на этом необыкновенном концерте-застолье и не хотелось уходить на боковую. А на утро, еще до завтрака, я наслаждался красотой Архангельского парка. Потом присел на скамейку. Хотелось о многом подумать. Вдруг появился Качалов, он шел с тростью в руках, своей необыкновенной походкой. Подошел ко мне, поздоровался, справился о самлчувствии и присел. Я в свою очередь поинтересовался его здоровьем, напомнил ему о памятной для меня встречи в Тбилиси и началась беседа на театральную тему.
Я, конечно, вспоминал роли, сыгранные Качаловым, он вспоминал свою молодость, интересовался моей актерской жизнью и было мне как никогда хорошо. Человеческая гармония этого человека вдохновляла меня на дальнейшую жизнь. Уехал я из Архангельского обогащенным!
А тем временем Людмила Скопина, с которой мы очень дружили в театре комедии в Ленинграде и человечески и творчески, усиленно соблазняла меня перейти в Театр Транспорта, где она успешно работала под руководством супруга и великолепного режисера Н.В.Петрова.
Предложение это было действительно соблазнительным, ибо я мог придти туда вместе с Марочкой и опять вернуться в мою любимую Москву и покинуть, хотя и великолепный, Ленинград, но с которым я никак не мог сродниться, а страшные воспоминания блокады на всю жизнь залегли в душу мою.
В результате я принял предложение Николая Васильевича Петрова вступить в труппу Центрального Театра Транспорта совместно с Марочкой. !-го февраля 1945 года мы пришли в театр. Война еще громыхала, но уже далеко от Москвы. Но город был еще на военном положении и затемнялся. А мы с Марочкой часто навещали по вечерам Милочку Давидович с Сашей Смирновым, проживающих недалеко от нас в Трехпрудном переулке. Иногда мы задерживались у них в застолье и приходилось украдкой возвращаться домой по затемненным синим светом переулкам. А быват в их доме было интересно. Оба они радовали нас своим одаренным юмором и человечностью.