В небольшой комнате было двое. Одному на вид около сорока, второму – лет двадцать пять.
- Ну что готов? Пиши.
- Синельников Иннокентий Фёдорович, русский, 62 г. рождения, место рождения – г. Подольск, Московской области. Та-а-к, дальше...,
- Семейное положение – холост, образование – среднее, дальше… ох, ё… твою мать!
- Что такое, Юрий Витальч?
- А вот послушай, Витя, что тут дальше написано. Наш фигурант, оказыватся, закончил рязанское училище ВДВ, да не просто, а спецфакультет! О, как! И закончил, обрати внимание, после того как отбабахал почти полтора года в ДРА, сечёшь, что это такое?
- Афган, что ли?
- Да, милок, он родимый. Но не это главное.
- А что? , - спросил младший.
- А то...! Он в Афгане за свой последний бой был представлен, как ты думаешь к чему?
- Неужто к «герою»?
- Во-во. Но самое интересное-то, что дали ему всего-то «Красную звезду».
- Ну, прям, Рэмбо какой-то!…
- Ну!, Рэмбо, не Рэмбо, а я представляю какая у парня была обида.
- Это с каких же помидоров?
- А с таких, дружок, что в том бою их от взвода осталось то ли двое, то ли трое, но задачу они выполнили. Хотя! Хотя тебе это... как окуню трусы.
Синий вот уже как полчаса был зажат в узком пространстве дымохода на чердаке старого московского дома сталинской ещё постройки. Ликвидация прошла как по нотам, и теперь оставалось только ждать.
Пять недель назад, когда был получен «заказ» он, как всегда долго и тщательно придумывал операцию. И когда уже совсем придумал, понял что всё это туфта. Дом, где жил объект, стоял так погано (погано для него), что все пути отхода, которые он понапридумывал тут дома в спокойной обстановке, никуда не годились, то есть вообще и ни к чёрту. И тогда он, ещё раз пройдясь под видом монтёра из электросетей по чердакам, нашёл выход из положения…
Синий не был каким-то уж патологически злым человеком и на жизнь особо не обижался, хотя и вспоминать не любил, наверно потому, что вспоминать-то вобщем было нечего. Его отец – военный моряк, в начале шестидесятых попал под метлу хрущёвского разгона и как результат без пенсии, без квартиры и без, сколь-нибудь приличной, профессии был выброшен в, так называемую, мирную жизнь… Проще говоря, в ни-ку-да! И всё это вместе с молодой женой. А если учесть тот факт, что от его родной деревни, что на Смоленщине, немцы не оставили ничего, спалив её дотла вместе с жителями, то станет ясно, что возвращаться им было некуда. Вот так Синий в виде трёхмесячной беременности оказался в родном городе его матери – Подольске, где и появился на свет божий аж, в 1962 году.
Детство как у всех, точнее как у большинства: коммуналка в рабочем районе, детский сад, больше похожий на зону для малолетних, злая воспитательница – бездетная вдова военной поры, страшная как совесть депутата ну и… т.д.
Рос он крепким, здоровым пацаном, но уж больно маленьким. Видно наследственность сказалась. Отец – низкий, кряжистый, мощный, как дуб, и… мать «малышка ему под мышку». А кликуха у него была такая кучерявая от фамилии и звали его то «синий», то «синька», то «синяк»… Одним словом, издевались, как хотели, а он всё запоминал и запоминал. Хотя, что ему ещё оставалось делать?
И вся эта «пошлятина», как говорил единственный его друг и преданный товарищ – Сашка Сероватых (попросту «Серый), тянулась до восьмого класса. А вот в восьмо-о-о-м! В восьмом Синий так неприятно удивил своих недругов, что стал, как говорится «притчей во языцех». Да-да! За один только год он, непонятно с какой такой радости, вытянулся аж, на пятнадцать сантиметров и продолжал расти вплоть до одиннадцатого класса. И что уж вообще было невыносимым для разных друзей-соперников так это то, что в девятом классе, летом, когда он был в трудовом лагере, у него под носом заколосились та-а-а-кие! усищи.
Но на этом чудеса не закончились. Вслед за быстрорастущим скелетом, на костях стали появляться всякие там бицепсы, трицепсы и прочие дельты. И вот здесь Синий наконец-то решился – он пошёл в секцию бокса, куда его чуть ли не с пятого класса тащил Серый. Не зря пошёл. У парня оказался такой талант и такая неизбывная злость, что уже через год! он «сделал» первый разряд.
