Название на обложке гласило: «Пособие по борьбе с мелкими грызунами». Книга пред-ставляла собой стопку прошитых тесьмой пергаментных листов, помещённых во внуши-тельного размера деревянную обложку, обтянутую тесненной кожей. Обложка была выпол-нена в виде короба с защелкой, видимо с той целью, чтобы эти самые грызуны, не смогли добраться до текста, содержание которого, как следовало из названия, могло на практике весьма скверно отразиться на их здоровье.
Мягкий, чуть приглушенный свет, создаваемый пещерными светлячками, облепившими каменный свод пещеры, мерно стекал на страницы книги. Помещённая на большой, плоский валун, заменявший стол, она резко контрастировала подсвеченной белизной своих листов с остальным полумраком пещеры, отчего казалось, что книга светится. Дракон, водрузив на нос очки, был погружен в чтение. Периодически он облизывал палец и переворачивал очередную страницу.
Достать книгу было непросто. Конечно, можно было просто прийти и попросить, тем самым объявив о своём существовании, что в свою очередь означало бы конец спокойной жизни, таким приверженным поклонником которой он был. Поэтому пришлось провести не заметную ночную вылазку с целью добычи информации. А проще говоря – стибрить.
Пробрать в деревню было нелегко (а много ли вариантов маскировки может быть у дракона – холм или стог сена, и то, если он не освещён и находиться с подветренной стороны). Но всё прошло как нельзя лучше: не считая нескольких случайно сломанных заборов и двери библиотеки открытой вместе с косяком и небольшой частью стены, – удалось почти не наследить.
Причиной всему беспокойству, послужил маленький, навязчивый комок немытой шерсти, гордо носящий при этом название – мышь. Она пожаловала как-то ночью, возвестив о своем появлении шорохом и отчаянной вознёй в дальнем углу пещеры. Но поскольку драконы, а тем более драконы в возрасте, спят не только крепко, но довольно часто и долго, это триумфальное заселение долгое время оставалось не замеченным.
Да и, казалось бы, какое дело большому сильному зверю до какого-то мелкого трусли-вого зверька, пусть живет себе тихонько под своим камнем. Но мышь, страдающая ком-плексом гигантомании (а скорее получавшая от этого извращённое удовольствие), оказалась абсолютно противоположного мнения о форме сосуществования двух видов в одной, от-дельно взятой, пещере, претендуя на всю жилплощадь. Поскольку долгое время спящий дракон никак не реагировал на появление нового жильца, мышь со всей своей мышиной уверенностью решила, что он умер. Это значительно упрощало процесс обживания, к тому же обеспечивало пищей на неопределённо бесконечный срок, поэтому данное предположе-ние было тут же проверено методом вонзания мышиных зубов в кончик драконьего хвоста. Дракон вздрогнул. Он медленно поднялся и замотал головой, с шумов втягивая носом воздух. Наконец он заметил обидчика. Нависая всем своим ростом, он, опустив голову к самому полу и щурясь спросонья слабыми глазами, сверху вниз изумлённо глядел на зверька. Мышь, задрав мордочку, не менее удивлённо таращилась на него. Дракон попытался её поймать. С видимой неохотой, наконец уверовав в ошибочность своего предположения относительно положения дракона в промежутке между жизнь и смертью, мышь юркнула от надвигающихся когтей меж его лап. Дракон постарался наугад схватить мечущегося под ним зверька то одной, то другой лапой. Эти безуспешные попытки, напоминающие со сто-роны чудаковатый, ритуальный танец, закончились тем, что он окончательно потерял мышь, а заодно и координацию, и рухнул наземь с переплетенными собственными конеч-ностями. Решив, что такой «охотник» ей не помеха, а своих планов относительно пещеры она менять не собиралась, мышь развила бурную деятельность.
С каждым днём соседство с ней становилось всё нестерпимей.
Сначала стали исчезать припасы, причём в количествах никак не соотносящихся с раз-мерами их похитителя. Можно было предположить, что это не мышь, а как минимум какой-то вечно голодный бобёр-переросток. Остающиеся продукты были по-хозяйски понадкусаны. Создание бесконечных тайников для наворованного сопровождалось постоянным шумом и скрежетов, кучами нарытой земли, разбросанными по всей пещере корнями, травой и прочим понатасканным не пойми откуда мусором. Понятие о культуре пищеварения и личной гигиены у грызуна отсутствовали. Ставшие витать в воздухе запахи имели мало общего с благоуханием и оставляли желать лучшего.
Любимое времяпрепровождение дракона – безмятежный сон и благородные размышле-ния, сон в которых преобладал, – оказались под угрозой.
Очень не приятно поутру обнаруживать сооруженное на твоей голове гнездо или вы-тряхивать из созданной в твоем ухе временной кладовой объедки. И уж совсем не выноси-мо просыпаться оттого, что в твоей ноздре тоже кто-то спит.
Результаты бесконечных попыток поймать мышь мало отличались от первой.
Последней каплей стали усы, обгрызенные самым бесстыдным образом. Чаша терпения переполнилась настолько, что окончательно затопила последние островки миролюбия.
Дракон закрыл книгу, тяжело вздохнул и, рассеяно постукивая когтем по обложке, прислушался. Мышь уже довольно длительное время не подавала никаких признаков присутствия – видимо где-то затаившись, готовила новую вылазку.
«Нет, ну и где же справедливость?! – подумал дракон, – Какая-то ничтожная, бесстыжая мелочь пузатая, которая и живет-то несколько лет, так безнаказанно может третировать меня прожившего триста лет, мудрого и благородного дракона!»
Ещё раз тяжело вздохнув, он небрежным движением спихнул книгу с камня. Подняв небольшое облачко пыли, книга всей своей тяжестью плюхнулась на пол, издав при этом сдавленное: «ПИСК!»
Дракон кончиком когтя приподнял книгу за один краешек и осторожно заглянул под неё. Его морда выразила очень сложное чувство, совместившее в себе одновременно удов-летворение и брезгливость.
«А книга-то оказалась полезной» – с уверенностью признал он.