Чтобы добраться домой я пересел вчера с шестой на вторую ветку парижского метро на станции « Nation ».
А в это время в Париже уже был вечер и темно, но фонари так били в глаза, что ту огромную луну, которая только приблизилась на минимальное расстояние к Земле и еще не сильно то отблизилась и видимо должна была быть огромной в небе, так вот эту огромную луну из-за бьющего света фонарей, хоть глаз выколи цыганской иголкой купленной давеча на арабском рынке, видно в Париже и не было.
И только поезд начал закрывать двери и хотел было тронуться с места, как две
тощие ручонки пролезли в узкую щель между двумя створками и попытались их
раскрыть.
А в это время уже все кафе Парижа были заполнены толпами туристов, одетых ровно так, чтобы видя их можно было смело заявить “Ну и в зоопарк же я попал”. И весь этот “зоопарк” расположился преимущественно на Трокадеро и Монмартре, а на Монмартре еще и выстроились очереди к красной мельнице и подобным тому заведениям, в ожидании чуда расчудесного и чего-то запретного, сверхъестественно-неожиданного от задирания танцорками пышных юбок в тактмузыке “Какн-кан”, а иногда и вовсе безвкусного пошлого стриптиза, коий можно наблюдать в “элитном” ночном клубе тех провинциальных городов, откуда турист и пожаловал.
Одна ручонка быстро выскользнула из щели, но вторая оставалась там, не давая поезду сдвинуться с места. Однако и машинист не уступал, видя на мониторе ситуацию, даже и не попытался открыть дверь.
А Париж цвел. Цвел, судя по всему, вишнями, яблонями и еще какой-то желтой чушью. А цвел не Париж, а деревья в Париже, а деревьев в Париже самая малость, так что и сказать нельзя, что цвел Париж, поскольку даже сакура в Люксембургском саду не цвела. И не цвела то она не потому, что не срок или не потому, что ее там нет, а потому что, когда приехали мы в Люксембургский сад, который аккурат напротив той кафешки, где кроме влюбленных во Францию туристов есть еще и самые вкусные круасаны в Париже, а значит и в целой Франции, включая Корсику и океанские завоевания, тот самый сад был закрыт. А поскольку он был закрыт, то не могу я вам сказать цвела ли сакура в том саду, а значит, в моей вселенной сакура в Люксембургском саду ни разу не цвела!
Состязание же в итоге выиграло тело, просунувшее руку в щель, двери распахнулись и тело вошло.
Зато однозначно известно, что сакура цвела на Дефансе. Потому что там мы тоже вчера побывали и увидели цветущие деревья, в которых даже было решено сфотографироваться, поскольку цвели она и вовсе не противно.
Вошла как будто бы даже женщина с папироской и рваных джинсах, и начала задымлять весь вагон.
И только я засунул себя меж цветущий сакурой деревьев, как тут же услышал, что пора бы мне вылезти, а точнее сгинуть оттуда поскольку некая великовозрастная барышня стран СНГ решила сфотографировать это красивое дерево, а я ей мешаю. То, что у меня не было слов – это…
Как кстати не было слов и у пассажиров метро поезда линии “2”, которые почуяли дым сигарет без ментола. Но были те французы настолько вежливы, насколько и я был вежлив, отойдя и дав сфотографировать дерево нахалке. И не сказали они ничего уже другой нахалке в подраных джинсах и с папироской, только погудели меж собой. Но и последняя нахалка оказалась столь вежливой, как тот мужик, про которого намедни пел похабные песни мальчонка под гитару, а он за ним по всему Парижу бегал с ботинком и не мог кинуть этот ботинок ровно из вежливости, потому что повсюду стояли припаркованные авто. И эта нахалка смогла стряхнуть пепел и кинуть бычок на пол, однако не смогла растолкать топу возле дверей и проехала свою станцию.
И чтобы хоть какое-то добро произошло в этот вечер в Париже, я придя домой, решил помочь своей соседке взломать ее заклинивший почтовый ящик, за что она была чрезмерно мне благодарно и выразила удовольствие от прослушиваемой мной в наушниках музыки, что в свою очередь было и мне приятно…
А в это время зажглась своими мурашками (с) Эйфелева башня, а тысячи изумленных туристов и в кафе на Тракадеро и в других местах, откуда башню видно, сделали “ооООО!!!”, отчего не смог удержаться в свое время даже я.