Дальше больше… В одиннадцатом, на первенстве, посвящённом Дню Советской Армии и Военно-морского флота после жестокого боя с каким-то, подающим ну о-о-о-очень большие надежды, то ли узбеком, то ли таджиком (кстати, чемпионом этого самого, то ли Узбекистана, то ли Таджикистана) стал КМСом. И всё бы у него сложилось как надо, если бы не одно но…
У Синего было двести с небольшим метров, компактная винтовка с глушителем и… всего десять секунд. Ровно настолько появлялась цель. Уйти сразу было невозможно, как любил говорить его командир в «спецуре» «не тот ландшафт», а если проще, то начальник охраны у этого объекта – бывший ГБ-шник, большая голова, всё предусмотрел. Вот почему Синий, исповедовавший принцип «чем проще, тем лучше», в этом случае всё поменял и поменял кардинально. После выстрела он не побежал, как планировал по крышам и чердакам в соседний дом, а из него во двор, где его ждала синяя девятка, он только имитировал это. Шофёр девятки ровно через пять минут и пятьдесят секунд, по звонку на мобильный, просто рванул с места во всю дурь, привлекая к себе всеобщее внимание, а Синий, как какой-нибудь спелеолог, втиснул себя в узкую щель старого дымохода и затих там как мышь. Вот и весь сценарий…
Охрана убиенного конечно же засекла девятку и конечно же «быстро» сообразив что к чему, тут же организовала погоню и всё такое-прочее, но!... как говорится, время было упущено. Да, конечно, они для проформы походили по чердакам соседних домов, конечно же, устроили шмон по всей форме – нашли винтовку, гильзу, набор инструментов, якобы электрика, и, доложив начальству, пошли готовиться к похоронам своего бывшего подзащитного. А вот сам электрик, как в воду канул…
Как сказал один из охранников,
- Карлсон, наверное, не иначе, блин…
Делать было нечего, время, что называется, в навал и Синий вспоминал….
Через год после того как он начал заниматься боксом о нём заговорили как о молодом даровании и даже статейку в местной газетке тиснули, так, мол и так, не оскудела ещё земля русская талантами. А дарования-то особого и не было, была долгая и злая обида... на всех! Обида на тех, кто дразнил, кто отбирал мелочь, на тех, кто издевался, обзывая его всячески, походя, и даже как бы нехотя, давал ему подзатыльник, а он не мог ответить. Вот почему всякий раз, когда он выходил на ринг, бокса не было, была жестокая и до предела зверская драка, хотя со стороны всё вроде бы выглядело вполне прилично – гонг, рефери, красный угол, синий... Синий не просто бил, он калечил и калечил с удовольствием, вкладывая в каждый свой удар столько, а главное таких! чувств, в сравнении с которыми Шекспир просто отдыхал. А уж если прибавить к этому то, что получив, как говориться, по «сапатке», он практически переставал чувствовать удары, какой бы силы они ни были, то результат всегда был грустным… для его соперников. В газетах тогда, как водится, писали мол, «…спортивная злость,…отточенное мастерство,…будущее советского бокса» и прочую лабуду. И только Михалыч, его тренер, знал всю правду.
Потихоньку всё как-то само собой наладилось и во дворе, и в школе. Что удивительно, даже бить никого особенно не пришлось. Почему-то все и всё сразу прочувствовали и поняли. Но!, был всё же один момент, о котором вспоминать ему не хотелось…
А дело было вот в чём. В их классе был один парень – сын какой-то шишки из горкома КПСС, редкостная, надо заметить, сволочь. Так вот, он доставал всех, но Синего почему-то особенно, а уж когда о Синем написали в газете, тут вообще распоясался. Кстати, это именно он дал ему, «…чемпиону и восходящей звезде» новую и очень позорную кличку. Это было обидно вдвойне, потому что все вдруг стали звать Синего уважительно – «Инок», что тому очень нравилось. Так вот, первым начав звать Синего синантропом, он же, впоследствии, сократил эту кличку до короткого и неприятного «тропа», а потом и вовсе, до презрительного и больно бьющего по самолюбию – «труп».
