Я - русская.
Мне не стыдно, потому что со мной рядом святые и иконописцы, поэты и художники, философы и композиторы, не будь их, я бы изменила фамилию.
Но я не могу без них.
Они – мое единственное начало.
Оправдание всего произошедшего.
Россия – это они.
А еще души, невидящими глазами смотрящие на летящий снег.
Даже когда не могу простить прошлое и не могу придумать объяснение, почему я должна была родиться в Геленджике, который веками населяло племя натухайцев, исчезнувшее благодаря России, я пытаюсь, пытаюсь, пытаюсь восстановить ткань судьбы.
Ты только там, куда ты идешь.
Там, где ты есть, тебя уже нет.
«Гупсыси псалъэ, зыплъыхьи т1ыс» (адыг.) - «Подумай и говори, осмотри и садись».
Я гналась за собой чистой.
Бесстрашной.
Сильной.
С одной стороны от меня стоял призрак с рожей свиньи. Моей рожей.
С другой - рога козы, новоявленной художницы, возомнившей себя гением.
Мне нужно было взять обратно свою жизнь.
Она была рядом.
Но все время убегала от меня.
Он выковал из меня клинок. Я же пыталась снова нацепить на себя куриные перья.
Простите меня.
Мне часто становится просто невыносимо.
Меньше слов.
Я захожу в старый-старый дом с охапкой сухих веток.
У меня от жары кружиться голова.
Я бросаю на старую каменную лежанку бумажки со стихами, которые, как птицы, часто врываются в утро и сидят там, пока я их не вытащу на свет.
Эти бумажки мучают меня, поэтому я хочу растопить ими очаг.
Меня мучают буквы, люди вокруг, слова, собственная слабость, невозможность не реагировать на мир, раздражение к тем, кто меня раздражает, зависть к тем, кто свободен.
Я хочу собрать все внутри, как хворост, как засушенных птенцов, и поджечь, чтобы стать тихой.
Я не могу изолировать себя от жизни, она мне нужна, просто хочу сжечь все, что было мной.
Двадцать, тридцать лет, которые сделали из меня соломенное чучело.
И я сжигаю.
А потом разгребаю угли и подвешиваю над ними котелок с водой.
На своем собственном пепелище вскипячу воду и заварю чай.
Потом нарву ягод ежевики, приглашу на чаепитие кота, собаку, пару белок и синепузую сойку.
Уи псалъэ гъэIэси, уи нэмыс гъэбыдэ (адыг.) – «Ограничь свою речь и укрепи намыс».
«Что отмечаем?» - протрещит сойка.
«Смерть одного чучела».
«А-а, это чучело с поля подсолнухов, которое между холмами. Я за него ог-ро-менно рада!».
«Это чучело из чучел», - насыпаю сойке ягод ежевики. «Единственная достойная вещь, которая в нем была, это дырявая голова».
Сойка отчаливает, оставив на столе следы своего пребывания. Кот и собака тихо посапывают в углу.
В этой избушке посереди макушек деревьев я остаюсь.
Сушить грибы, носить ветки для огня и знать, что каждый день - последний.
Любовь меняется, потому что меняются люди. Они переросли любовь, которую создали. Но есть другая, которая объединяет в себе все виды: божественную, детскую, старческую, братскую, небесную, по-ту-реальную, к мертвым, живым, животным.
Она делает человека менее счастливым, но более другим.
Она рождает человека в человеке.
Псэ зыхэту хъуам гушlэгъу хуэшlын ***йшъ(адыг.) – «Необходимо сочувствовать всем существам, в которых есть душа».
На Руси купцом считали человека, который трижды разорился и трижды встал на ноги.
Первый раз меня скинули с небес, в которые я проскреблась, и те небеса назывались Harvard University. Так я не стала искусствоведом. Второй раз меня скинули с успешной карьеры в одной из крупнейших корпораций. Так я не стала управленцем. Третий раз - с небес бизнеса, у основания которого я стояла, и который ломал всех на своем пути. Так я не стала богатым человеком. Во всех этих падениях была виновата любовь, скорее так – любовь всегда срабатывала как стоп-кран, и падения заканчивались в моем родном городе на берегу Черного моря, где я еще долго не могла понять, что же со мной произошло.
Я поднималась. И только потом понимала, что самое сложное это не пережить крушение, а успеть вовремя переключиться в невесомость. Ведь именно в ней, когда ты видишь мир далеко-далеко внизу, приходит, втекает главное: изменение.
Принять в себя пространство боли.
«Мысль должна быть длинной, речь – короткой» (адыг.)
Они создали идеальную систему, которая не могла быть рождена ни в одной современной религии.
Кодекс уважения.
Уважения к женщине, к старикам, уважения к ребенку, уважения к гостю, уважения к самому себе.
Это было какое-то понимание, пришедшее из далекого прошлого, которое была для нас всех - будущим.
Бзылъфыгъэм жьыгъэ раты(адыг.) -«Женщин почитают как старших».
Кавказ был изолирован от мира, и именно благодаря этой изоляции они сохранили все это.
Этическое, социальное сознание было следующим витком человечества, и носителями его были те, кого Россия считала разбойниками.
Откуда?
В истории нет ошибок, надо просто очень сильно захотеть вспомнить, и это будет дорога в будущее.
Нэмысыншэр нэсыпыншэщ, (адыг.) - «Лишенный почтительности лишается счастья».
Держите меня те, кто меня любит и слышит. На земле и на небе. Кто знает лучшее во мне.
Просто держите.
Прометей был прикован к кавказской скале. Одни считают, что это гора Фетш в Адыгее, другие – что это Орлиные скалы в Сочи. Есть версии даже о мысе Утриш и о горе Эльбрус. Какой бы ни была скала, но Он был, о нем есть сказания повсеместно на Кавказе.
Енох написал, что боги научили всему людей, а потом смешались с ними и породили великанов, за что и были наказаны. Книгу Еноха, один из самых уважаемых апокрифов, не включили в Библию, потому что никто ничего не мог в ней понять.
Италия была образована после извержения вулкана, произошедшего 20 000 лет назад. Мягкий вулканический камень, туф, остывшую лаву, этруски использовали для строительства своих гробниц и храмов. Они приплыли с востока и выбрали Италию новой родиной. Их искусство совершенно.
История человечества такая маленькая.
Мы можем провести прямую линию от трилогии Эсхила до фильма «Матрица».
Какой огонь принес Прометей людям?
Скрипят цикады, а дождь все не идет.
Цlыфым кlуэчlэ лыеу хэлъыр акъылы (адыг.) – «В резерве человека сила разума».
Мы только родились.
И даже еще не проснулись.