Сколько раз Синий хотел ему врезать, сколько раз бессонными ночами обдумывал план мести, и… И ничего! Этот гадёныш по танцам в рабочих клубах не ходил, в дешёвых забегаловках с девочками не сидел, а в школу и из школы его возили на папином служебном авто. Но дело было даже не в этом. Года за два до этого один пацан, доведённый до крайности, всё-таки врезал этому козлу, и…через два дня со скандалом был исключён из школы.
Синий понимал, что его будут искать, искать долго и въедливо, поэтому настроился сидеть в своей щели, как минимум часов семь-восемь или, по крайней мере, до темноты, а затем тщательно всё проверив, тихо слинять на мягких лапах. Но действительность (как всегда) внесла свои коррективы. Его никто не искал. Нет, голоса охранников он конечно же слышал и прошли они совсем рядом и… и всё. Он терялся в догадках, что это: простое разгильдяйство (в которое он не верил), зацикленность охраны на умчавшейся и, кстати, так и непойманной девятке (значит, его план сработал) или… (а вот в это верить не хотелось) какая-то особая, изощрённая хитрость начальника охраны…?
Свою первую операцию (как потом в шутку он её называл) Синий провёл ещё в школе, на выпускном. Вы догадались? Да-да, «мочканул» он все-таки того подонка, у которого был горкомовский папа. А дело было так, он понимал, что в любом случае и любой конфликт ему с рук не сойдёт, этот шишковитый родитель (точнее мамаша, именно она стояла насмерть за сыночка) достанет его хоть со дна моря. И тогда у него родился план…
На выпускном Синий прикинулся в стельку пьяным. Он даже, засунув два пальца в рот, художественно обрыгал свой выпускной костюм – свой первый и единственный в жизни костюм. Потом, будучи якобы сильно «под шофе», якобы всё проспал, якобы завалившись за парты в своём же классе. Свидетелей было море. Бал гудел и орал, смеялся и плакал, танцевал и пил немеряно, и никто не заметил, как Синий тенью просочился в туалет, где расколол одну единственную лампочку, а затем так же изящно расколол челюсть этому сучонку. Как потом запишут в медкнижке «пострадавшего» «…сложный перелом нижней челюсти…», плюс тяжелейшее сотрясение… и плюс треть зубов, не подлежащих никакому ремонту.
Конечно же, потом было следствие, допросы, очные ставки – всё как положено. Но!...все в один голос, как попугаи долдонили, что Синий «...нажрался как, извините, свинья и всю ночь был просто невменяем...» и что все попытки привести его в чувство были безуспешны.
Следователь тогда попался не Бог весть какой Конан Дойль, однако мужичок ушлый и не лишённый природной сметки. Так вот, он конечно же обо всём догадался и в ситуацию въехал сразу, но расколоть Синего не смог. Тот прикинулся дурачком с отбитыми на ринге мозгами и бубнил от допроса к допросу одно и то же, мол, пьяный был, ничего не помню.
Всё это, кстати, послужило причиной того, что он пошёл в армию, а не на спортфак, где его уже ждали с распростёртыми объятиями. Ещё во время следствия верные люди шепнули его родителю, что папашка этого урода дело так не оставит и скорее всего Синего посадят по сфабрикованному обвинению.
В военкомате долго не мудрили (как-никак КМС, чемпион и всё такое-прочее, рост 187 см.) – в десант. Синий почесал репу – в десант, так в десант (а в тюрьму…?).
Когда попал в Афган, в газетах уже вовсю писали о том, как наши доблестные солдаты и офицеры «...помогают свободолюбивому афганскому народу строить новую жизнь...». Фотографии красноречиво говорили о том, как наши вместе с афганцами сажают деревья, копают арыки, и машут мётлами на субботниках только дым коромыслом. Правда, после почему-то наши из Афгана возвращались домой в красивых цинковых гробах…но это уже были, как говорится, несущественные детали.
А про тот бой он почти не вспоминал, и ничего героического, и уж тем более сверхъестественного в нём не видел. Бой как бой, ну не повезло ребятам, повезло ему, а могло быть и наоборот. Синий был фаталистом с большой, большой буквы Х…й! Но, после боя…, и особенно тогда, когда ему перед строем вручали орден, он всё-таки подумал, что так долго продолжаться не может, что ещё одно, от силы два таких «героических Бородино» и уже он поедет домой в цинковом бушлате. А не хоте-е-елось бы! Выход нашёлся сам собой. Как-то раз его к себе в вагончик вызвал комбат и пьяно икнув, сказал, что такие бравые парни как он, на дороге, дескать, не валяются и что они, как воздух нужны Родине и…ВДВ. Короче, получил он от него рекомендацию в его родное училище и обещание при случае «…перетереть это дело с кем надо».
На спецфакультет он попал случайно. Смех да и только… Ему как орденоносцу оказывается, полагалось увольнение в город, и вот как-то раз, когда он был в увольнении на танцах, какие-то подвыпившие «сынки» по хамски начали приставать к девчонке, а он сделал им замечание. Дальше-больше – пацаны в драку, ну и…Синий оторвался, что называется, по полной программе. Результат был гарантированным как всегда – пацаны в больнице, он на гарнизонной губе, под следствием. Да только вот неувязочка вышла – девчушка та оказалась дочкой начальника этого самого спецфакультета, а у того в дружбанах однокашник, не поверишь, замкомандующего ВДВ, ну, а дальше, дальше понятно…
Потом Фергана, Кавказ с этими грёбаными армяно-азербайджанцами (чёрт их не разберёт). Потом, после второго ранения он завязал и уволился по сокращению, справедливо полагая, что долг Родине отдал с такого сполна, что мама дай дороги, как любил говорить его уже второй комбат – выпивоха и герой...
«Тиха украинская ночь, но сало надо перепрятать» вспомнил он крылатое фоменковское изречение. На часах было 11.35, пора выбираться подумал Синий и стал миллиметр за миллиметром выдирать себя из мышеловки, которая была его убежищем почти целых шесть часов. Эвакуация прошла успешно. Поразительно, но факт, на улице никого не было, охраной даже и не пахло и он, скинув с себя форменный комбинезон электросетей, немного развязной походкой пошёл по улице прочь. Дело было сделано.
Он где-то около часа помотался по городу, несколько раз меняя такси и, проверяясь, и когда уже под утро подходил к дому, где он неделю назад у бабульки-пенсионерки снял квартиру, заплатив за три месяца вперёд, нос к носу столкнулся с какими-то отморозками. Те без разговора сунули ему под нос финку и потребовали деньги. Не повезло-о-о ребятам, ой-как не повезло! Не просекли они, с кем связались – он размазал их по стенам ещё до того, как они смогли понять, что случилось. И всё бы на этом закончилось, если бы в последний момент тот, который стоял на стрёме не ударил его сзади обрезком трубы по голове.
Синий очнулся от тупой боли в затылке, рядом никого не было, как не было ни денег, ни документов (хорошо хоть ключи он носил в потайном кармане). Он сел, ощупал затылок, наткнулся на какое-то липкое месиво и застонал от боли, потом перевёл дух, встал и, шатаясь, поплёлся к подъезду. Как зашёл в лифт и поднялся на свой этаж он не помнил… В прихожей включил свет и глянул в зеркало и вот здесь яркая вспышка где-то в середине сумеречного сознания окончательно лишила его сил,
- Хорошо, что не на улице, успел подумать он, - и… мягко «ушёл» в спасительное небытие.
Синий был мёртв, мёртв уже пять с лишним часов. Он никуда не вылезал из своего убежища, он просто задохнулся в узком канале дымохода (сказался эффект удава). Ну не мог он предвидеть этого. Не мог! Темно было тогда на чердаке, да и не специалист он был по дымоходам…
Его нашли через неделю, по запаху, когда до кого надо, наконец, дошло, что от дохлого голубя так пахнуть не может. Нашли в форменном комбинезоне горэлектросетей и все так и подумали, что это был пьяный электрик. Все…, кроме начальника охраны того самого «объекта», которого так мастерски замочил Синий.
Вы спросите, а как же мол, гонки на такси, драка в подворотне, и всё такое-прочее ? А не было ничего этого! То есть не было в реальной жизни бывшего спеца и…наёмного киллера Кеши Синельникова по кличке Синий.
НЕ-БЫ-ЛО!
Всё это было лишь предсмертным видением его угасающего сознания там, в этом грёбаном дымоходе…
11.02.09 год.